Читать интересную книгу Российский бутерброд - Геннадий Смирнов

Михал Михалыч понимал, что самой мягкой реакцией на всё произошедшее в этом кабинете было бы его увольнение. Но он не думал, что это может произойти так быстро и так обыденно. Совершенно не похоже на то, как он сам себе это представлял: бесконечные благодарности и государственные награды, слёзы сожаления на глазах у подчинённых и друзей, почётное гражданство, портрет кисти Шилова в золотой раме в исторической галерее, какой-нибудь памятник, а может улица или площадь в его честь. Такое вопиющее несоответствие планов по завершению карьеры с реальной действительностью вновь подняло из глубины души, осевшее было негодование в адрес Иван Иваныча и, уже покидая кабинет, Михал Михалыч твёрдо решил просто так не сдаваться. Его «Мерседес» неожиданно резко рванул с места и направился в сторону Краснопресненской набережной.

Как только дверь за Михал Михалычем закрылась, от безразличного спокойствия Иван Иваныча не осталось и следа. В возбуждении, вызванном осознанием своей значимости и тем, как спокойно и достойно он себя вёл с таким политическим тяжеловесом и, в конце концов, практически уволил его спокойно, без каких-либо моральных усилий и нравственных терзаний, Иван Иваныч мерил шагами сначала периметр, а затем диагонали кабинета. Всё-таки всё можно, если очень захотеть! Однако в следующее мгновение он вспомнил, что из-за такого самостоятельного решения, скорей всего, предстоит не совсем приятный разговор с Василь Васильичем, от чего внезапно возникшее радостное возбуждение сменилось совершенно противоположным настроением. Но Иван Иваныч был настолько решителен в эту минуту, что решил не уступать ни пяди своего суверенитета и не допускать никакого обжалования принятого им решения. В подтверждение своей такой решимости он, встретив на пути рабочий стол, в сердцах стукнул кулаком по его крышке, от чего в малахитовом стакане звякнули карандаши, а нож для разрезания бумаги чуть не упал на пол. Иван Иваныч восстановил порядок на рабочем месте и опустился в кресло. Что-то, кроме предстоящего разговора с Василь Васильичем, не давало покоя. В поисках причины своего беспокойства Иван Иваныч бесцельно передвигал с места на место какие-то малозначительные бумаги, изредка пробегая глазами некоторые из них по диагонали, пока его взгляд не остановился на свежем номере того самого журнала «Форбс».

Несмотря на то, что на обложке был изображён другой человек, перед глазами Иван Иваныча явно предстал Михал Михалыч. А недавний с ним разговор тут же всплыл со всеми подробностями, и сразу же состояние непонятного тревожного дискомфорта начало отступать, совершенно исчезнув, как только Иван Иваныч признался себе, что его собеседник, хоть на нём и клейма ставить негде, в сущности, во многом был прав. Самая главная правда была в том, что он, Иван Иваныч, действительно хочет многое изменить, но все его попытки натыкаются на стену равнодушия и даже противодействия со стороны, так называемой, команды. Но ведь это не его команда, а Его, Василь Васильича. Кормит он её хорошо, но и держит в «ежовых рукавицах». Несмотря ни на что, никого не отдаёт. Однако и Иван Иваныч не всегда бывает достаточно настойчив и последователен в своих деяниях, но почему? Почему по сто раз приходится напоминать о своих поручениях солидным дядькам в дорогих костюмах и с министерскими портфелями? Ведь можно их в момент лишить всех этих атрибутов за нарушение исполнительской дисциплины или профнепригодность. Следующие, однозначно, будут вести себя по-другому. Можно, но почему же это не делается? Придётся вступать в конфликт с Василь Васильичем, нарушать договорённости. Но ведь и он не всегда их соблюдает. Нет, явно надо что-то делать, но как и с чего начать? Или с кого? Стоп, стоп, стоп. Михал Михалыч! Он уже один раз помог со своими плакатами, сам того не желая. При этой мысли Иван Иванычу стало даже немного жалко этого пожилого человека, пропитанного множеством самых противоречивых убеждений, этого многоликого Януса. Но при воспоминании о статье в «Форбс» все маски с языческого божества моментально слетели и осталось лишь упитанное самодовольное лицо чиновника, в течение полутора десятилетий злоупотреблявшего своим положением и с одним единственным убеждением – это МОЙ город! Нет, никаких поблажек! За всё в жизни надо платить. Ах, как хорошо он подходит под все начинания: и борьба с коррупцией, и борьба с бюрократией и чиновничьим беспределом, и борьба с правовым нигилизмом, и, и, и… да одна эта жертва на алтарь борьбы с коррупцией чего стоит! И ни какого-то там мэра Мухосранска, а личность в ранге вице-премьера. Но самое-то главное – это ещё одна маленькая победа в борьбе за политическую самостоятельность.

VIII

Иван Иванычу было так комфортно и приятно в мире грёз и несбывшихся пока надежд, что выбираться оттуда наружу совершенно не хотелось, хотя пробыл он там довольно долго. Однако положение обязывало.

Очнувшись, он обнаружил себя сидящим в том же рабочем кабинете, за тем же столом и в том же кресле, только дата на календаре почему-то сильно «убежала» вперёд. Что ж, времени свойственно идти вперёд. Иногда даже, чем быстрей – тем лучше. Хотя всё это довольно субъективно и относительно. Сейчас кажется, что подгоняешь время только во благо, но в следующий момент можешь очень сильно об этом пожалеть. Рано или поздно линия горизонта, за которой можно увидеть «завтра», будет достигнута и только тогда можно будет понять, стоило подгонять время или лучше бы оно тянулось бесконечно долго и «завтра» бы никогда не наступало. Вот и Иван Иваныч пока ещё не определился со своим «завтра», потому, что ещё не до конца решил, что бы хотел там увидеть.

Какие-то голоса и звуки, похожие на скрежет передвигаемой мебели, доносившиеся из приёмной и нервное подёргивание входной двери, окончательно вернули его из сладостного небытия в не совсем сладостную реальность, которая стала ещё менее приятной, когда Иван Иваныч увидел ворвавшегося в кабинет Василь Васильича, попутно лягнувшего ногой кого-то в приёмной. Дверь с шумом захлопнулась и наступила тишина, нарушенная через мгновение его быстрыми и решительными шагами по направлению к приставному столику, расположенному перпендикулярно столу хозяина кабинета. Иван Иваныч не спеша поднялся из кресла, то ли для приветствия вошедшего, то ли из уважения к нему. Василь Василич же, напротив, с шумом отодвинул стул и без всякого приглашения, с ходу, бухнулся на него.

– Ну, здравствуйте, господин Гарант, – произнёс он сквозь зубы с максимально возможной долей зловещего ехидства. Иван Иваныч ещё только собирался ответить на «приветствие», когда гость снова заговорил в той же издевательской манере. – Вершим великие международные дела? И как получается? – И тут же сам себе ответил, повысив голос. – Хреново получается!

Иван Иваныч в течение этого монолога продолжал стоять, опёршись кистями рук, сжатыми в кулаки, на крышку стола, затем выпрямился, развернул плечи и, внимательно посмотрев на собеседника, довольно решительно поинтересовался: – что Вы конкретно имеете ввиду? Василь Васильич слегка опешил. Но после секундной паузы он встал из-за стола, удивлённо подняв брови и округлив глаза, приблизился к Иван Иванычу и издевательски с еле заметной улыбкой стал в упор его разглядывать. Обследовав собеседника спереди, он заглянул ему за спину, как будто хотел проверить не выросли ли у того крылья или ещё что-нибудь, способное подвигнуть на столь дерзкое поведение. Ничего не обнаружив, он резко повернулся через левое плечо и направился к недавно покинутому стулу, развернул его так, чтобы быть обращённым к Иван Иванычу «ан фас», сел, и закинув ногу на ногу, с каким-то блатным налётом процедил:

– А я конкретно хотел бы знать, что ты там наподписывал по флоту и кто тебя на такое надоумил? Вадик или твой главный по нападкам на меня и моих ребят, Альбертик – этот рупор перестройки и гласности? Если мы и дальше такими темпами и в таком разрезе будем решать наши внешние проблемы, у нас никакого газа не хватит!

– Хватит, если им карманы не набивать, а разумно расходовать! – Опять же в несвойственной ему манере резко парировал Иван Иваныч и сам удивился своей неожиданной дерзости. – Вроде можно было и поспокойней говорить, – подумал он. Однако какая-то неизвестная сила сейчас управляла его эмоциями и речевым аппаратом. В лёгком недоумении он опустился в кресло.

Василь Васильич вновь удивлённо вскинул брови и посмотрел на собеседника, как на инопланетянина, совершенно непонятно откуда появившегося в кабинете. Он даже хотел подойти и приложиться к начальственному лбу на предмет проверки на высокую температуру. Однако желание показать Иван Иванычу его некомпетентность в решении важных государственных вопросов взяло верх и он, отбросив всякий политес, выкрикнул: – Ты понимаешь, сколько денег мы промухали? Я объясню! Сколько ещё мы могли держать наш флот там? Отвечу – семь лет и это стоило бы нам порядка миллиарда долларов. Что мы будем иметь, благодаря твоей гениальной комбинации? Двадцать восемь миллиардов за тот же период! Разницу улавливаешь? Это только упущенная выгода от продажи им нашего газа по дешёвке за давно уже договорённые семь лет. Приплюсуй сюда ещё от двенадцати до пятнадцати миллиардов за последующие после семи, двадцать пять лет! И за что платить? За то, что почти не плавает и неизвестно когда поплывёт?