Читать интересную книгу Город Бездны - Аластер Рейнольдс

Родители запретили ему покидать детскую. Он проявил непослушание, отправившись в дельфинарий, – это темное и сырое место в чреве гигантского корабля «Сантьяго» считалось запретным. Но, по сути, мальчика соблазнила Констанца, которая провела его по лабиринту железнодорожных тоннелей, крытых переходов, пандусов и лестниц туда, где спрятали дельфинов. Констанца была лишь двумя-тремя годами старше Небесного, но казалась ему почти взрослой и запредельно умной. Все твердили, что эта девочка – гений, что однажды – возможно, когда Флотилия завершит свое долгое неспешное путешествие, – она станет капитаном. Это говорилось полушутя, но в то же время почти серьезно. Небесный мечтал, чтобы Констанца назначила его своим помощником, когда этот день наступит. Чтобы они сидели вдвоем перед панелью управления в главной рубке, которую он никогда не видел. Мечта не казалась смешной: взрослые постоянно твердили ему, что он тоже необычайно одаренный ребенок. Даже Констанца иногда поражалась возникавшим у него идеям. Но позже Небесный напоминал себе, что, несмотря на весь свой ум, Констанца не безупречна. Она узнала, как добраться до дельфинария, не попадаясь никому на глаза, но едва ли придумала способ вернуться незамеченными.

Впрочем, приключение того стоило.

– Взрослые их не любят, – сказала Констанца, когда они подошли к резервуару с дельфинами. – Хотят, чтобы дельфинов вообще не было.

Они стояли на скользкой от воды дренажной решетке. Резервуар представлял собой высокий стеклянный аквариум, залитый мертвенно-бледным светом, и уходил на десятки метров в темноту трюма. Небесный вгляделся в полумрак. Дельфины казались далекими серыми тенями в бирюзовой толще воды, их силуэты постоянно исчезали, дробясь на части, и вновь возникали среди причудливой игры бликов. Они казались не живыми существами, а скорее странными фигурами, отлитыми из мыла, – скользкими и не вполне реальными.

Небесный прижал ладонь к стеклу:

– Как можно не любить дельфинов?

– Знаешь, Небесный, с ними что-то не то, – сдержанно отозвалась Констанца. – Это не те дельфины, которые были на корабле, когда он улетел с Меркурия. Это их внуки, а может, правнуки. Они ничего, кроме этого бассейна, не видели, и у них нет родителей.

– Я тоже не видел ничего, кроме этого корабля.

– Но ты не дельфин, тебе ни к чему просторы океана.

Констанца замолчала, потому что один из дельфинов поплыл к ним. Его сородичи теснились в дальнем конце резервуара, возле устройства, состоящего из нескольких телевизионных экранов, которые показывали разные места. Остановившись в толще прозрачной воды у самого стекла, животное неуловимо, но очевидно изменилось. Секунду назад оно казалось полупрозрачным миражем, а теперь это было крупное, потенциально опасное существо из мышц и костей. Небесный видел фотоснимки дельфинов в детской комнате, но это существо выглядело незнакомым. Сетка тончайших хирургических шрамов опоясывала его череп, а вокруг глаз виднелись геометрически правильные выпуклости и борозды – контуры металлокерамических устройств, вживленных под кожу.

– Привет, – сказал Небесный, постучав по стеклу.

– Это Слик, – пояснила Констанца. – Во всяком случае, мне так кажется. Слик – один из самых старых.

Дельфин поглядел на мальчика; пасть изгибалась, точно в лукавой улыбке, взгляд казался одновременно и добродушным, и безумным. Потом он забился в воде, приблизив морду к лицу Небесного, и мальчик почувствовал, как стекло неслышно завибрировало. Что-то появилось в воде перед Сликом, словно сотканное из пузырьков. Вначале это казалось узором завихрений, случайным, как пробные мазки на полотне художника, но затем они начали обретать форму и упорядоченность. Голова дельфина лихорадочно дергалась, как будто животное агонизировало, поражаемое электричеством. Образ продержался лишь несколько секунд, но дельфин, несомненно, создал трехмерное изображение лица. Оно было не слишком четким, но Небесный знал, что это не просто фантазия, плод его подсознания. Для этого изображение было слишком симметричным и пропорциональным. В нем присутствовало и чувство, скорее всего отражающее страх или даже ужас.

Закончив «работу», Слик удалился, презрительно махнув хвостом.

– Они тоже ненавидят нас, – сказала Констанца. – Но разве можно их строго судить за это?

– Зачем Слик это сделал? И как?

– В «дыне» – видел такую шишку у него между глазами? – есть специальные устройства. Их имплантируют дельфинам, когда они совсем маленькие. Обычно с помощью «дыни» они переговариваются, но приборы позволяют лучше направлять звук, поэтому можно рисовать пузырьками. К тому же в воде есть крошечные существа – микроорганизмы, которые светятся от звуковых колебаний. Люди, создавшие этих дельфинов, хотели общаться с ними, вот и нашли способ.

– Кажется, дельфины должны быть за это благодарны.

– Может, и были бы, если бы их не подвергали операциям. И если бы им дали нормальное место для плавания, а не это ужасное корыто.

– Да, но когда мы достигнем Пункта Назначения…

Констанца печально посмотрела на него:

– Будет слишком поздно, во всяком случае для этих дельфинов. Им не дожить. Мы станем взрослыми, а наши родители постареют или умрут.

Дельфин вернулся с сородичем поменьше, и оба начали рисовать что-то в воде. Получалось похоже на человека, раздираемого на части акулами, но Небесный отвернулся прежде, чем окончательно в этом убедился.

– К тому же они слишком далеко зашли, – добавила Констанца.

Небесный снова повернулся к резервуару:

– И все же они мне нравятся. Красивые. Даже Слик.

– Они плохие, Небесный. Психопаты… так говорит мой отец. – Девочка произнесла это с некоторой неуверенностью, словно стыдясь, что проболталась.

– Мне все равно. Я вернусь и увижу их снова. – Он постучал по стеклу и крикнул громче: – Я вернусь, Слик! Ты мне нравишься.

Констанца по-матерински похлопала Небесного по плечу. Она была чуть выше ростом.

– Это ничего не изменит.

– Все равно вернусь.

* * *

Обещание, данное не столько Констанце, сколько самому себе, было искренним. Ему действительно хотелось понять дельфинов, пообщаться с ними и хоть как-то смягчить их страдания. Он представлял себе бескрайние, залитые светом океаны Пункта Назначения – Клоун, дружок по детской комнате, сказал ему, что там будут океаны. Небесный воображал, как дельфины неожиданно покинут это темное, унылое узилище и окажутся на свободе. Ему виделось, как они плавают с людьми и создают радостные звукообразы в воде, а воспоминания о времени, проведенном на борту «Сантьяго», меркнут подобно душному кошмару.

– Поторопись, Небесный, – сказала Констанца. – Нам пора идти.

– А ты еще приведешь меня сюда?

– Конечно, если захочешь.

Они покинули дельфинарий и пустились в обратный путь, пробираясь по закоулкам в темной утробе «Сантьяго», словно отыскивая дорогу в заколдованном лесу. Раз-другой встречали взрослых, но Констанца вела себя так уверенно, что ни у кого не возникало вопросов – до тех пор, пока дети не оказались на территории небольшого отсека, который был хорошо знаком Небесному.

Именно здесь их обнаружил отец мальчика.

Тита Хаусманна обитатели корабля считали человеком суровым, но добросердечным; его авторитет зиждился скорее на уважении, чем на страхе. Он нависал над беглецами, но Небесный не почувствовал в нем настоящего гнева, лишь облегчение.

– Твоя мать сама не своя, – произнес отец. – Констанца, ты меня разочаровала. Я всегда считал тебя благоразумной.

– Он просто хотел посмотреть на дельфинов.

– Ах, на дельфинов? – Отец, похоже, удивился, словно ожидал совсем другого ответа. – А я решил, что тебя заинтересовали «спящие». Наши дорогие момио.

«И они тоже, – подумал Небесный. – Но в первую очередь дельфины».

– А теперь ты расстроен, – продолжал отец. – Потому что дельфины оказались не такими, как ты ожидал. Правильно? Мне тоже их жалко. Но Слик и другие не в своем уме. Самое лучшее, что мы могли бы сделать, – это усыпить их всех. Но им по-прежнему дозволяется воспитывать свою молодь, и каждое новое поколение будет…

– …Поколением психопатов, – пробормотал Небесный.

– Да. – У отца был странный взгляд. – Психопатов. Еще более опасных. Вижу, твой словарный запас растет не по дням, а по часам. Стыдно было бы мешать этому процессу. – Он взъерошил Небесному волосы. – Я это к тому, юноша, что надо бы тебе посидеть в детской. Чтобы некоторое время не создавать проблем ни себе, ни другим.

Не то чтобы Небесный ненавидел детскую, но ссылка туда казалась настоящим наказанием.

– Я хочу видеть маму.

– Небесный, твоей мамы на корабле нет. А была бы, сказала бы то же, что и я. Ты проявил непослушание, а за это наказывают. – Он повернулся к Констанце и покачал головой. – Что касается вас, юная леди, какое-то время вы не будете играть с моим сыном. Вам обоим это пойдет только на пользу.