Кстати, я очень педантичен и люблю, чтобы все лежало на своем месте. Даже в темноте могу найти в своем доме, что угодно
— ножи, ключи, ножницы и любой другой инструмент. Правда моя Кнопочка внесла некоторый сумбур в мои старые привычки, — Стас покосился на жену, — но я не в обиде.
Что касается влюбиться, — он на минуту задумался, — наверное, влюблялся и порой очень страстно. Но страсть, как известно, имеет обыкновение проходить. И тогда возле тебя должен оставаться человек, с которым тебе просто хорошо и комфортно жить рядом. У меня это как-то не получалось.
Вообще, ты задала мне щекотливый вопрос, — улыбнулся он.
— Если я тебе отвечу на него откровенно, то буду выглядеть, мягко говоря, не очень, в глазах телезрителей.
— Хорошо, Станислав, если не хотите, можете не отвечать.
— А хотя, почему бы и нет? — неожиданно, согласился Стас.
— Может, мои откровения послужат уроком для некоторых мужиков, — произнес он.
— Иришка погибла в феврале, в мае, я отвез сына к бабе Лизе. За три летних месяца я защитил диплом, обустроил новую квартиру и сразу поступил на заочное отделение Московского юридического института.
— Извините, Станислав, а почему вы решили поступить на юридический?
— Лена, об этом потом. Я загрузил себя до предела совершенно осознанно. Мне нужно было вывести из шокового состояния себя и сына, научиться вести домашние дела и не снижать набранный темп в работе.
В первые годы мне было не только не до любви, но даже не до симпатии. Женщины у меня, конечно, были, но это так — случайные связи. Я не пускал женщин к себе в душу. И совсем не потому, что считаю себя необыкновенным и особенным. Скорее наоборот. Я не кокетничаю, поверь, — искренне произнес Стас, глядя на Лену.
— У меня довольно тяжелый характер. Надо признать, что я очень упрямый, можно сказать даже вредный, — с ироничной улыбочкой признался он. — Мне казалось, что я не способен сделать женщину счастливой.
Жизнь складывалась так, — продолжил Оболенский, — что мне приходилось постоянно ставить перед собой очередную задачу и добиваться ее осуществления. Всегда что-то преодолевать и принимать решения. Мне было некогда, а может быть, просто не хотелось, — слегка усмехнулся он, — прислушаться к женщине, попытаться ее понять.
С годами я уже не заводил случайных связей. В Тюмени, Питере, Москве, т. е. в городах, куда я часто ездил в командировки, у меня были постоянные любовницы. Мне хотелось после напряженной работы праздника для души и для тела. Я приезжал к женщине еще не старый, с деньгами, с подарками, с цветами. И устраивал праздник себе и ей.
Одна моя московская приятельница очень хотела посмотреть Париж, свозил я ее туда на пять дней. Жили в пятизвездочном отеле, проблем никаких. Хочешь посмотреть музеи — пожалуйста, Эйфелеву башню — ради бога, настоящую французскую косметику — хоть килограмм. Привез я ее обратно в Москву, уехал домой, и думать забыл, а как себя чувствует женщина после такого праздника? Когда она вернулась к своим повседневным заботам и проблемам.
Если мужчина приезжает к женщине не один год, выполняет, казалось бы, все ее желания, возит в Париж, на Канары, на Мальту, значит, он что-то к ней определенно испытывает. Сейчас я думаю, что именно так полагали мои подруги. Я вселял в женщину надежду, а сам забывал о ней сразу же, когда возвращался домой. Пока мне вновь не предстояла командировка в ее город.
Главным в жизни для меня был сын. Он был рожден мужчиной, и я должен был, по моему убеждению, сделать все, чтобы он таковым и стал. Я старался быть для него не только отцом, но и другом, всегда быть в курсе его, вначале детских, а потом юношеских проблем.
А вот, если женщина пыталась загрузить меня своими, какими-либо серьезными проблемами, мне это очень не нравилось, и я хитро и ловко научился уходить от подобных разговоров. Хотя я и тогда понимал, что это довольно жестоко, но ничего не хотел менять. Я привык так жить, и меня такое положение дел устраивало.
— Станислав, неужели никто из ваших женщин не заводил разговоров о женитьбе? — удивилась Елена.
— А для всех я был женат, — ответил Оболенский. — В командировки я надевал обручальное кольцо. И всем говорил, что разводиться не собираюсь, т. к. занимаю высокую должность и являюсь членом партии. Развод помешает моей карьере.
— Вы были членом партии? — поинтересовалась журналистка.
— А как иначе? — удивленно поднял брови Оболенский. — Какую карьеру можно было сделать в те времена без этого? — добавил он.
— Вот так и жил. Кстати, если я понимал, что женщина начинает прирастать ко мне всей кожей, всей душой, я прерывал эту связь сразу же.
— Почему?
— Лена, если тебе дают деньги в долг, то вернул и все, нет проблем, свободен. А вот если тебе отдают душевное тепло, сердечную привязанность — это другое дело, — задумчиво покачал он головой. — А ты чувствуешь, что тебе нечего дать взамен, то надо бежать без оглядки. Я должником быть не привык.
— Как-то вы все раскладываете по полочкам, Станислав Георгиевич! — заметила журналистка. — Когда человек страстно влюблен, он не в состоянии хладнокровно оценивать ситуацию. Поддается велению сердца, и ни о чем не думает, — добавила она.
— Леночка, страсть, это не веление сердца, это веление плоти, — усмехнулся Оболенский. — Конечно, я поступал жестко. Но ты подумай, были бы эти женщины счастливы в браке со мной?
Сколько будет существовать мир, столько люди будут ломать голову — откуда берется эта любовь и страсть? И куда она, родимая, уходит со временем? Почему любят, как правило, не за что-то, а вопреки всему? Согласна?
— Пожалуй, — ответила Елена. — И все-таки я с сожалением думаю, сколько женских сердец вы разбили, коварный обольститель? — с насмешливой улыбкой заметила она.
— Может и так, а может, этих женщин Господь оградил от такого "сокровища", как я. Была со мной одна история, Анюта в курсе, поэтому я могу вкратце рассказать об этом тебе.
Еще совсем молодым, не было и тридцати лет, казалось, страстно был влюблен в женщину! Она жила в Тюмени и, кстати, знала, что я не женат. Я от одного звука ее голоса по телефону приходил в полную "боевую готовность", — с усмешкой произнес Оболенский. — Мог сорваться с работы в любой момент и примчаться к ней в Тюмень. Нагло врал руководству, чтобы отпроситься с работы. Придумывал самые невероятные предлоги.
Поехали вместе с ней в отпуск в Сочи. На обратном пути заехали в Анапу забрать от бабушки Юрку. И матери, и сестре Ольга очень понравилась. А главное, с сыном они подружились. Маманя каждый вечер нашептывала мне на ухо: "Сыночка женись! Оленька умная, красивая, добрая. Юрочке хорошей матерью будет. Тебя сильно любит, она сама мне призналась. Женись, не пожалеешь!"