Читать интересную книгу Японские призраки. Юрей и другие - Власкин Антон

В одну из ночей в доме с цветами «вечерний лик» произошло очень неприятное происшествие. Гэндзи задремал у изголовья своей возлюбленной, и то ли во сне, то ли наяву его уму предстал весьма изящный женский силуэт, склонившийся над Югао-сан.

— Забыв о той, что отдала вам сердце, вы дарите своими милостями эту жалкую особу! О, не снести мне такой обиды! — заявила тень.

Опасаясь, что в дом проник злой дух, Гэндзи вскочил и обнажил меч, демонстрируя уверенность в том, что призрака можно поразить клинком. Во многих гораздо более поздних историях подобное заблуждение будет свойственно многим героям. Наш герой оказался прав: в дом проникло нечто злое. Его возлюбленную била дрожь и прошибал холодный пот, а глаза её закатились. Прежде чем на помощь примчались заклинатели, всё было кончено. Надо сказать, что главными спасителями от болезней считались опытные монахи и заклинатели духов, способные смирить, допросить и изгнать враждебную сущность. В этот раз заклинать было некого, так как всё завершилось невероятно быстро.

Гэндзи вернул своё внимание Аои (своей супруге), и, казалось бы, вот прекрасная история любви в браке, где муж и жена жили долго и счастливо и умерли в один день. Но нет! Пути кармы неисповедимы, и даже ничтожнейший из смертных может натворить такого, что судьбы великих содрогнутся.

Госпожа Аои была беременна, когда государь Кирицубо передал престол наследнику (Судзаку), и эта перемена сопровождалась заменой жриц в великом храме Исэ. На красочную церемонию съехался весь цвет столицы, включая супругу нашего героя. Карет и повозок было множество, и хмельные слуги госпожи Аои расчищали путь для своей хозяйки. Заметив, что скромная карета преграждает путь, они поспешили спихнуть её в сторону, восклицая: «Наша госпожа не из тех, кто уступает кому-то!» Скромный экипаж оказался оттеснён туда, где невозможно было любоваться церемонией и откуда невозможно выехать. Кто же был так бесцеремонно обижен наглыми простолюдинами, за кого не подала голос хозяйка наглых простолюдинов? Конечно же, Рокудзё-но миясудокоро!

Оскорблённая до глубины души, она вернулась домой, где её сморил краткий сон. В этом сне Рокудзё-сан увидела весьма странные вещи. Она входила в некий зал, где сидела соперница. Правила сна не позволяли усомниться, что перед ней именно соперница, а не кто-то ещё. В крайней ярости Рокудзё-сан набросилась на негодную и принялась колотить её и таскать по полу. Поведение, которое она никогда не позволила бы себе в жизни, стало возможным в мире грёз. Проснувшись, миясудокоро пришла в крайнее смущение, ибо она слышала о случаях, когда гневная душа выходит из тела и вредит, но не могла представить, что подобное случится с ней. Смущение, обида и сердечная тоска снова погрузили красавицу в смутный сон.

Тем временем в доме левого министра поднялась паника: молодая госпожа слегла, и час от часу ей становилось всё хуже. Всем было ясно, что без злого духа здесь не обошлось, при этом некие подозрения по поводу этого самого духа у людей появились. Придворные дамы шептались, что немало красавиц пользовались благосклонностью Гэндзи раньше и ненависть их может быть страшна. Таким образом миясудокоро попала под подозрение, хотя доказать что-либо было невозможно. Об испорченном празднике и чуть не опрокинутом экипаже, как ни странно, никто не вспоминал. Вообще вера в то, что в тело человека может вселиться как душа умершего, затаившая злобу, так и душа живого, покинувшая тело во время сна, была весьма широко распространена. Именно для таких случаев в богатых усадьбах держали целый штат умелых заклинателей, способных по первому сигналу изгнать враждебного духа.

В случае с супругой господина Гэндзи все эти меры оказались бесполезны. Молитвы и заклинания не иссякали, но проку от них было очень немного. Злой дух не поддавался, ничего не говорил и не уходил. Между тем больной становилось всё хуже и хуже, и за её жизнь и за жизнь ребёнка возникали серьёзные опасения. Заклинатели и монахи пришли в полное смущение, а Гэндзи, не отходивший от ложа супруги, не мог сдержать слёз. Внезапно таинственный дух заговорил и потребовал прекратить молитвы: они мешали переговорить с господином Гэндзи. Все отошли в сторону, а Гэндзи с любовью всматривался в лицо жены и умолял её не падать духом. Внезапно госпожа Аои, нежно глядя на мужа, заговорила: «Ах, не то, всё не то. Я так тяжело страдаю, потому и просила прекратить молитвы. Не думала я приходить сюда вот так, но душа, когда её снедает тоска, и в самом деле покидает тело». И лицо, и голос, и поведение больной внезапно удивительно преобразились, и перед Гэндзи предстала его прежняя любовь Рокудзё-но миясудокоро. Интересно, что Гэндзи испытал не страх, а крайнее смущение. Метаморфоза была очевидна и для дам, сидящих неподалёку, а они-то прекрасно знали, кто такая Рокудзё-сан. Что и говорить, Хэйан — город маленький. Странное видение исчезло, и Гэндзи понял, что, повидавшись с ним, его любовь с шестой линии покинула тело роженицы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Ребёнок появился на свет, но госпожа Аои, истерзанная многодневными страданиями, оставила наш мир. Невозможно описать горе её отца, невозможно описать горе её супруга господина Гэндзи. Как сообщает роман, всё время он отдал молитвам, а возлюбленным своим писал нечасто, дни и ночи скорбя об ушедшей.

Однажды на рассвете некий слуга доставил ветку распускающейся хризантемы с привязанным к ней листом зеленоватой бумаги, что свидетельствовало о тонком вкусе отправителя.

«Печальная весть об увядшем цветке её жизни упала росой… И, наверно, влажны рукава у того, кто ею оставлен», — гласило послание. Рокудзё-но миясудокоро обладала безупречным вкусом и тактом, в этом никто не сомневался.

Гэндзи возмутился было: «Право, как ни в чём не бывало присылать соболезнования!» — но потом оценил изящество слога и вкуса своей бывшей. «Как тонко!» — восхитился он и немедленно написал изящный ответ. Таким образом, правила хорошего тона были соблюдены, и красавица, погубившая (пусть и невольно) возлюбленную и жену нашего героя, не имела причин обижаться. Аристократы эпохи Хэйан были очень утончёнными людьми и не отказывались вступить в поэтическую переписку с красавицами, дух которых вселяется в тела других красавиц и сводит их в могилу.

Пролетели годы, и пути Рокудзё-но миясудокоро и Гэндзи разошлись. Наш герой обратил своё внимание на очень юную особу и сделал её своей воспитанницей, а когда она подросла, женился на ней. Юная Мурасаки заняла в его сердце прочное место, и воспоминания о былых привязанностях поблекли. Годы промелькнули, как один день, и однажды вечером между Гэндзи (он был уже немолод) и его супругой госпожой Мурасаки (она захворала) произошёл разговор, начинать который им бы не стоило. Стараясь отвлечь Мурасаки от мрачных мыслей, Гэндзи заметил, что она несравненна, и все те, с кем судьба сводила его раньше, обладали немалыми достоинствами, но всем им не хватало истиной чуткости и великодушия. Вспомнил он и покойную Рокудзё-но миясудокоро. По словам Гэндзи, она была прекрасна и обладала идеальным вкусом, но «какой же был тяжёлый нрав у этой женщины. Иметь дело с особой, которая молча копит в душе обиды, — что может быть мучительнее? Её церемонность и моя скованность лишали наши вседневные отношения дружеской теплоты и близости. Так или иначе, постепенно мы совсем отдалились друг от друга». В тот вечер Гэндзи сказал много такого, чего, наверное, можно было и не говорить.

На рассвете госпожа Мурасаки почувствовала сильные боли в груди, потом её охватил жар, и дело приняло совсем дурной оборот. Гэндзи не отходил от постели больной и, наверное, страдал не меньше, чем она. Недуг то отступал, то разгорался с новой силой, и языки заклинателей уже присохли к их гортаням. Увы, иного средства от болезни, кроме потока молитв и заклинаний, в эпоху Хэйан не предполагалось. Правда, в случае с женщинами, близкими Гэндзи, этот метод был вполне обоснован, так как двух из них свёл в могилу именно мстительный дух, относящийся к вполне определённой личности. Монахи изнемогли в молитвах и, поразбивав заградительные алтари, покинули покои больной, вопя и стеная. В комнате остались Мурасаки, Гэндзи, несколько дам и маленькая девочка-посредник. Дело в том, что одним из медицинских приёмов той поры было предоставление для злокозненного духа некоего субъекта-посредника, на которого умелый заклинатель мог бы перенести злобную сущность. В случае успеха больной получал долгожданное облегчение, а с посредником можно было поработать отдельно. Конечно же, далеко не каждый обитатель столицы мог позволить себе подобный расходный материал.