Читать интересную книгу Тайный код Конфуция - Алексей Маслов

Как же мы можем понять, чему и как обучался Конфуций? На первый взгляд, наставления, которые он передает ученикам, можно считать очевидными, хотя и косвенными указателями на суть его обучения. Обратим внимание — всю свою дальнейшую жизнь он выступает знатоком именно внутренней сути ритуалов, при этом во всех тонкостях разбираясь как в самой технике проведения церемониалов, так и в методиках настройки сознания на духовное соприкосновение с высшими силами. Он рассуждает о мудрецах прошлого, например, о Яо, Шуне, Чжао-гуне, которые являлись по своим функциям и по своей сути магами и медиумами.

Конфуций также выступает как типичный медиум, слышащий веления Неба и стремящийся их трактовать в силу своего понимания пользы для людей и общей гармонии в Срединных царствах. Его приглашают на ритуалы экзорсизма — изгнания злых духов, которые проводились людьми из его общины — и это знак того, что Конфуций воспринимался как человек, связанный с практикой духообщения. В эти моменты он обряжался в ритуальное платье и стоял на восточной части крыльца (Х, 14).

Очевидно, что Конфуций был одним из высших распорядителей такого обряда. Обряд изгнания духов поветрия совершался шаманом, который накидывал на себя медвежью шкуру с четырьмя золотыми глазами, обряжался в черное платье с красной юбкой, брал в одну руку копье, в другую — щит. После этого шаман в сопровождении людей отправлялся по комнатам домов искать вредоносных духов и изгонял их. Во времена Конфуция, скорее всего, это уже выглядело как дань обрядам прошлого, но, как видно, сам Конфуций очень уважал такое общение с духами, поскольку в парадном платье стоял на восточном священном крыльце.

Таким образом, он получает систематическое образование именно как священнослужитель, в чьи функции входит сбережение изначального смысла ритуалов. Но его роль в обществе уже не велика, время столь щепетильных последователей ритуальной целостности уже проходит, многие не понимают сути этого и тем более не чувствуют экстатического слияния с духами. Время архаического слияния с духами уже безвозвратно прошло.

Кун-цзы не может и не хочет понять этого. Все это вызывает у него грусть и недоумение. И поэтому он все время говорит о цзюньцзы(т. н. «благородном муже») — идеале человека прошлого, который пребывает в состоянии постоянного радения, непрерывного ритуального соприкосновения с духами прошлых поколений и напитывается ими. И для него цзюньцзыстановиться символом посвященного мудреца, который несет свои знания людям

Он был блестящим знатоком именно жертвенных ритуалов, известных под названием ди. Впервые, как можно судить по хроникам, в качестве «мастера ритуалов» он приглашается на церемониал жертвоприношений в 517 г., когда ему едва исполняется 34 года. Это — явное свидетельство его посвященности, указание на то, что перед нами — не просто мелкий чиновник, но священнослужитель, прошедший специальную подготовку и наделенный магическими знаниями. Тогда исполнялся ритуал жертвоприношений и поклонениями духа в присутствии Сян-гуна, правителя царства Лу. Основное количество людей, исполняющих ритуальный танцы, были специально приглашены из известного аристократического рода Цзи, из семьи Цзи Пинцзы, который, вероятно, и был хранителем этих техник [13, 51,17а]. Но, как оказалось, то ли случайно, то ли намеренно была допущена, на первый взгляд, небольшая неточность в исполнении ритуала. Танцоры построились в восемь рядов, что обычно полагалось при исполнении танцев перед Сыном Неба, то есть правителем всей страны. А перед правителем царства надо было строиться лишь в шесть рядов. Род Цзи, стараясь польстить правителю царства, исполняет перед ним ритуал, достойный лишь одного Сын Неба! Этим хаосом в ритуалах, этим смешением сущностей и сакральных сил Конфуций страшно возмущен: «Восемь рядов танцуют в храме. Если такое можно вытерпеть, то чего же вытерпеть нельзя?» (III, 1). И Конфуций не боится показать свое недовольство — причем, в том числе, и недовольство правителем, ведь тот принял ритуал, который ему по чину не предназначался.

Он трепетен в строжайшем следовании самым, казалось бы, малым тонкостям ритуала. Он имел способность, присущую медиумам, ярко переживать весь ход ритуала, особенно ритуалов жертвоприношений, когда священнослужитель непосредственно вступает в контакт с духами. Он «совершал жертвоприношение предкам, будто они были живые. Когда же свершал жертвоприношение духам, то вел себя так, будто они были рядом» (III, 12).

Храм на священной горе Тайшань в провинции Шаньдун, где совершал поклонения Конфуций: «Стоит ли предполагать, что гора Тайшань будет страдать…»?

Порою он кажется невыносим в своих требованиях соблюдать все тонкости ритуала, и не случайно оказывается часто гоним, не понят и как был «излишен» в ту эпоху, когда правителей больше занимают выгодные политические союзы, нежели ритуальная казуистика. Ему пытаются противоречить даже свои же ученики, стремясь избежать слишком уж сложных ритуалов, которые кажутся им слишком архаичными. Так, его ученик Цзы Гун хочет отменить обряд регулярного жертвоприношения барана, исполняемый в первый день месяца. В древности после прохождение весеннего равноденствия, правитель рассылал своим правителям областей календарь с обозначением первых чисел каждого месяца наступающего года. И именно в первые числа каждого месяца и следовало приносить жертву. Но Конфуций не может позволить такого святотатства и насмешливо говорит нерадивому ученику: «Ты любишь этого барана, а я всё же люблю ритуал» (III, 17).

Магическая роль Конфуций ярко видна в его придирчивости к точности ритуала жертвоприношений. Конфуций как-то узнает, что некий дафу— один из высших сановников (обычно правитель области) обирается совершить жертвоприношение на горе Тайшань — самой священной вершине Китая, где издревле располагались жертвенные капища. Это место, где земля соприкасается Небом, где духи спускаются на землю, и лишь правитель страны имел право совершать там обряд жертвоприношения духам. Дафу не имеет священного права делать этого, его энергетики недостаточно, чтобы соприкоснуться с самыми сильными духами. И Конфуций обращается к своему ученику Жань Ю с вопросом: «Можешь ли ты помещать ему?». «Не могу», — отвечает Жань Ю. Тогда Конфуций замечает: «Стоило ли предполагать, что гора Тайшань будет страдать от этого так же, как Линь Фан (человек, который спрашивал у Конфуция о ритуалах, проявив при этом немалое беспокойство и озабоченность — А.М.)» — он уверен, что незаконное жертвоприношение будет отторгнуто Небом (III, 6).

Во многих эпизодах он выступает не просто как знаток ритуалов, но как посвященный священнослужитель. Более того, именно ему поручают совершать жертвоприношений или готовить их, что являлось функцией лишь священнослужителей высшего ранга. Например, известно, что «при жертвоприношениях в храме предков Конфуций не допускал, чтобы жертвенное мясо главного животного оставалось на второй день. Жертвенное мясо других животных не должно было лежать более трех дней. Если оно пролежало три дня, то он его не ел (X, 9). Примечательно, что Конфуций может есть мясо жертвенного животного. Такое разделение пищи с духами — исключительно прерогатива высшего жреца, поскольку в этом момент он становиться «единотелесен» с духами предков. К тому же он выступает как распорядитель многих церемоний жертвоприношений и даже смотрит за тем, сколько должно храниться жертвенное мясо.

Вообще, очевидно, что выполнение ритуалов связи с духами и было основной функцией и призванием Конфуций. Оказавшись неумелым чиновником и невостребованным государственным администратором и советником, он прекрасно справлялся с тем, чему обучался профессионально — жреческой деятельностью.

«Лунь юй»: служение людям

VI, 4

Как-то Юань Сы был назначен при Конфуции управляющим. Конфуций пожаловал ему 900 мер зерна, то тот отказался. Учитель сказал:

— Не стоит отказываться. Если тебе этого много, возьми и раздай соседям, живущим с тобою в одном хуторе, деревне, селе или волости.

* * *

Юань-сы (Юань Сянь) — ученик Конфуция по имени Сянь, который служил управляющим делами при Конфуции, когда тот занимал чиновничий пост в царстве Лу.

XIII, 9

Учитель направлялся в царство Вэй. Жань Ю правил повозкой. Учитель сказал:

— Как много здесь народу!

Жань Ю спросил:

— Когда так много народу, то как его направлять?

Учитель ответил:

— Прежде всего надо, чтобы он разбогател.

Жань Ю вновь спросил:

— А когда он разбогател, то как его дальше направлять?

Учитель ответил:

— Тогда его надо воспитывать.

XIII, 30

Учитель сказал: