Читать интересную книгу Ветер прошлого - Екатерина Риз

— Ты только запоминай правильно, а лучше записывай! — Людмила поправила фартук и взяла в руку деревянную ложку на манер указки. — Артём, принеси ей бумагу и ручку! Сейчас я тебя научу, как печь кулебяку с капустой. Роман Игоревич её ой как уважает!

— Люся, вам же надо домой! Время-то уже сколько, а вы всё с нами возитесь, — застыдилась Таня.

— Ничего, и без меня лишних полчаса переживут мои оглоеды! — легко отмахнулась домработницы и указала Татьяне на стул. — Садись и пиши!

— Да зачем мне это?

— Как это зачем? Завсегда пригодится! Чем своих кормить собираешься? Замуж надо выходить с полным багажом знаний. Семья — это знаешь что такое? О-о! — и выразительно закатила глаза.

— Да не собираюсь я замуж, — засмущалась Таня, бросая на Артёма беспокойные взгляды.

Люся изумлённо посмотрела на неё.

— Да ты с ума сошла! Не вздумай этого ещё кому-нибудь сказать! Типун тебе на язык!

— Люся!

— Тань, а ты уроки будешь учить, да? — захихикал Артём, а Самойлова показала ему язык.

В общем, когда Люся всё-таки засобиралась домой, у Татьяны было уже несколько листов исписанных всевозможными рецептами. Кулебяка, картофельная запеканка и даже борщ.

— А я хочу яблочный пирог, — заявил Артём, когда за домработницей закрылась дверь.

Таня только руками развела.

— Ничем не могу тебе помочь. Этого рецепта у меня нет!

— Ну, Таня! — заныл он, а она со смехом бросилась от него в комнату. Артём тоже засмеялся и побежал за ней. — Подожди меня!

Роман опаздывал домой уже на час. Нервничал из-за этого, было неприятно, но ведь такое со всеми иногда случается. И Таня наверняка тоже опаздывает, хоть иногда… В общем, успокаивать себя приходилось только этим. Но оправдания, на всякий случай, заготовил. Но самое неприятное, что он звонил пару часов назад и обещал приехать вовремя, а тут такая неприятность. Пришлось задержаться на совещании, да ещё как назло телефон разрядился, и в машине, стоя в пробке, Баринов остался без связи. И даже боялся подумать о том, что Татьяне сейчас устроит Артём. Сын всегда сильно переживал, когда он задерживался. Зачастую дело заканчивалось слезами и чуть ли не истерикой, поэтому Роман и старался звонить очень часто, просто так, чтобы Артём не волновался лишний раз.

Да, у него нервный ребёнок. Роман мог винить за это судьбу, себя и ещё кучу разных людей, но сути это не меняло. Но главным виновником он чувствовал всё-таки себя. Не за то, что сделал, а за то, что не сделал для своего сына. Не смог. Не успел. А теперь вот старался наверстать упущенное.

Когда-то он очень хотел, чтобы у Артёма была семья. Настоящая, с папой и мамой, вот только ничего не получилось. И за это тоже можно было винить себя. Потерю жены он сам пережил бы спокойно, а вот по психике ребёнка это ударило серьёзно. Баринов никак не мог ему объяснить, куда делась мама. Артём был слишком мал и не думал о том, что мама им почти не занимается, что не подходит, не играет. Он её видел, и она была ему нужна. Та мама, которую он знал. Но после развода Роман несмотря ни на что, почувствовал облегчение. Катя была так зла на него, что и правда оставила в покое. Не хотела ничего — ни встреч, ни просто какого-либо общения. Роман остался с ребёнком и на какое-то время даже работу забросил, чтобы иметь возможность бывать с сыном, как можно чаще. Чтобы тот не так сильно тосковал по матери, не заметил, что та попросту исчезла из их жизни.

Родители сокрушались по поводу его загубленной личной жизни, исправить ничего не могли, да и довольно быстро поняли, что Романа вполне устраивает такое положение вещей. Он живёт для сына и больше о женитьбе или просто о постоянной женщине, которая была бы вхожа в их дом, не помышляет. И продолжается это уже довольно давно, несколько лет. После появления Артёмки в его жизни прошлое отошло за грань, и он старался его не ворошить. Сын — смысл жизни, а всё остальное лишь воспоминания, к тому же о том, что не сбылось. О любви, о счастье, потом о семье… Ничего не сбылось.

А вот такое внезапное появление Татьяны выбило Баринова из привычной колеи. Но ненадолго. Сначала он впал в панику, которая смешалась с недоверием. Невозможно было поверить в то, что они с Таней вот так столкнулись через много лет. Это было настолько невероятно, после всех тех мучений, которые он пережил из-за неё когда-то, после той незнакомой убивающей беспомощности, которая заставила его столько в этой жизни понять. Он уже давно смирился с тем, что Таня Самойлова для него в прошлом, что ушла тогда, обиженная на него и больше они никогда не встретятся. Привык к тому, что ничего не изменить, прощения не попросить, в глаза её не посмотреть. А теперь что?..

Теперь она у него дома, каждый день, возится с его сыном и делает это не потому, что хочет ему, Роману, что-то доказать или добиться чего-то этим. Нет! Он видел, что она искренна. Не понимал этих неожиданно вспыхнувших в ней чувств (не хотел называть их материнскими, хотя всё возможно, он ведь ничего не знает о её жизни сейчас), но и мешать не посмел. Из-за Артёма. Сын как-то сразу потянулся к Татьяне, на подсознательном уровне, и Баринов это сразу почувствовал и побоялся разорвать появившуюся ниточку. Но не из-за Тани, не из-за того, что она может вновь исчезнуть, это сейчас было второстепенно. Он испугался, что Артём в этот раз не переживёт такого резкого исчезновения из своей жизни понравившегося человека, тем более женщины. В первый вечер, когда Баринов застал Самойлову у себя дома, ещё думал, что ничего особенного не случилось, постарался выставить её поскорее, чтобы не успела нарушить своим появлением их размеренную жизнь, но потом увидел глаза ребёнка, когда Таня сказала, что уходит, и перепугался. Было уже поздно. И с каждым днём Роман понимал это всё отчётливее. А мысли о том, что будет дальше, навевали на него не очень приятную задумчивость. По одной простой причине — Роман не знал, что со всем этим делать.

Баринов открыл дверь в квартиру и на секунду приостановился, прислушиваясь. В гостиной работал телевизор, Роман слышал голоса героев любимого мультфильма сына, а в остальном подозрительная тишина. Он пристроил портфель на столике в прихожей, снял пальто и тихо прошёл в комнату.

Да, он явно задержался, а они его заждались. На столике перед диваном две чашки с чаем, вазочка с фантиками из-под конфет и распечатанная пачка печенья. Телевизор орёт, но ни Артёма, ни Татьяну это, по всей видимости, не беспокоит.

Роман остановился у дивана и пару минут разглядывал их. Они спокойно спали, его сын прижимался к Тане и посапывал во сне. Ему как всегда было жарко, и он сдвинул ногой с себя плед, которым был укрыт. А Таня, видимо, уснула случайно, потому что уж слишком неудобной была её поза. Полулежала, прижавшись спиной к подлокотнику, а голову пристроив на спинке дивана.

Баринов постоял, не зная, что делать, а потом присел перед сыном и попытался осторожно взять его на руки. Артём недовольно захныкал, но Роман всё-таки поднял его с дивана. Сам легко встал на ноги и вдруг встретил Танин взгляд. Она открыла глаза и теперь непонимающе смотрела на него. Он головой качнул и пошёл к детской.

Татьяна проводила его взглядом, а потом закрыла лицо рукой и зевнула, не сдержавшись. Потрясла головой, чтобы прийти в себя. Посмотрела на часы, а потом поискала взглядом пульт от телевизора, чтобы выключить его. Посидела немного в тишине, мучаясь сомнениями, а затем поднялась и подошла к открытой двери детской комнаты. И затаив дыхание, наблюдала за тем, как Ромка укладывает сына в постель.

— Извини, я задержался, — сказал Баринов, когда вышел и прикрыл за собой дверь детской. — Да ещё в пробку попал!

— Ничего, — тихо, почти шёпотом ответила она. — Это ты меня извини. Я уснула.

Роман вдруг улыбнулся.

— Это выглядело мило.

Таня восприняла его слова как насмешку.

— Это получилось случайно!

— А я разве спорю? — удивился он. — Как день прошёл?

Она шла за ним на кухню, разглядывая его спину, и нервничала. Тон Баринова внушал опасения.

— Хорошо прошёл. С нами Люся была.

— Ах да. Людмила тебя не утомила?

— Что ты, она прекрасная женщина… С ней очень весело.

— Вот это точно. С Люсей не соскучишься.

Роман тут же полез в холодильник. Таня наблюдала за ним в некотором смятении. Ей почему-то показалось, что Баринов хочет с ней поговорить. А может, только показалось, но с уходом она тянула именно по этому. Ждала чего-то, хотя на душе кошки скребли.

— Ром, сядь. Я тебя покормлю.

Он оторвался от созерцания кастрюль в холодильнике и с интересом посмотрел на неё.

— Да? Ну, давай.

Хоть чем-то занять трясущиеся руки. Загремела посудой, а потом вдруг почувствовала запах дыма и обернулась. Ромка курил, стоя у приоткрытого окна.

Вот так вот, он ещё и курит. Но ему ничего не сказала.