Читать интересную книгу Черный выход - Денис Бурмистров

– Договорились, – Игорь сладко зевнул. – Надеюсь, рэксы уже уехали.

Коттедж отчима так и не стал для Игоря родным домом. Он до сих пор с чувством светлой ностальгии проходил мимо старой трехэтажки с желтыми окнами коммуналок. Сколько времени прошло с тех пор, как в жизни их семьи появился невысокий, хромающий мужчина с сухим и скучным голосом, не любящий смотреть при разговоре в глаза? Лет десять? Да, примерно так и есть. Именно это событие Фомин считал вехой, разделившей его жизнь на «до» и «после». Жизнь «до» казалась беззаботной и яркой, вспоминалась как время безвозвратно утерянных безмятежности и счастья, тепла и уюта. Жизнь «после» превратилось в грубое и неприятное нагромождение мрачных событий, горьких переживаний, потерь и болезненных откровений. И хотя сам по себе Шиповалов Александр Сергеевич почти никак не был связан с большинством произошедшего «после», в памяти Игоря именно отчим стал триггером, запустившим их.

Гоша сделал пару лишних кругов по кварталу, удостоверившись, что опасность миновала. После остановился за углом и выпустил друга, сердечно попрощавшись. Не уезжал, пока Фомин не взошел на крыльцо и не исчез за створкой входной двери.

Отец пропал, когда Игорю было десять лет. Но как-то это случилось не разом, не вдруг. Он и раньше мог не появляться по несколько дней, но потом каждый раз приходил, уставший, потухший и тихий. Отсыпался, отъедался, помогая аппетиту рюмкой водки, и становился сам собой, любимым и любящим. А потом, через несколько дней, опять собирался и уходил в ночь, когда Игорь уже спал.

То были сложные года. Друг за другом остановились или закрылись все искитимские заводы и минеральные выработки. На улице оказались сотни людей, среди которых был и отец Фомина. Некоторые начинали нещадно бухать, пропивая последнее, некоторые смогли вырваться из режимного предзонья на заработки в Новосибирск, некоторые нашли свое призвание в криминале, бомбя дальнобойщиков на трассе и обирая торгашей.

Но были и те, кто решился пойти ва-банк, разменяв собственную удачу на призрачную возможность сорвать большой куш. Эти полезли в Зону, наплевав на патрули и Уголовный кодекс. И тащили, тащили внеземные объекты, продавая их любому, кто даст подходящую цену.

Пусть сейчас стало модным рассматривать события тех лет сквозь призму современной морали, но Игорь не считал, что вправе судить поступки отца. Такие были времена, такие были условия. И если вышло так, то, значит, иначе было нельзя.

Здесь люди поколениями срастались с Зоной, платили ей дань своими жизнями и жизнями детей. Здесь иной раз преступник не отличался от представителя власти. Здесь за каждым окном пряталась личная трагедия, неразрывно связанная с землей по ту сторону охранного Периметра. Здесь Игорь уяснил, что главными ценностями являются семья и друзья. Остальное – пыль и тлен.

Отец Игоря был сталкером. И отец Чеснокова был сталкером. Как и отцы некоторых одноклассников – тоже хаживали за артефактами. Почти все отсидели срок или больше. Почти всех «лизнула» Зона – среди сталкеров найти человека без увечья большая удача. Однако обо всем этом дома редко говорилось вслух, практически никогда об этом не откровенничали с детьми.

Потом отец не пришел: ни через неделю, ни через месяц – никогда. Он погиб, если быть точным, хотя тело найдено не было. Такое случается, ловушки инопланетян частенько превращали тела людей в нечто неопознаваемое. А спустя два года в жизни Фоминых появился Шиповалов Александр Сергеевич, больше известный как Саша Восток. С тех пор они и стали жить в его коттедже, переехав вместе с нехитрым скарбом.

И как-то сразу у Игоря с отчимом не заладилось. Они невзлюбили друг друга с первых же минут общения. С тех пор эта мрачная вражда тянулась годы и годы, отравляя и без того не слишком веселую жизнь.

Игорь прикрыл за собой дверь, прислушиваясь. Домашние спали. Все два этажа были погружены в темноту и тишину, лишь мерно тикали часы в гостиной. Игорь включил небольшую лампу возле зеркала в прихожей, которая загорелась неярким светом, и, стараясь не шуметь, разделся. С удовлетворением отметил, что дверь комнаты отчима плотно закрыта, а значит, встречи с ним можно избежать. Осмелев, он даже пробрался на кухню, приоткрыл холодильник, отломил себе кусок сырокопченой колбасы и, зажав добычу в зубах, пошел к лестнице, ведущей наверх.

На полпути он замер и тяжело вздохнул. Из-под двери его комнаты пробивался приглушенный свет. Это могло означать лишь одно.

Уже не таясь, Игорь поднялся на второй этаж.

– Здравствуй, сынок, – с кривой улыбкой на узком лице поприветствовал его Саша Восток, как только Фомин появился на пороге. – Ты знаешь который час?

Отчим сидел за компьютерным столом вполоборота к двери и небрежно крутил в пальцах свою любимую зажигалку, сделанную из когтя медведя.

– У меня были дела, – довольно грубо ответил Игорь, проходя в комнату. – И не называй меня сыном.

Он демонстративно, с хрустом, откусил кусок колбасы и принялся жевать, с вызовом глядя на отчима. Тот лишь усмехнулся, перебирая своими паучьими пальцами проклятую зажигалку Сказал все тем же вкрадчивым, спокойным голосом:

– Дерзить не надо, сынок, – теперь «сынок» прозвучало с иной, уничижающей интонацией. – Мы с твоей матерью действительно переживаем за тебя. Она думает, что ты занялся сталкерством.

Игорь молча стащил свитер и бросил его на стул. Закинул в рот оставшийся кусок колбасы и принял привычный для подобных бесед отстраненный вид, глядя на фонарь за окном.

– Напрасно ты так, Игорь, напрасно, – с укором сказал Восток. – Я ведь тебе добра желаю, лучшей жизни, чем была у твоего отца и у меня. А раз я тебе не указ, так о матери подумай. Мы же одна семья, хочется тебе того или нет. А в семье оно как? Один за всех и все за одного. Влипнет коготок, так всей птичке пропадать.

Он продемонстрировал зажигалку, гладкая поверхность которой тускло поблескивала в свете лампы. Потом крякнул, поднимаясь. Ростом Восток был чуть ниже Игоря, сутулый и немного скособоченный. Однако Фомин отступил в сторону, когда отчим направился мимо него к выходу.

Возле двери отчим обернулся:

– И потом, Игорь, уговор у нас с тобой, не забыл? Ты ведешь себя как подобает уважающему кормильца сыну, не ходишь в Зону и выполняешь небольшие мои поручения. Если нарушение первой части я еще могу списать на твой характер и молодость, то второе и третье уж будь добр выполнять. Не буду напоминать кто кому и чем обязан.

Игорь опустил голову и вновь промолчал. Ему нечем было крыть. А врать не хотелось, уж очень устал.

– Завтра в двенадцать будь у «России», – тон отчима стал жестким и деловым. – К тебе подойдет пацан и передаст листок с цифрами. Ты цифры запомнишь и передашь их Луке. Листок уничтожишь. Только не звони, а ножками до Луки дойди. Все понял?

– Понял, – кивнул Фомин. Отказаться он не мог.

– Вот и славно, – отчим хлопнул его по плечу. – Спокойной ночи. И помни про уговор. И про то, что все тайное рано или поздно всегда становится явным.

Он внезапно поморщился, прикоснувшись к щеке, задвигал челюстью, прислушиваясь к ощущениям. Бросил хмурый взгляд на пасынка и вышел, закрыв за собой дверь.

Несмотря на усталость, сон пришел не сразу. Какое-то время Игорь лежал, уставившись в темноту, и размышлял. Мысли ворочались в голове тяжело, они давили и мешали уснуть. Каждая требовала разрешения, каждая нуждалась в раскрытии.

Что на самом деле знает отчим? Где взять денег, чтобы уехать из Искитима и увезти мать? Спаслись ли Ряба и Гриф, и если не спаслись, то когда придут и за ним?

А также что именно от него хотели рэксы?

Год назад. Новосибирская Зона Посещения

3 апреля 2015 года

Гигантская электрическая паутина плясала вокруг съехавшего с обочины бронетранспортера. «Веселый призрак» то игриво прыгал на броню, оставляя черные зарубки на ржавом металле, то соскакивал на землю, выжигая траву, то вновь прижимался к мертвой машине. Бронетранспортер отвечал глухим рыком давно заглохшего движка и миганием навесных фонарей. В воздухе пахло озоном, а от громкого электрического треска закладывало уши.

Игорь осторожно съехал обратно в кювет на другой стороне дороги и наконец выдохнул.

– Ну, не ушел? – с нервным придыханием спросил Кулек.

Фомин отрицательно махнул рукой. Он перевернулся на спину, ложась на пустой рюкзак, и, вытянув шею, посмотрел в другую сторону.

Это был его второй выход «за забор». Даже не то чтобы выход, а скорее небольшой шажок в километровую от Периметра зону. Заходить глубже Игорь, честно говоря, боялся. Ему и того, что он уже увидел, хватало с лихвой.

По другую сторону от дороги, по вершине невысокой насыпи, тянулась кривая деревянная изгородь из покосившегося штакетника. Дальше с позиции замерших парней видно не было, но Игорь знал, что там начинаются старые пионерские лагеря, пустые и пугающие. Впрочем, Игорь успел заметить в стороне небольшое конопляное поле, а значит, где-то рядом могут обитать присматривающие за плантацией «фермеры».