Читать интересную книгу Персидская гробница. Не трогай спящих - Джеймс Мэйо

Второе убийство тоже, можно сказать, произошло случайно. Бенджон сел на мель в Цинциннати, после того как основательно отделал одного ростовщика, имевшего влиятельных друзей в преступном мире. Из Миннеаполиса пришлось убираться в спешке, бросив машину и все вещи. Стоял апрель, весь день шел дождь, ночная прохлада пробирала до костей. Того, на чью помощь рассчитывал Бенджон, в городе не оказалось.

Угрюмо шатаясь по улицам, он заметил женщину в окне. Под едва завязанным облегающим халатом на ней ничего не было. Это отлично просматривалось на просвет. Она была блондинкой с крепкой грудью и крутыми бедрами. Бенджон словно примерз к тротуару. Вот она повернулась, шелк халата обтянул все то, чем ему никогда не удавалось насытиться. Жадно облизнув губы, он огляделся, выжидая…

Его скрутил такой позыв, что Бенджон даже испугался. Нечего было и думать с ним справиться. Свет в комнате отливал розовым — цвет спальни. Женщина наклонилась, высматривая кого — то на улице, халат распахнулся. При виде голой груди и загадочного темного провала между бедрами Бенджона охватила дрожь. Ждать он не мог.

Он шагнул в парадное и миновал привратника так, словно жил в этом доме всю жизнь.

Потом он не раз думал, что дорогу к цели ему указала какая-то высшая сила. Он поднялся по лестнице черного хода, бесшумно выдавил окно в кухне второго этажа, миновал короткий коридор. Женщина в комнате ходила взад вперед, от этих звуков рот у него мгновенно пересох.

Дверь в глубине коридора была приоткрыта, клин розового света падал на пол. Бенджон вошел, все так же беззвучно. Женщина задергивала шторы. Повернувшись, она увидела его и вздрогнула. Ей было лет под тридцать, две морщинки как будто замыкали рот круглыми скобками. Бенджон знал этот безошибочный признак немалого сексуального опыта, но даже не это, а вид её широких бедер заставил его ноги подкоситься от желания.

— Что вам нужно? Пошли вон! — спокойно бросила она без всякой истерики. И не тронулась с места.

— Ну, раз я уже здесь… — он едва мог говорить, тяжело переводя дух.

Он шагнул к ней. Она отступила. Бенджон протянул руку — она размахнулась и двинула его по зубам. Он даже не почувствовал удара. Колени подгибались, перед глазами все плыло. Он рванул халат, ощутил, как горит её кожа, как затвердели соски, как она сопротивлялась нарастающему возбуждению. Коленом она ударила его в пах, потом ещё раз, но это Бенджона не остановило. Грубо заломив её руки за спину, он швырнул её на постель. Женщина ударилась о спинку и соскользнула на пол с противоположной стороны, но он тут же швырнул её обратно. А через миг вспорол её с такой безумной силой, что они снова едва не скатились на пол.

Потом он отвалился и сполз на пол. Голая нога женщины свесилась рядом с его лицом. Он схватил её за колено — она не шевельнулась.

Бенджон присмотрелся: женщина была мертва. Теперь она уже не казалась ни соблазнительной, ни даже просто симпатичной. И он брезгливо перевернул её на живот.

Пот каплями стекал на глаза, он то и дело вытирал лоб ладонью. Отчаянно хотелось выпить. Бенджон постоял, вслушиваясь в звук вновь разразившегося дождя. На столике у окна лежала сумочка. Он обнаружил сорок девять долларов и сунул в карман. Потом повернулся — и замер.

Она стояла на коленях, перевалившись через край кровати и ткнувшись в скомканные простыни лицом, скрытым спутанными волосами. Халат сбился на шее, обнажив широко раздвинутые ноги и зад. Казалось, наконец смирившись, она предлагала себя. Такого бесстыдного зрелища Бенджону видеть ещё не приходилось. Пот хлынул рекой, его забила дрожь — и вдруг что-то кромешное, бездонное возникло за спиной… безумная слабость и бешеная ярость заполнили его одновременно, и Бенджон ринулся на тело, пытаясь растерзать его и ввинчиваясь внутрь громадным живым штопором.

Казалось, мертвая неподвижность тела передалась ему в совокуплении. Свинцовая тяжесть не давала шевельнуться, и он не сразу сумел вырваться из могильных тисков.

Шатаясь, он поднялся с растерзанного тела жертвы. За окном продолжал лить дождь.

Бенджон покинул квартиру, так никого и не встретив ни на лестнице, ни в холле. На другой день в газетах он прочел, что бывшую стюардессу Гейл Дэвис зверски изнасиловали и убили у себя в квартире. И пережил ужасный шок: там говорилось, что полиция нашла в комнате рюкзак убийцы. Он был пуст, потому что Бенджон выпотрошил его сразу после того, как украл из чьей-то машины, но его потрясло, что только в эту минуту он о нем вспомнил.

Приехав в Сент-Луис, он немедленно завербовался в ВВС.

* * *

За железнодорожными путями Бенджон обогнул пруд и зашагал по тихой улочке к зажатому между двумя магазинами узкому неказистому зданию. Немытая лестница вела к единственной двери на третьем этаже. В прихожей свет не горел, но Бенджон был уверен, что его ждут. Что это было? Быть может быть, неуловимый след её запаха — который всегда заставлял его судорожно глотать воздух, словно рыба на берегу.

Первое, что бросилось ему в глаза в спальне — туфельки и чулки, перекинутые через подлокотник кресла.

И вот оно — юное совершенное тело в черных кружевных трусиках на раскрытой постели, застывшее в ожидании, но делающее вид, что читает журнал. Круглый зад был призывно выпячен, словно крича во все горло: скорее же! Полудетское личико в рамке черных волос, тугие груди, изящный прогиб спины и точеные бедра…

Бенджон невольно причмокнул.

Зарина, как обычно, прикинулась обиженной, глядя снизу вверх большими наивными глазами.

— Заждалась папочку? Папочка немного задержался.

Он присел на край кровати, но ей хотелось продлить игру, и она испуганно отпрянула. Он с ухмылкой протянул руку — она деланно вскрикнула и снова отпрянула, подражая сцене из какого-нибудь фильма.

Бенджон встал и начал раздеваться. Зарина следила за ним, сжавшись в комок. От открывшегося зрелища она приоткрыла рот и тяжело задышала, превосходно имитируя испуг.

Бенджон медленно шагнул к кровати, Зарина отползла было в дальний угол, но тут же поспешила сдаться. Едва не теряя сознания, она откинулась на постель. Руки обвились вокруг его могучей шеи, колени раздвинулись.

— Хочешь?

Зарина захныкала.

— Мне больно, больно! Ой, какой он у тебя большой!

Но причитания быстро перешли в сладостные стоны, её крепкие икры охватили его поясницу, сделав ещё яростнее совокупление тел: она хотела ещё больше, ещё глубже, ещё крепче. Кровать содрогалась и скрипела, ещё стон, хрип, вскрик — и тишина. И тяжкое дыхание обоих.

— Я сейчас, — шепнула Зарина, выскользнула из-под него и потянула на себя простыню. Бенджон отвалился на спину.

Вскоре он почувствовал прикосновение прохладной ткани, потом влажное тугое кольцо губ и тиски пальцев. У него никогда не было проблем с эрекцией, и Зарина тотчас оседлала его, осторожно опустилась — и жалобно застонала. Ей было по-настоящему больно, раз только через минуту она отважилась шевельнуться — приподняться и вновь медленно насадить себя на могучий багор, содрогаясь и сжимая ладонями груди. Потом, двигаясь все смелее, она оперлась на широкую грудь Бенджона и вся отдалась безумной скачке.

Губы приоткрылись в жутковатом оскале, глаза закатились, тело заблестело от пота. Когда он попытался её сбросить, она вцепилась в него, прохрипев:

— Я кончаю… кончаю…

Бенджон бесцеремонно опрокинул её на спину, их тела судорожно бились друг о друга, чавкая от пота, потом она судорожно выгнулась, корчась и ломая пальцы с длинными яркими ногтями.

В этот день у него было слишком много воспоминаний, слишком много возбуждающих мыслей, поэтому Зарина испугалась не на шутку. Он никак не мог насытиться, и едва переведя дух, вновь и вновь хватал её громадными ручищами. Она попыталась было вырваться, но он только зарычал и так рванул её бедра, что чуть не разорвал пополам.

Прошло немало времени, пока миновал этот приступ безумия. Зарина совсем выбилась из сил, а он с удовольствием устраивался поудобнее.

Бенджон чувствовал себя прекрасно. Глядя на нее, он вспоминал девчонку Тасконов. К сексу обе относились одинаково, только у Зарины потребности были куда изощреннее. О таком, что ей нравилось, Барбара и подумать не могла. Он спросил себя, как ей удается водить Малика за нос, четыре вечера в неделю проводя в этой постели. Впрочем, женщины это умеют.

Но в один прекрасный день дверь распахнется, и на пороге появится Малик. Не случайно, заслышав шаги на лестнице, Зарина белеет, как мел, и шепчет, что он убьет их обоих. Ощущение опасности придает их встречам особую остроту. Бенджон не раз рисковал из-за женщин, но эта была особенной. Она была местной, и не просто местной, а женой крупного воротилы и большого мерзавца.

Бенджон тихо и довольно хихикнул.