Читать интересную книгу Пограничные земли в системе русско-литовских отношений конца XV — первой трети XVI в. - Михаил Кром

По сообщению ряда летописей, Улуг-Мухаммед осенью 1437 г. пришел к Белеву («к граду к Белеву») и «сяде в Белеве»[201]; по другой версии, хан построил на реке Белеве ледяную крепость из хвороста, облитого водой со снегом[202]. Как отнеслись к его появлению хозяева Белева, летописи не сообщают. Подошедшее к Белеву московское войско подвергло его окрестности жестокому разграблению (летописец осуждает грабеж и мучение «своего же православного христианства»)[203]. Возможно, московское воинство руководствовалось только корыстными мотивами, но не исключены и политические причины: не было ли разорение белевских «мест» местью здешним князьям за переход под власть Улуг-Мухаммеда? Подобная гипотеза не лишена вероятности, если учесть, что хан совершенно беспрепятственно занял белевские земли и что в списке погибших в битве у Белева 5 декабря 1437 г., в котором названы и некоторые верховские князья (например, Федор Тарусский)[204], нет имен самих Белевских.

Однако возможно и иное объяснение описанных выше событий. Белевский краевед Р. А. Беспалов[205] обратил внимание на известие позднего источника, Казанской истории (памятник второй половины XVI в.), согласно которому сам Василий II дал Улуг-Мухаммеду «в качевище Белевские места», но затем под влиянием «злых» советников изменил свое решение и послал против хана войско во главе с князем Дмитрием Шемякой[206]. Если принять эту версию событий, то получается, что накануне Белевского боя не местные князья, а Василий II распоряжался судьбой Белева. Р. А. Беспалов предполагает, что князья Федор и Василий Михайловичи были «сведены» на Волок в середине 1430-х гг. за какую-то провинность их отца (поддержку Свидригайла?), ибо сами они тогда были еще очень молоды. Из-за недостатка источников едва ли мы когда-либо выясним истинную причину опалы Белевских князей. Впрочем, можно заметить, что сам факт их малолетства (очень вероятный, если учесть, что дети Василия Михайловича, как уже говорилось выше, появляются в источниках лишь начиная с 1486 г.) давал великому князю удобную возможность распоряжаться Белевским княжеством.

На несколько лет с 1437 г. в Белеве обосновалась орда Улуг-Мухаммеда и совершала оттуда набеги на московские владения[207]. Лишь после ухода Улуг-Мухаммеда на Среднюю Волгу в начале 40-х гг. контроль Москвы над Белевом мог быть восстановлен. Что же касается белевских князей, то они, согласно родословцам, долгое время жили на Волоке и лишь затем получили прощение: именно тогда, вероятно, их сестра Евпраксия была выдана за кн. В. И. Оболенского. По предположению Р. А. Беспалова, это могло произойти во второй половине 1440-х гг.

Как бы там ни было, но к 1459 г. Федор и Василий Михайловичи оказались уже на литовской службе: в апреле этого года братья Белевские заключили вместе с дядей, кн. Иваном Юрьевичем Одоевским, вассальный договор с Казимиром, содержание которого уже рассмотрено выше. Это докончание — единственное из известных нам, в котором одной из договаривающихся сторон являются Белевские князья. Однако в этом докончании они выступают не самостоятельно, а в качестве как бы младшей «братии» кн. Ивана Юрьевича, носящего титул Новосильского и Одоевского[208]. Следует подчеркнуть, что этот титул, указывавший на старшинство в роде Новосильских князей, Белевским в XV в. никогда не принадлежал; он стал объектом соперничества лишь Одоевских и Воротынских. В отличие от них, кроме того, Белевские не пользовались особым расположением литовских господарей: в Метрике нет ни одного упоминания о пожалованиях великого князя владельцам Белева. С другой стороны, нет и свидетельств о распоряжении господаря белевскими землями — значит, Белевские, подобно всем Новосильским князьям, выступали как «отчичи» и неограниченные владельцы своей вотчины. Номинально по своему статусу Белевские рассматривались наравне со своими более могущественными родственниками — Воротынскими и Одоевскими: на русско-литовских переговорах первой половины 90-х гг. XV в. все три княжеские фамилии упоминаются в одном ряду как «слуги» великих князей московских и литовских[209]. Но реальное положение Белевских князей было значительно скромнее, чем их родичей, о которых шла речь выше. Это проявлялось и в отмеченной нами уже разнице в титуле, и в величине владений: в отличие от Воротынских и Одоевских, Белевские, судя по всему, не имели значительных земельных пожалований («выслуги») от литовских господарей, а их собственная вотчина, Белев, и без того небольшая, подверглась к тому же дроблению — к концу столетия она была поделена между тремя братьями Васильевичами (Иваном, Андреем, Василием), что приводило к ожесточенным распрям между ними[210].

Соседями Новосильских князей на западе были князья Мезецкие. Они вели свое происхождение от пятого сына Михаила Всеволодовича Черниговского, кн. Юрия, который был также родоначальником Тарусских и Оболенских (см. выше схему 1). Оболенские еще со второй половины XIV в. находились на московской службе[211]. Тарусские упоминаются как союзники Василия I в его докончании с рязанским великим князем 1402 г.[212] Кн. Федор Тарусский, как уже упоминалось, погиб в 1437 г. в составе московской рати в бою с татарами под Белевом. В договоре Василия II с Казимиром 1449 г. было записано, что кн. Василий Иванович Тарусский «и з братьею и с братаничы» служит московскому великому князю[213]. А вот потомки среднего сына Юрия Михайловича, кн. Всеволода Мезецкого, служили в XV ст. в Литве. В родословных росписях Мезецких есть пропуск: Ю. Вольф и С. Кучиньский обратили внимание на то, что князья Андрей и Дмитрий Всеволодовичи Мезецкие, упоминаемые в актах 1420–1440-х гг., в родословиях названы сыновьями Всеволода Юрьевича, который, будучи внуком Михаила Черниговского (ум. 1246 г.), умер где-то в первых десятилетиях XIV в. — получается разрыв в столетие с лишним! По мнению польских исследователей, пропущенными оказались два поколения князей[214]. С учетом их наблюдений родословие кн. Мезецких представлено на схеме 4 (имена князей, реконструированные Вольфом и Кучиньским, заключены в квадратные скобки).

Приведенная схема наглядно демонстрирует основную причину измельчания и упадка рода Мезецких к началу XVI в.: с разрастанием княжеской семьи уже с середины XV в. шел необратимый процесс дробления удела.

Надежные известия о Мезецких начинаются с 1420-х гг. Летописи упоминают под 1424 г. о посылке Витовтом на помощь Одоевскому князю Юрию Романовичу, чьи владения подверглись нападению татар, друцких князей и братьев Андрея и Дмитрия («Митка») Всеволодовичей (Мезецких)[215]. Характерно, что в этом походе кн. Мезецкие, как и Друцкие и др., выступают в качестве подручных Одоевского князя («они же шедше с князем Юрием…»): их статус, как мы увидим, значительно уступал статусу кн. Одоевских или Воротынских. Помимо военной службы, Дм. Мезецкий выполнял и другие ответственные поручения Витовта[216].

Князья Мезецкие (XIV — начала XVI в.)[217]

В отличие от Новосильских, отношения Мезецких (да и других верховских князей) к центральной власти не носили договорного характера. Как уже упоминалось, за исключением докончаний с Одоевскими, Воротынскими и Белевскими, других договоров великих князей литовских с «украинными» князьями нам неизвестно. Этот факт нельзя объяснить только состоянием источников — докончание Витовта с Новосильскими князьями, например, также не сохранилось, но о нем упоминают последующие докончания (и повторяют его основные положения), ибо существовала традиция подобных соглашений с этой ветвью черниговских княжат. Такой традиции в отношении Мезецких или Мосальских, по всей вероятности, не было. Это следует подчеркнуть, ибо в литературе принято рассматривать упомянутые докончания Новосильских князей с Казимиром в качестве образца договоров с великокняжеской властью верховских (и шире — служилых) князей вообще[218]. Между тем акты литовских господарей, адресованные князьям вроде Мезецких или Мосальских, представляют собой не соглашения двух равноправных сторон, а скорее акты пожалования.

Из последующего подтверждения Казимира известно, что владения Мезецких рассматривались как «выслуга», полученная от Витовта: «Мезецким князем, князю Федору, князю Роману, князю Ивашку отчина их, што отец их держал, князь Андрей, а князь Дмитрей, што они выслужили у Витовта — Мезочоск, Орен, Сульковичи…» и др.[219] Как видим, отчина Мезецких, включая сам г. Мезецк, рассматривается здесь как держание и выслуга, подтверждаемые последующими великими князьями. На русско-литовских переговорах в Москве в 1494 г. неоднократно упоминалась (и зачитывалась!) «грамота Жыдимонтова на Мезческ», тогда, стало быть, еще существовавшая — имелась в виду, очевидно, жалованная грамота великого князя Сигизмунда («Жидимонта») — предшественника Казимира на виленском престоле (1434–1440 гг.). Литовские послы заявили на этих переговорах, что «Мезческ с волостьми данье государей наших (литовских. — М. К.) Мезоцким князем»[220]. Позднее послы предъявили список городов и волостей (города Мезецк и Агдырев, волости Силковичи и др.), о которых в посольской книге сказано: «А в грамоте в Жидимонтове писано, что дал Мезоцким князем те городы и волости имены, вотчина Мезоцких князей…» — и чуть ниже: «А в грамоте Жидимонтове писано выслуга Мезческ да Борятин да Орен, а приданое Силковичи, да Новое Село…»[221].