Читать интересную книгу Место летнего отдыха - Слоан Уилсон

Решение поселиться на острове в равной мере принадлежало как ей, так и Барту; сейчас она вспоминала об этом с чувством угрюмой вины. «Нельзя винить его одного, – думала она. – Я сама себе уготовила эти чудовищные зимы». О, какими светлыми были ее мечты отказаться ото всех условностей, ходить обнаженной по пустынным пляжам, купаясь в солнечных лучах, затеряться в каком-то новом, таинственном слиянии с природой! Она прочтет книги о том, как прокормиться с одного акра земли, избавится от всего напускного и обретет настоящие ценности. Они будут ткать себе одежду из шерсти собственных овец и делать бренди из своих яблок, займутся выращиванием картофеля и научатся коптить рыбу, а дети перестанут быть такими издерганными.

Конечно же, она не принимала в расчет почти постоянную усталость, мучившую ее, невозможность уединиться из-за вездесущего Тодда Хаспера и гнетущую атмосферу, которая возникала после неудач Барта в делах. Тем не менее в ту первую осень на острове, в пору бабьего лета, вселявшего обманчивые надежды, несколько дней она находилась в состоянии экзальтации. Однажды она одна ушла на самый конец острова и, сбросив с себя одежду, легла на теплую поверхность гранитной скалы; вокруг мягко шумел прибой, и она почувствовала, как вся фальшивая шелуха предыдущих лет смывается с нее. Оглядев свое тело с округлыми бедрами и со все еще тонкой талией, она заметила, что на животе появились полоски – следы родов – и что груди начали немного отвисать, но от этого не почувствовала себя постаревшей; у нее появилось странное ощущение зрелости, гораздо большей красоты, чем в те моменты, когда стояла перед собранием дам в туго затянутом корсете и белых перчатках по локоть; ощущение женщины, куда более желанной для любого мужчины, чем та юная девушка на пляже в черном купальнике и шубке под норку. Если бы в тот вечер Барт не был пьян, у них был шанс начать совсем новую жизнь.

Он, разумеется, напился, а через несколько дней выпал снег, и воспоминание об этом коротком моменте восторженной приподнятости показалось просто сном. С мрачными мыслями она вернулась к своему прежнему кредо: проявлять стойкость. Нужно готовить еду, стирать белье, оплачивать счета, поскольку сам Барт расстраивался при одном виде чековой книжки. Были дети, которых надо учить и утешать, пусть без радости, но с решимостью. «Какая она умелая, – говорил Барт, – удивительно, что ей удается оставаться такой молодой. Стойкий автомат, живущий машинально – вот в какую женщину она превратилась».

«Однако не совсем, – думала она теперь, в тиши бывшей комнаты Кена. – Мне повезло: в отличие от бедного Барта мне есть чем гордиться. Несмотря ни на что я сохранила самолюбие, постарела не больше, чем Кен, я еще не пожилая дама, которой только осталось играть в бридж, и уже не член Родительского комитета, Клуба или Общества садоводов. Бог мой, я пока еще женщина, а это очень много с таким мужем! Я не должна признаваться в этом даже самой себе, но хорошо, что Кен женился на дурнушке. Зачем обманывать себя: я чертовски этому рада. Мне следует быть доброй с ней, надо ее пожалеть, помочь бедняжке здесь, на острове, вдалеке от дома, с ее несчастными суетливыми руками и нервными смешками; но все же хорошо, что она безобразна, а я пока еще достаточно стервозна и честна, чтобы замечать это».

В этот момент взгляд Сильвии упал на человека, шедшего по саду там, где росли кустарники розы. На расстоянии трудно было определить, кто это, но она догадалась. Лишь двое мужчин в полдевятого утра, надев пальто, могли прогуливаться по Пайн-Айленду под дождем, а у этого не было собаки. Когда он подошел к дворику, отделявшему гараж от старого особняка, она отступила в сторону и скрылась за занавеской. Стоя внизу, на заасфальтированной подъездной дорожке, он стал смотреть вверх на окна своей бывшей комнаты. Дождь лупил вокруг него по мостовой, капли стекали с полей фетровой шляпы прямо на лицо. Он простоял так секунд двадцать, потом резко повернул голову и посмотрел на заднюю стену гостиницы, где окно ее бывшей комнаты было задернуто желтыми шторами. Не вынимая рук из карманов пальто, он энергично повернулся и зашагал по лужам в сторону пляжа, где когда-то сидел и присматривал за детьми.

Глава 7

«Что надо – так это заняться делом, – подумала Сильвия, надевая плащ, чтобы пройти через двор к гостинице. – Сегодня пересчитаю простыни, посмотрю, что осталось из консервов, и оплачу счета». Войдя в дом через кухонную дверь, она присела за старый мраморный стол выпить кофе с кухаркой, негритянкой Лилиан. После двух чашек она почувствовала себя лучше и направилась в гостиную, где игра в бридж была уже в разгаре. За одним из столов сидела Хелен Джоргенсон, прикусив губу и изучая карты. Кен сидел в углу и читал Молли вслух толстую книгу; его голос слегка выделялся на фоне других. Девочка вплотную пододвинула к нему свой стул и наклонилась вперед, так что их головы разделяло не более двух футов. Когда Сильвия вошла в комнату, все посмотрели на нее, и – может быть ей показалось – во взгляде Молли промелькнула враждебность, нечто большее, чем просто раздражение: ей помешали.

– Доброе утро, – пробасил Кен. Она увидела, что его волосы все еще влажные, а на брюках остались следы грязи.

– Доброе утро.

– Сильвия, дорогая, – сказала миссис Хэмбл, – не в моих правилах начинать день с такой новости, но я должна сообщить вам, что в крыше появилась течь.

– Где именно, миссис Хэмбл?

– В моей ванной.

– В каком месте в ванной?

– Как это ни странно, – заявила миссис Хэмбл, – но прямо над одним из удобств. Вреда от этого никакого, но я подумала, что вам следовало бы знать.

– Смешно – у нас точно такая же, – сказала Сильвия. В этих происшествиях ощущалось что-то зловещее, словно Барт был почти прав, когда говорил, как Господь Бог довольно странным способом заботится о своих беспомощных детях.

– Я очень надеюсь, что вы кого-нибудь пригласите заделать дырку, – сказала миссис Хэмбл. – Должна признать, некоторые трудности все же возникли.

Хелен Джоргенсон усмехнулась; кое-кто из гостей последовал ее примеру.

– Я прослежу за этим, – ответила Сильвия и провела рукой по лбу и волосам, как обычно, когда испытывала замешательство. Слишком трудно, равно как и дорого найти мастера, который захотел бы приехать с материка.

– Хотите, я взгляну? – спросил Кен, наполнив комнату своим низким голосом.

– Ты понимаешь в этом деле? – удивилась Сильвия.

– Немного.

– Очень любезно с твоей стороны, – сказала Сильвия.

Сначала они осмотрели обе течи: над унитазом в ванной миссис Хэмбл и над раковиной в комнате на третьем этаже. С фонарем в руке Сильвия проводила Кена вверх по узкой чердачной лестнице, и минут десять он внимательно исследовал скат крыши. Потом открыл слуховое окно и выбрался на мокрую черепицу, распластавшись на животе и тщательно изучая каждый квадратный сантиметр. Когда он спустился, с него стекала вода. Он улыбнулся.

– Ничего страшного, – сказал он. – Когда проводили вентиляцию в ваши новые ванные, плохо заделали трубы.

– Дорого обойдется ремонт?

– Могу починить, если у вас найдутся инструменты.

– Нет-нет, не будешь же ты тратить на это время!

– Я люблю заниматься делом. Она собралась с духом и спросила:

– А сама крыша в порядке?

– Бог мой, это же шифер. Он простоит еще тысячу лет.

– Спасибо, – облегченно вздохнула Сильвия. – Ты не можешь себе представить, как мы переживали!

– Есть у вас инструменты?

– Ты уверен, что хочешь возиться с этим? Он снова ухмыльнулся.

– Я не нахожу себе места от безделья, – сказал он. – Никогда не мог вести себя как праздный джентльмен.

Выдавая Кену ящик с инструментом, Тодд Хаспер поглядел на него с ненавистью. Как только дождь прекратился, Кен снова полез на крышу с паяльником. К немалому удивлению Сильвии, покончив с крышей, он начал ровнять рубанком входную дверь веранды, которая давно заедала, и чинить старые перегородки.

Иногда Сильвия наблюдала за его работой, но тоже старалась не сидеть без дела и занять себя в эту неделю как можно больше. Кен непринужденно рассказывал о том, как еще студентом колледжа целый месяц пробыл подмастерьем у плотника. При этом, конечно, не упоминалась другая его работа, та, которую он был вынужден оставить на Пайн-Айленде. Он просто говорил, что однажды, когда испытывал затруднения с деньгами, несколько недель в конце лета помогал плотнику и научился обращаться с инструментом. Глядя на его большие руки, ловко водившие рубанок по косяку двери, Сильвия испытывала меньшее напряжение, чем во время бесед за столом, так как он не поднимал глаз от работы. Именно его взгляд лишал ее самообладания, его глубоко посаженные задумчивые глаза, теплый полный страдания взгляд, не изменившийся за долгие годы.

Чтобы уйти от этих глаз и избавиться от ясного испытующего взгляда миссис Хэмбл, Сильвия впервые за много лет стала совершать одиночные прогулки, зная, что, пока Кен находился в гостинице и служил мишенью для сплетен, она может оставаться вне поля зрения окружающих. Однажды на берегу она встретила Джона и Молли, которые шли, слегка согнувшись и повернув свои тонкие спинки к ветру, и странно напоминали пожилую супружескую пару.