Только под утро Фальку снова удалось заснуть.
Лишь к следующему вечеру путники впервые почувствовали под ногами не зыбкую хлябь болота, а твердую почву.
Фальк долго стоял, задрав голову и пытаясь угадать их дальнейший путь. Горный кряж был высотой добрых три километра, и наверх вела крутая и обрывистая тропа, подходящая скорее для горного козла, чем для человека на лошади.
— Во имя всех богов! — простонал Фальк. — Неужели тут нам и надо подниматься?
Джэйл кивнула:
— Да. Это единственный путь в Штерненталь.
— Очень мило! — воскликнул Фальк в сердцах.
Он вновь задрал голову, в надежде, что на второй взгляд все окажется не таким страшным. Увы, все выглядело еще страшнее. Горный козел или снежный барс, возможно, и справились бы с подобной тропой, только не он, простой смертный, привыкший к мощенным брусчаткой мостовым. Уже не в первый раз Фальк спрашивал себя, зачем он ввязался в это дело, — трудности явно превышали его силы. Однако пути назад не было. Он не мог вернуться в Мурбрук, это было бы предательством по отношению к спутницам, а главное, предательством по отношению к Эле, которая нуждалась в защите. И Фальк собрал остатки мужества, готовый следовать за Зарой и Джэйл.
Они начали восхождение на рассвете. Поначалу подъем оказался не таким уж трудным. Фальк приободрился и решил, что у страха глаза велики. Но чем выше они забирались, тем более крутой становилась тропа. Наконец она превратилась в узкий карниз шириной не более полуметра. Здесь нельзя было повернуть, опасно было остановиться, был лишь один путь — вперед.
Ведя лошадей в поводу, они поднимались все выше и выше. Первым трусил невозмутимый Тор, за ним шла Зара, следом Фальк, а Джэйл замыкала караван. В лицо путникам бил холодный ветер, и Фальку то и дело приходилось вытирать глаза. А это означало, что нужно на мгновение оторвать руку от отвесной каменной стены и тем самым лишить себя единственной, пусть даже иллюзорной, опоры, нарушая и без того весьма хрупкое равновесие.
Чем выше они поднимались, тем холоднее становилось. Вскоре Фальку уже казалось, что кровь замерзает у него в жилах, а пальцы одеревенели и потеряли чувствительность. Теперь он уже не пытался вытирать слезы — было не до них. Даже Джэйл поплотнее запахнула плащ. На густой взъерошенной шерсти Тора позвякивали крохотные льдинки. Только Заре ветер был нипочем. Она откинула капюшон и позволила ему играть своими длинными черными волосами.
Они шли молча — слишком много сил отнимал подъем. Тропа была усыпана камнями — достаточно было одного неверного шага, и неудачника ждал полет с высоты более тысячи метров. Лошадям тоже было страшно, они дрожали всем телом, и это добавляло страху самому Фальку: что они будут делать, если одна из лошадей встанет на дыбы прямо тут, на тропе?
Очень медленно, шаг за шагом, маленький караван поднимался все выше и выше. Однако бог погоды и судьба, видимо, сочли, что путешественникам слишком уж сопутствует удача. К полудню над горами начал сгущаться туман, а затем повалил густой снег.
Теперь путники могли видеть лишь то, что было у них перед самым носом, слышать только вой ветра, хлопанье мокрой одежды да испуганное всхрапывание лошадей. Они даже не могли определить, как далеко продвинулись. Ветер между тем крепчал, снег залетал под капюшон, и Фальк думал, что хуже уж и не может быть. Однако вскоре удостоверился, что бывает и хуже, много хуже.
Ночь они провели в узкой расселине глубиной не более двух-трех метров. Сначала они попытались уснуть без огня, про сто завернувшись в одеяла, но ничего не получалось — было слишком холодно. Потом Зара предложила собрать лошадиный навоз и поджечь его, ибо никакого иного топлива здесь не было. Вскоре неожиданно для себя Фальк понял, что запах горящего навоза бесконечно нравится ему.
Что касается ужина, то Джэйл достала из мешка последний кусок ветчины и, взглянув на Тора, аккуратно разделила его на четыре части. Никто не возражал — Тор стал полноправным членом отряда.
Волк мигом проглотил угощение и облизнулся, не спуская с Зары янтарно-золотых глаз. На его морде было написано: «Ладно, закуска ничего, но где сам обед?» По расчетам Джэйл путь через горы должен был занять еще не менее трех дней, и дальше идти предстояло голодными — вряд ли здесь представится возможность поохотиться. Хорошо хоть в питье они не испытывали недостатка — вокруг было сколько угодно снега и льда.
Второй и третий день мало отличались от первого. Желудок Фалька так громко протестовал, что Тор то и дело ставил уши торчком. Вечером, еще засветло, они разбили лагерь на крохотной площадке. Повсюду лежали сугробы снега, но в этом месте ветер расчистил небольшой участок скальной породы, так что здесь можно было развести такой же, как накануне, костер. Фальк почувствовал, что благодарен богам и за эту малость.
Он лежал, пытаясь согреть дыханием пальцы, и внимательно изучал оказавшийся прямо перед глазами камень, на поверхности которого был воспроизведен в миниатюре местный ландшафт: те же ущелья, вершины, тропы. Смотреть по сторонам Фальку не хотелось. Изо всех сил он пытался забыть голод, однако все яснее понимал, что это путешествие ему явно не по плечу. Он дошел уже до предела сил — и физических, и моральных.
Он хотел стать героем, таким, как Зара или Джэйл. Он хотел исполнить свой долг, не зная страха и сомнений. Он хотел, чтобы люди с благодарностью повторяли его имя. Он хотел, чтобы Эла им гордилась. Он хотел забыть о прежней жизни лгуна и шулера и стать другим.
Но как бы ни хотела ворона стать орлом, ей суждено остаться вороной. Фальк окончательно убедился, что ввязался не в свое дело. Ему нечего здесь делать, он ничем не может помочь своим спутницам-воительницам. Даже наоборот — он лишний груз, балласт, который лишь замедляет их движение. Надо бы набраться мужества и оставить Зару и Джэйл при первой же возможности. Так было бы лучше для всех. Но, увы, уже поздно. От одной мысли, что нужно будет в одиночку спуститься по горному склону и одолеть Гиблую топь, у Фалька затряслись поджилки. Нет, надо потерпеть, совсем немного. Может быть, один день, не больше. А потом он никогда не станет ввязываться ни в какие авантюры. Все, решено. Довольный своим решением, Фальк задремал.
А на следующий день горы попытались взять свою дань.
С утра жеребец Зары проснулся в дурном настроении. Он едва позволил себя оседлать, а когда маленький караван двинулся в путь, то и дело пытался лягнуть других лошадей, постоянно тянул свою хозяйку к самому краю тропы. Казалось, что-то его беспокоит. Зара, по-прежнему возглавлявшая караван, как могла успокаивала его. Фальк шел следом за капризной животиной и сосредоточил внимание на том, чтобы держаться подальше от его копыт. К счастью, его лошадь не выкидывала никаких фортелей и покорно трусила следом за Фальком, выражая свои чувства лишь кротким фырканьем. Ветер сегодня немного ослаб, снегопада не было, а потому Фальк надеялся, что, несмотря на фокусы жеребца, они пройдут больше, чем в минувший день.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});