Читать интересную книгу Лиса. Личные хроники русской смуты - Наталья Уланова

— А давай по большому кругу! В нашей семье первая настоящая бакинка родилась, пусть к родному городу привыкает! Ей теперь здесь всю жизнь жить! Сколько нам это удовольствие будет стоить?

— Три рубля! — сразу же повеселел таксист.

— Три? Плачу!

Вскоре пассажиры устроились в салоне машины, водитель окинул их взглядом, белозубо улыбнулся, а затем заговорщицки подмигнул посаженому на переднее место Лёшке. Плавно тронувшись, он проехал мимо почему-то пустовавшей аллеи с красовавшимся в самом её начале каменным Степаном Шаумяном и направил своё авто через Черногородский мост в направлении городского центра.

— Значит, по большому кругу? — на всякий случай уточнил он.

— По большому! — отозвался возбужденный перспективой колесной экскурсии важничающий Лёшка, а мать с отцом, переглянувшись, чему-то засмеялись.

Поймавший общее настроение водитель потянулся к новенькой приборной доске, покрутил ручки встроенного в неё приемника и поймал какую-то местную станцию, транслировавшую задорную песню Рашида Бейбутова. «Я встретил девушку, полумесяцем бровь…» — заливался соловьем купавшийся в народной славе Рашид. Ехать стало гораздо веселее, и таксист прибавил скорость на проспекте Лейтенанта Шмидта [2]. Вскоре трансляция прервалась выпуском новостей:

— …сегодня сдано в эксплуатацию крупное морское нефтегазовое месторождение на Каспийском шельфе, строится новый нефтеперегонный завод… — ликовал каждым произнесенным словом невидимый диктор. — В этом году в Азербайджане торжественно отмечена добыча первого миллиарда тонн нефти с начала её промышленной разработки.

— Один поёт, другой радуется… Чего радуется, э? Лоторею этот нефт выиграл, да?.. — отчего-то помрачнел водитель и, было, потянулся к приемнику. Волну сменить.

— Оставь, брат, — предупредил его движение отец. — Пусть рассказывает. Мы с женой в Чёрном городе работаем. Если вдруг и дети по нашей линии пойдут, династия будет. Нефти в Азербайджане много — и для внуков работы хватит.

Проспект Кирова и Сад Революции [3], украшенные обветшавшими фотостендами Азеринформа, особого впечатления на наших героев не произвели. Оживленно вертевший головой Лёшка даже скривился при виде зиявшего разбитыми стёклами давно не крашенного и уже местами облупившегося стенда «Комсомол Азербайджана на карте Родины», но потом, что-то прикинув, обернулся к склонившимся над свежеобретенной сестрою родителям и спросил:

— Ма, а она тоже будет комсомолкой?

— Комсомолкой, спортсменкой, просто красавицей! — незамедлительно отозвался отец, а мама кивнула, соглашаясь с ним, и счастливо улыбнулась.

Час спустя, уже дома, склонившись над освобожденным от пеленок, таращившим мутно-зеленые глаза, улыбающимся, поминутно гукающим и совершенно очаровательным в своем восторженном восприятии мира созданием, мужчины переглянулись и, не сговариваясь, одобрительно кивнули: «Принимаем!»

Отец бережно взялся за крепко сжатые кулачки девочки, осторожно дунул на её огненно рыжие волосики, затем повертел маленького человечка из стороны в сторону, перевернул на животик и обратно на спинку и, смешно наморщив нос, произнёс нежным полушепотом:

— Надо же какой весёлый рыжик получился! Настоящий лисёнок! А глазищи, глазищи-то какие зеленые! Ну что ж… Спасибо тебе за дочку, дорогая!

Он обернулся к жене, привлёк её к себе и поцеловал. Та облегченно вздохнула и, смущенно ответив на поцелуй, замерла, спрятав разом просветлевшее лицо на груди у мужа.

Мальчик же, словно почувствовав, что на его глазах только что произошло нечто неуловимо-важное и явно очень хорошее, прильнул к родителям и обнял их обоих. Крепко-крепко, насколько хватило рук. Однако вскоре он отстранился, нахмурился, пожевал собранными в трубочку губами и смущенно сплюнул в подставленную ладошку. Он сразу же сжал её в кулак и растерянно замер, чувствуя себя совершенно неловко под вопросительными взглядами отца и матери.

Немного помедлив, он всё же разжал протянутую вперед ладонь и предъявил родителям её содержимое: на ней покоились два передних молочных резца. Неразличимые, словно близнецы. Непривычно щербатая улыбка мальчика была довольно забавной.

— Вот. Только что выпали…

— Давно пора! Три лишних года это «сокровище» носишь, не меньше. А вот совпадение — это хорошее! — чему-то, одному ему понятному, обрадовался глава семейства.

Так и появилась в одном из Бакинских дворов его новая жительница, будущая сорвиголова, рыжеволосая зеленоглазая Наташка… Рыжеволосое сокровище с легкой руки отца семейства с той поры стали звать Лисой-Лисонькой.

Ещё долгие годы они были счастливы вместе, как никто другой на свете…

Тогда, в светлые и спокойные семидесятые, ещё никто не подозревал, что неосторожно оброненные отцом слова: «Ей теперь здесь всю жизнь жить…», — окажутся пророческими, а вопрос: «Сколько нам это удовольствие будет стоить?» — роковым.

Глава 4

Светкина тайна

Азербайджанская ССР, г. Баку. 1979-й год, лето

С началом летних каникул свежеиспеченных второклашек, чтобы те не слонялись по улицам, записали в дневной пионерский лагерь с красивым названием «Бригантина». Собственно говоря, никакого лагеря не было — всё было организовано при одной из школ. Дети приходили туда с утра, совсем как на занятия в школу. В первую смену. Никаких занятий, естественно, летом не проводилось, но, в сравнении со школой, линеек, построений и прочих строгостей в лагере было не в пример больше. Днём детей вывозили на пляж или устраивали экскурсии, затем кормили обедом, полтора часа на дневной сон, полдник, а к пяти часам по домам. На второй день Инка закапризничала и от лагеря отказалась.

Счастливица — её тут же оставили дома…

Лиса даже подумать не могла что такое возможно: взять и объявить, что больше в лагерь не пойдет… Почти всё в лагере вызывало отторжение, но она не могла ослушаться родителей, хотя и привыкнуть к непростым лагерным нравам, совершенно бестолковому, по её мнению, распорядку и абсолютно несъедобному школьному обеду у неё никак не получалось.

В «Бригантине» группа Лисы оказалась самой младшей, и старшие девочки их всячески обижали. А что поделаешь? — Традиция… Но хуже всего им приходилось во время поездок на пляж в Пиршаги. Более часа однообразного скучного пути, да ещё ко всему довольно длинный участок дороги шел мимо похожих на пасущихся динозавров качалок, заполнявших и без того плохо переносимый зной удушающими нефтяными ароматами. Дышать на этом участке было совершенно нечем. Дети прятали носы в ладошки и задерживали, насколько могли, дыхание, но это, конечно же, никого не спасало.

Автобус, плотно набитый детьми крошечный дряхлый алабаш, раскалялся под жарким бакинском солнцем как сковорода. Малявкам мест не доставалось, разве что самые дальние, на которых их нещадно трясло, а на самых отвратительных участках давно не ремонтировавшейся ухабистой дороги подбрасывало чуть ли не до потолка.

До пляжа они доезжали еле живыми, но, окунувшись в прохладную морскую воду, тут же забывали о тяготах пути. Обратная дорога выматывала всю душу и сводила на нет полученные от купания положительные эмоции. Вернувшиеся с пляжа дети выбирались из автобуса варёные, еле передвигая ноги, многих тошнило. В мёртвый час они спали как убитые. В один из таких дней Лиса обратила внимание на Светку.

Подружившись, Лиса и Светка быстро сообразили, что вдвоем гораздо проще противостоять самодурству старших девочек.

* * *

В тот вечер всегда рассудительная и невозмутимая Светка пришла из лагеря задумчивой и взволнованной. В прихожей она разулась, повесила одевавшуюся по причине утренней прохлады летнюю курточку на крючок, заглянула в ванную комнату и, тщательно вымыв руки, прошла на кухню.

— Мама… а, мам?

— Да, доча?

— А те, кто в церковь не ходят, они в рай попадут?

Мать думала не более секунды.

— Кто крещённый, может и попадёт. Но не все. Кто далеко от Бога ходит, тому, доча, он редко помогает.

— И Наташка, получается, может не попасть?

— Какая Наташка? Твоя Лиса? Так она и вовсе не крещённая… Ведь так?

— Не знаю… Я не спрашивала.

— Ну… крестик она носит?

— Не носит…

Наташка и в самом деле была некрещёной. Светка это знала точно, но говорить об этом маме ей почему-то не хотелось. Было во всей этой ситуации что-то совершенно неправильное и несправедливое — подруги на то и подруги, чтобы везде быть вместе. Даже в раю.

— А если она покрестится и станет носить крестик?

— Тогда другое дело, — сказала мама и, отвернувшись, продолжила раскатывать посыпанное мукой тесто в тонкий круглый блин.

«Наверное, к ужину будут пельмени», — отметила Светка и, машинально укусив прихваченный из эмалированной миски пирожок с повидлом, в задумчивости направилась в свою комнату.