наука. Высшая.
«Войска сделали все возможное…»
Ракета холодным огнем осветила черное южное небо, но, словно почувствовав себя бессильной против бездонного моря темноты, быстро потухла. За ней взлетела и потухла другая. Потом еще одна. Гитлеровцы. Они подошли совсем близко к Перекопу и, может быть, уже завтра утром предпримут первую попытку прорваться в Крым.
Генерал-лейтенант Батов смотрел на нервные вспышки ракет и, хотя не видел при их свете ничего, кроме выхваченных из тьмы кусков неба, внутреннее зрение отчетливо рисовало ему то, что происходило совсем рядом… Немецкие офицеры, столпившись у стола, на котором разостлана карта Крыма, слушают уверенного в себе, немногословного генерала; артиллеристы уже получили цели на завтра; серые громады танков до утра, только до утра, остудили свои моторы, пехотинцы, подвезенные в район сосредоточения на больших крытых грузовиках, отдыхают, чтобы завтра по команде ринуться, паля на ходу из автоматов, на его, Батова, позиции и попробовать сразу смять его оборонительные порядки и хлынуть серой, гремящей железом массой к Черному морю.
Гитлеровцы рядом. Разведывательный отряд капитана Лисового уже встречался с их передовыми частями. «Язык», добытый отрядом, назвал несколько дивизий, двигавшихся к Перекопскому перешейку. Вот-вот жди удара.
Тяжелая обстановка сложилась не только на его участке фронта. Здесь, на юге, осаждена Одесса, противник форсировал Днепр в нижнем течении, немецко-фашистские войска под Киевом, взят Смоленск, идут бои под Ленинградом… Драматичнее ситуацию вряд ли представишь. И вот в этой ситуации от него, Батова, во многом зависит судьба Крыма. И, возможно, завтра придет его черед показать, как он подготовился к сорок первому году.
Подготовка эта продолжалась примерно 20 лет. Вспоминая их, он не мог хотя бы один год назвать легким и беспечным… После гражданской он остался в армии. Занимал командные должности и жадно, ненасытно учился. На курсах «Выстрел» познавал основы классического военного искусства, уяснял простую мудрость суворовских маневров и сражений, баталий 1812 года, анализировал операции гражданской войны, штудировал первые труды советских военных теоретиков.
В 1929 году красного командира Павла Батова приняли в партию большевиков. Он давно уже связал с партией свою жизнь, свои помыслы. Но никогда еще он так явственно не ощущал, какая ответственность ложится на него за порученное дело, за свою страну. Эта высокая мера ответственности стала с тех пор определяющей каждый его последующий шаг, каждое решение, каждый поступок.
Счастливая судьба — только так расценивал Батов — привела его в знаменитую Московскую пролетарскую дивизию. Начальник штаба одного из лучших в дивизии — третьего полка, а потом его командир, Батов прошел там великолепную школу. Прежде всего общение с талантливыми военачальниками. Он навсегда запомнил встречи с Михаилом Николаевичем Тухачевским. Самый молодой советский маршал покорял всех своим человеческим обаянием, манерой держаться, искренней заинтересованностью во всем, что касалось будничной жизни воинов. Интереснее всего, конечно, было его слушать. Восхищали его военная эрудиция, глубина и оригинальность мыслей, новизна суждений.
Смелыми, даже дерзкими, сулящими прямо-таки революционные изменения в оперативном искусстве воспринимались его идеи относительно использования в будущей войне крупных механизированных соединений, воздушно-десантных войск, теоретические посылки, касающиеся глубоких операций фронтового и армейского масштаба. После его приезда командиры Пролетарской долго еще жили обсуждением блестящих, дальновидных мыслей. Хотелось искать и дерзать самим, чтобы в будущих сражениях с фашизмом (что они неминуемы, после тридцать третьего года никто из командиров не сомневался) бить врага умом, талантом, опытом.
Интересно было работать с комдивом Львом Григорьевичем Петровским — человеком прекрасно подготовленным, думающим, охотно поощряющим творчество. Петровский умел организовать жизнь дивизии так, что увлекало все: и учеба, и спортивные соревнования, и самодеятельность, и подготовка к большим маневрам, и встречи новобранцев, и репетиции парадов. И не случайно целая плеяда командиров-пролетарцев выросла в Великую Отечественную в командующих крупными войсковыми соединениями и прославила Советскую Армию. Николай Николаевич Воронов, Сергей Семенович Бирюзов, Василий Иванович Казаков, Яков Григорьевич Крейзер, Кузьма Никитович Галицкий — этих имен вполне достаточно, чтобы убедить, что так оно и было.
У третьего полка существовала хорошая традиция — всегда стремиться держать первенство в дивизии. Приняв его под свое командование, Батов сделал все, чтобы традицию не нарушить. Почти одновременно с Батовым в должность военного комиссара полка вступил Василий Иванович Дружинин. Способный политработник и перспективный командир полка отлично дополняли друг друга. Ученье ли, инспекторская ли проверка, будничные ли занятия в поле, на стрельбище, в классах — третий полк всегда дисциплинирован, мобилен, слажен, грамотен в действиях. Он несколько лет подряд завоевывал первенство в дивизии. Лучший полк получал место на правом фланге при построении дивизии, имел право открывать парад на Красной площади. Успехами, разумеется, гордились.
14 мая 1936 года ряд командиров Красной Армии был удостоен правительственных наград. Батов получил орден «Знак Почета».
В том же тридцать шестом — Испания. После возвращения оттуда награжденный орденами Ленина и Красного Знамени комбриг Батов назначается командиром стрелкового корпуса. Он участвует в освободительном походе в Западную Белоруссию, потом в боях с белофиннами, а затем до середины июня 1941 года занимает должность заместителя командующего войсками Закавказского военного округа.
…В Симферополь генерал Батов прилетел 21 июня 1941 года. Ему предстояло командовать сухопутными войсками Крыма и одновременно 9-м стрелковым корпусом.
Даже опытным, видавшим виды военачальникам не рисовалось такое течение событий, какое преподнесли июнь, июль, август. В первые же дни генерал-лейтенант получил из Ставки директиву, предписывавшую оборонять побережье Крыма и не допустить высадки вражеского десанта с моря. Тогда резонно полагали, что морской десант — единственная опасность, которая может угрожать полуострову.
Сил, сил маловато! В распоряжении Батова только две не полностью укомплектованные дивизии, в которых четыре артполка, причем тоже неполного состава: танков нет, саперы и связисты пока где-то на формировке… Правда, рядом Черноморский флот. Батов быстро установил контакт с командующим — вице-адмиралом Ф. С. Октябрьским. Что могли сделать совместно, сделали: морские мины приспособили для минирования побережья, с кораблей, находящихся в ремонте, сняли орудия и установили их на позициях сухопутных войск, создали артиллерийские группы поддержки, включив в них тяжелые корабли. Велось интенсивное строительство оборонительных сооружений…
А враг подошел к полуострову с севера…
Когда в двадцатых числах июля гитлеровцы форсировали Днестр и стали быстро продвигаться на восток, Батов понял, что Крыму скорее грозит не десант с моря, а нападение с суши, и поспешил принять меры, чтобы укрепить Перекопский перешеек. Перекопский вал, Ишуньские позиции, река Чатырлык — только тут и можно попытаться запереть вход в Крым. Дальше — ровная, без единой складки степь, и там, если принять во внимание