Читать интересную книгу Кот, который пел для птиц - Лилиан Браун

— Как же вы довезёте инталию до Сан-Франциско? Не хотите, чтобы мы её вам упаковали?

— Превосходная идея! Вы так добры, миссис… миссис…

— Форфар. Беверли Форфар.

— У вас такой великолепный Центр искусств, и я уверен, что это в большой степени ваша заслуга.

— О, благодарю вас, мистер Фробниц, но…

— Так-так, посмотрим… Моя свояченица заберёт инталию у вас и отправит мне, поскольку я рано утром уезжаю. Когда вещь будет готова? Я не хочу вас торопить.

— Дайте нам время до среды. Было так приятно с вами побеседовать, мистер Фробниц!

— Мне тоже, миссис Форфар.

Квиллер повесил трубку, посмеиваясь. Беседа напомнила ему актерские этюды в драмкружке колледжа.

Однако сиамцам разговор не понравился. С чего это вдруг хозяин заговорил не своим голосом?

— Простите, ребята, — повинился он. Взяв Юм-Юм на руки, Квиллер принялся расхаживать с ней по комнатам, ласково что-то приговаривая и почесывая шейку. Коко ходил за ним по пятам, подергивая ушами.

Номер с гундосым Фробницем, как и все подобные проказы, помог Квиллеру расслабиться. И теперь он прошёл в свой кабинет в самом игривом настроении, собираясь писать материал о фиаско музея.

Покончив с этим, он позвонил соседке, проживавшей в квартире над каретным сараем Клингеншоенов, в начале тропы. Шёл уже двенадцатый час, но Квиллер знал, что она не спит — читает шпионский роман, или печёт пирожки, или беседует по телефону со своим внуком, живущим в Центре, благо по ночам действует льготный тариф. Селия Робинсон попала в Пикакс благодаря знакомству с покойной Эвфонией Гейдж. Она покорила сердца местных жителей готовностью работать на общественных началах и весёлым нравом. Хотя волосы Селии давно поседели, смех у неё был молодой.

Она не только снабжала Квиллера готовыми блюдами, которыми он набивал свою морозилку, но иногда и выручала его в делах, требовавших анонимности. Она называла его шефом, а он её — секретным агентом 0013 1/2. Селия от души хохотала над его незамысловатыми остротами, а он находил, что она в высшей степени надежна.

— Надеюсь, я звоню не слишком поздно, — начал он непринуждённым тоном.

— Вы же меня знаете, шеф! Я — сова. Сейчас варю картофель для салата — завтра вечером намечается небольшая работёнка по обслуживанию приёма. Сразу после церкви я пошла к Вирджинии и провела у неё всё время.

— Её дочь, как мне кажется, входит в число «Проворных помощников».

— Да, чудесная девушка! Всегда бросается на помощь к какому-нибудь несчастному.

— Она говорила что-нибудь об уничтожении надписи на фермерском доме?

— Нет. Таков уж их девиз: помоги, но не болтай об этом.

— Похвальный принцип.

— Могу ли я чем-нибудь вам помочь, шеф? Он сменил манеру с добрососедской на официальную, выговаривая слова медленно и чётко:

— Ваш зять Рональд Фробниц… оставил для вас сообщение, когда не смог с вами связаться… Завтра рано утром он возвращается в Сан-Франциско… он хочет, чтобы вы кое-что забрали и отправили ему. — Он сделал паузу, давая ей время переключиться с картофеля на интригу.

Селия быстро схватывала.

— А он… а Рональд сказал, что именно мне нужно забрать?

— Произведение искусства, которое он, по-видимому, выиграл в лотерею сегодня в Центре искусств. Оно будет готово в любое время — после среды.

— Интересно, какого оно размера.

— Около тридцати квадратных дюймов и очень плоское. Он хочет, чтобы вы подержали эту вещь у себя, пока он не пришлёт вам ярлык с адресом.

— Рада помочь, шеф. Вы хорошо знаете моего зятя? — Затем она добавила: — Просто на случай, если кто-нибудь спросит.

— У него жена и трое красивых детей. Он преподаёт психологию в каком-то университете в Калифорнии. Его хобби — гоночные автомобили… У вас там что-то звенит?

— Это таймер: картошка готова!

— Вешаем трубку! Поговорим позже.

У Квиллера имелись свои виды на утро понедельника. Сначала он заправится сосисками и оладьями у Луизы, затем навестит редакцию и сдаст материал Джуниору Гудвинтеру. Если молодой главный редактор сочтёт статью неподходящей для печати, значит, ничего не попишешь! Пусть опубликуют пару абзацев из пресс-релиза музея!

Однако наступивший понедельник внёс коррективы в эти планы. Коко не находил себе места. Едва притронувшись к завтраку, он сел возле чулана, где хранились швабры, и стал кидаться на дверную ручку. В чулан сиамцев сажали под арест за плохое поведение. Однако здесь же хранились шлейки и поводки. Коко явно рвался на прогулку. Неужели он ощущал присутствие попугая — в несколько десятых мили от него? Зная выдающиеся способности кота, Квиллер не находил тут ничего невозможного.

При виде шлейки Юм-Юм взлетела по спиралеобразной лестнице под самую крышу, но Коко чуть ли не подпрыгивал от нетерпения. Квиллер шёл по дорожке, придерживая за поводок сиамца, угнездившегося у него на плече. Кот оставался равнодушным к порханию птичек и беличьей суете, но напрягся, стоило им приблизиться к Центру искусств, и издал гортанные звуки, когда они вошли через калитку.

— Спокойно, старик, — сказал ему Квиллер. — Это всего лишь… — И тут он понял, почему забеспокоился Коко. Хотя поблизости не было ни одного автомобиля, двери здания были открыты — широко распахнуты. Коко чуял беду. Откуда он знает, что двери должны быть закрыты? Но Коко всегда замечал непорядок: водопроводный кран, который забыли завернуть, духовку, не выключенную по рассеянности, свет, горящий днём. Его кошачья интуиция была сверхъестественной.

Квиллер ускорил шаги, сжимая в руке поводок. Осторожно войдя в здание, он увидел грязные следы ног на светлом виниловом полу и позволил Коко спрыгнуть с плеча. Не колеблясь, Коко потянул хозяина к тому крылу здания, где находились студии, обнюхивая пол, как собака. И вдруг он остановился перед большим тёмно-красным пятном на полу между кабинетом менеджера и студией Девочки с Бабочками.

— Кто-то его убил! — ахнул Квиллер. — Кто-то убил Джаспера!

Дай мне ар-рахис! — прозвучал в ответ пронзительный голос.

Клетка Джаспера не была прикрыта, и он раскачивался на своём насесте, моргая большими круглыми глазами. На полу валялось забрызганное кровью одеяло. Маленький столик был опрокинут, вокруг разбросаны орешки и осколки разбитой восточной вазы.

Квиллер подумал, что кто-то решил украсть птицу и поднёс руку слишком близко к клетке, а мощный клюв Джаспера поранил ему палец. Незваный гость в панике сбежал из здания.

Но Коко уже достаточно насмотрелся на Джаспера и кровавые пятна — он снова натянул поводок, таща Квиллера к студии, где на стенах были выставлены этюды с изображениями животных. Игнорируя эти рисунки, он направился прямо к открытому ящику, где были сложены наброски. Приподнявшись на задние лапы, сиамец заглянул в ящик. Квиллер тоже бросил туда взгляд. Там остались только большие рисунки, а маленькие — которых насчитывалось около дюжины — исчезли!

Теперь стало ясно: вору нужны были ню, а не попугай! Он сложил рисунки в мешок и остановился, привлечённый голосом Джаспера, который выкрикивал что-то оскорбительное или непристойное.

Утащив Коко из студии и временно заперев в комнате отдыха, Квиллер набрал девять-один-один — он позвонил из кабинета менеджера, находившегося против кровавого поля битвы. Журналист сообщил о краже со взломом. Затем связался с редакцией «Всякой всячины». И наконец, уведомил о случившемся менеджера. Беверли Форфар жила на Плезант-стрит и примчалась вскоре после помощника шерифа.

— Что за шум? — Это были её первые слова, когда она вошла.

Коко завывал в знак протеста, и стены его темницы усиливали вой.

Беверли осмотрела все комнаты, и Квиллер привлёк её внимание к пропаже этюдов с изображениями человеческих фигур.

— Возможно, Дафна забрала их домой, — предположила она. — Я ей позвоню.

Прибыл Роджер Мак-Гилеврэй со своей камерой, и Квиллер, забрав кота, незаметно удалился через боковую дверь. Ему не хотелось, чтобы в газете появились фотографии Коко и сенсационные статьи о коте-ищейке.

Он упорно защищал тайну Коко. Удивительные способности кота были известны только двум людям, и оба они служили в правоохранительных органах. Даже Полли и Арчи ничего не знали о Коко-детективе, да и не приняли бы этого всерьёз. Квиллер и сам затруднялся объяснить природу загадочного феномена — разве что у нормальных котов сорок восемь вибрисс, а у Коко — шестьдесят.

В тот же день новость появилась в газете. Шериф, говорилось в статье, выехал по звонку «соседа», увидевшего, что входная дверь открыта. Пропало несколько «произведений искусства». Незваного гостя «клюнул и прогнал» попугай, находившийся в здании.

Сообщение поместили на третьей полосе, поскольку первая была занята. Центральное место отвели репортажу Роджера об открытии Центра искусств. Были названы имена двух лиц, выигравших в лотерее: Рональд Фробниц и Торнтон Хаггис. «Ха! — подумал Квиллер. — Второй везунчик тоже воспользовался вымышленным именем». На первой странице также напечатали его собственный ехидный материал о презентации даров в Фермерском музее: