Читать интересную книгу Звезда Вавилона - Наталья Солнцева

«Я не удивлюсь, если вы мне откажете! Я готов ко всему. К негодованию с вашей стороны, к резкой отповеди, к прекращению знакомства, наконец… Мой возраст в сравнении с вашим не позволяет мне надеяться…»

Он говорил, а она слушала и смотрела на него другим взглядом – не тем, что прежде, робким и восхищенным, а нежным и понимающим, по-женски жалостливым. Она увидела то, на что раньше не обращала внимания, – пробивающуюся сквозь краску седину волос и бороды, зубные коронки, дряблую кожу щек, морщины на лбу и вокруг глаз, выступающий под пиджаком живот… Профессор, оказывается, подкрашивает волосы, желая казаться моложе! Его бородка поредела, зато скрывает обвисший подбородок. Безукоризненный костюм сшит на заказ, чтобы замаскировать недостатки фигуры. Возраст взял свое, но не испортил благородства осанки, черт лица и, главное, не погасил огня в душе. Этот человек сумел увлечь Раису своими идеями, с ним она забывала о собственных невзгодах и неудачах, о своей неприкаянности и полной неопределенности впереди. Одинокая жизнь в Москве теперь, после окончания консерватории и трех лет мытарств по съемным квартирам, нищеты, которую не могли побороть временные заработки, не сулила ей ничего доброго. О сольной карьере нечего и мечтать! Яркого, неповторимого таланта у нее не было, дар божий приходилось компенсировать упорным трудом и усидчивостью. Максимум, на что она может рассчитывать, – частные уроки и концертмейстерство. Не идти же тапершей[4] в ресторан? Музыка, которая призвана наполнять сердце радостью и дарить наслаждение, обернулась для Раисы годами тяжелой учебы и в результате не давала достаточных средств к существованию. Она старалась не думать о будущем, и тут судьба преподнесла ей встречу с Никодимом Петровичем.

«Могла ли я отказаться от брака с ним? – спрашивала она себя. – Могла… но не отказалась. Решила, что уважение и симпатия заменят мне супружескую любовь. Я слишком много читала книг о любви и прониклась несбыточными надеждами. Они обманули меня. Правда в том, что… Нико тоже не любит меня. Порой он относится ко мне, как к дочери, – ласково и снисходительно. Порой – как к сиделке, особенно когда болеет. Днем я для него заботливая нянька, а ночью он видит во мне любовницу, а не возлюбленную…»

Первую брачную ночь с мужем Раиса не могла вспоминать без жгучего стыда. Ей пришлось раздеться, причем при свете… Горел ночник, но и этого оказалось достаточно, чтобы ей захотелось провалиться сквозь землю. Она впервые увидела Ракитина обнаженным. Он не испытывал ни малейшей неловкости в отличие от нее. Его сексуальный пыл удивил новобрачную. Вероятно, он поддерживал форму при помощи препаратов, усиливающих потенцию. «Расслабься, – требовательно повторял он. – Не сжимай губы… я хочу целовать тебя… меня это возбуждает. Я уже не так молод, чтобы тратить силы понапрасну…»

Он легко преодолел ее смущение и даже, казалось, испытал особую сладость от ее скромности. «Слава богу, ты не распущена, как нынешние барышни, – шептал он, обдавая ее запахом туалетной воды и мяты. – Это приятно. Но в постели сдержанность только мешает. Я твой муж, и ты можешь позволить себе осуществить заветные желания…»

Раиса молчала, шокированная и его бесцеремонными действиями, и его словами. Она подчинялась, не считая себя вправе возражать и оказывать какое-либо сопротивление. Ведь она добровольно согласилась стать женой этого немолодого и, в сущности, незнакомого ей мужчины. Брак предполагает супружеские обязанности, против которых протестовать бессмысленно.

После недолгих бурных ласк, которые она вытерпела, внутренне сжавшись, мучительно краснея и глядя в потолок, супруг, утомленный исполнением долга, уснул. Его всхрапывание и по-хозяйски заброшенная на ее грудь рука, густо покрытая волосами, вызвали у нее приступ отвращения. К горлу подкатила тошнота, но она не посмела даже пошевелиться. Она подавила в себе стон и слезы отчаяния и постаралась принять свою участь, как должное.

«А чего ты ожидала? – думала она, лежа без сна на смятых подушках. – Платонических отношений? Отцовско-дочерней любви? Чисто дружеского расположения? Разве тебе с самого начала не было ясно, что Никодима Петровича соблазнило именно твое молодое тело, а не какие-либо другие качества. Твое восхищение, твой интерес к нему как к собеседнику он принял за влюбленность и поддался заблуждению. К тому же ты играешь на рояле, как его обожаемая Лидия. Будь благодарна хотя бы за то, что он женился на тебе, а не начал домогаться в обмен на материальную поддержку и протеже…»

Измотанную запоздалым раскаянием, ее сморило, и она погрузилась в тревожное забытье. Утром профессор, который привык вставать рано и садиться за работу в своем кабинете, не стал ее будить. Она проснулась в одиночестве от солнца, лившегося из окна, и в ужасе сообразила, где она находится и кто она. Жена господина Ракитина, специалиста по древней культуре Месопотамии, автора многочисленных публикаций и научных книг, выдающегося интеллектуала и галантного мужчины, который к тому же оказался далеко не импотентом, как она втайне надеялась. Ее ночная сорочка, купленная накануне бракосочетания, валялась на полу, а она, голая, с растрепанными волосами, лежит в чужой постели. Хотя… почему же чужой? Это ее постель, ее квартира – ей больше не нужно отдавать последние деньги за жилье и сидеть впроголодь без копейки за душой, без всякой перспективы. Со вчерашнего дня ее фамилия – Ракитина, и она здесь хозяйка, а не гостья. Ей предстоит одеться, привести себя в порядок и отправиться на кухню готовить завтрак. А затем позвать мужа к столу…

«Как я подниму на него глаза? – заливаясь краской, подумала Раиса. – Я не смогу! Это выше моих сил…»

Сидя за роялем, она так углубилась в воспоминания, что не услышала хлопка входной двери. Кто-то, осторожно ступая, прошел по коридору и замер на пороге гостиной…

* * *

Профессор Ракитин, вопреки ожиданиям Астры, назначил встречу в холле библиотеки Академии наук. С ходу приглашать незнакомого человека к себе домой было не в его правилах.

– На метро ты доберешься быстрее, – сказал Матвей. – Ночью шел снег. На улицах – заносы.

– Ты со мной не поедешь?

– При мне Ракитин не станет откровенничать. Ты лучше умеешь располагать к себе людей.

– Ладно…

Снег продолжал идти, но уже более редкий, крупный и красивый, как на рождественских картинках. На козырьках, ветках деревьев и перилах ограждений лежали белоснежные шапки. Астра торопливо шагала к подземке, боясь опоздать. Такой человек, как Никодим Петрович, вероятно, пунктуален и не любит разгильдяев.

Пассажиры в вагоне были все мокрые от тающего снега. С воротника ее шубки тоже капало, хотя она отряхнулась в переходе. Глядя на мелькающие за окном станции, Астра мысленно готовилась к разговору… Как бы напроситься в гости к господину Ракитину?

Профессор сидел на откидном стуле и читал ксерокопии материалов о царских гробницах Ура,[5] сделанные пять минут назад. Ему пришлось надеть очки. В очках он выглядел старше своих лет.

Он встал и поздоровался с Астрой, когда она подошла со словами:

– Это я звонила вам по поводу ворот Иштар. Будем разговаривать здесь?

– Почему бы нет? У вас есть возражения?

Ракитин был точно таким, как она представляла: импозантен, выше среднего роста, при галстуке, под пиджаком поддета шерстяная жилетка, правильные черты лица, зачесанные назад волосы, высокий лоб с залысинами. Короткая бородка и усы тщательно подстрижены.

Он невозмутимо выслушал галиматью, выразительно изложенную Астрой насчет «исторического ландшафта».

– Почему именно ворота Иштар? – В его глазах за стеклами очков вспыхнули искорки смеха. – Советую вам соорудить в подмосковных владениях Вавилонскую башню.

– Башня обойдется дороже.

– Ах, ну да… ну да! Так ведь и ворота Иштар – не простая арка, облицованная чем попало.

– Мне нравятся эти ворота! – Астра умоляюще приложила руки к груди. – Я видела их в Берлине, в музее. Красота неописуемая! Вы мне поможете?

Профессор деликатно прочистил горло и взглянул на нее с растущим изумлением.

– Сделайте чертеж ворот… чтобы точь-в-точь как в Вавилоне! Только гораздо меньше. И… там была чудесная голубая плитка с какими-то зверями! Эскизы зверей тоже неплохо было бы…

– Плитка? – с усмешкой перебил профессор. – Вы называете «плиткой» глазурованные кирпичи? Таких вам никто не сделает. Оставьте вы эту идею, барышня.

– Ни за что! Кирпичи так кирпичи. У моего приятеля свой кирпичный заводик, он любой мой заказ выполнит по высшему разряду.

Никодим Петрович захохотал. Очки съехали с переносицы, щеки порозовели, он весь преобразился. Из строгого ученого мужа превратился в задорного мальчишку. Пожалуй, это его мальчишество могло привлечь молодую женщину.

– Я вам заплачу за чертеж! – «обиженно» протянула Астра и назвала сумму. – Столько хватит?