Шорох становился все громче. Источник шума явно приближался к тропе. Элвин взвел курок и пригнулся. Он больше не позволит застать себя врасплох! Ветки ближайшего куста разошлись, и на тропу выбрался довольный гном.
— Если эльфы спросят, скажи, я отходил грибочки полить, — сообщил Йимт, деловито оправляя каэрну. Он подошел к Элвину и аккуратно отвел в сторону дуло мушкета. — Элли, сынок, в имперской армии есть куча провинностей, за которые зесера могут расстрелять, но я не слышал, чтобы у нас расстреливали за то, что ты сходил отлить… разве что если в офицерский кивер!
Элвин поставил курок на предохранитель, выпрямился и вздохнул с облегчением.
— Я мог бы и догадаться, что это ты!
Йимт похлопал его по руке и они зашагали дальше.
— Нет уж, в такое время лучше перестраховаться, чем пожалеть потом!
Гном огляделся, почесал в затылке.
— Остальные, должно быть, вперед усвистали? Я оставил Неваляшку на Сколли с Инкермоном. Вот тоже парочка! Видишь, каково быть командиром? Возиться с толпой калек в дурдоме и то проще!
Элвин улыбнулся и ускорил шаг. Гному пришлось припустить едва ли не трусцой. Но болтать ему это не мешало.
— Кстати, о психах. Госпожа Рыжая Сова тебе ничего не рассказывала про этого парня в листьях и его летающую крысу? С этой тварюшкой что-то не так, точно тебе говорю. Да и у эльфа этого явно штрек со стволом шахты не сходится.
Элвин испуганно огляделся по сторонам, хоть и понимал, что это бесполезно. Тиул мог находиться в паре футов от них, а они и не заметят, если он сам того не захочет.
— Он очень, очень сильно любит деревья, по крайней мере свое дерево. Я так понял, они вступают с ними в связь на всю жизнь. Так они и добывают себе оружие и стрелы.
Йимт вскинул лохматую бровь.
— Вступают в связь с деревьями? Неужели?
Элвин побагровел.
— Да не в этом же смысле! В духовную связь. Ты знаешь, я, кажется, немного слышал, как они того… разговаривают. Только без слов. Деревья то есть.
Он умолк, ожидая неизбежных возражений.
— Ага, значит, сперва наш бедный старина Мерри восстает из мертвых и является в виде тени, потом эльф, который не совсем эльф, а такой, как наш майор, но тоже не совсем, а теперь, значит, у тебя деревья разговаривают, — перечислил Йимт, демонстративно загибая пальцы.
— Да не спятил я, господин капрал! — Юноша сердито зыркнул на гнома.
Плечи Йимта затряслись, и вскоре он разразился таким хохотом, что не смог идти. Элвин нервно озирался, но желающих их сожрать так и не нашлось.
— Элли, ты себе просто не представляешь, как я рад это слышать! А то я уж думал, вдруг я сам того! — сказал гном, постучав себя по лбу.
Такого ответа Элвин ожидал меньше всего.
— Не понимаю…
Йимт взглянул на него снизу вверх, утирая слезы.
— Я и сам ничего не понимаю, Элли. Но я тоже начал слышать, как разговаривают деревья. Ну все, думаю, Йимт, уехала твоя крыша. Но раз ты их тоже слышишь, значит, либо у тебя в кладке тоже камушков не хватает, либо, возможно, все твои слова — правда.
Топот бегущих ног и треск ломающихся веток возвестил о появлении Сколли. Тот добежал до них и остановился, ловя воздух ртом.
— Слушай сюда, парень, — сказал Йимт, веселье которого при виде этого солдата вмиг испарилось, — если ты опять меня спросишь, пришли мы или нет, я твой язык на шнурки порежу, клянусь!
Сколли замотал головой и указал себе за спину, вдоль тропы, пытаясь перевести дух. Элвин прошел несколько шагов… и наконец услышал то, о чем тот пытался сообщить.
— Нет, Йимт, — обернулся он, когда по лесу раскатился эхом грохот пятифунтовки, — он хочет сказать, что мы наконец пришли.
Висина дрожала и сутулилась, пытаясь сосредоточиться на лежащем перед ней раненом солдате. Ее пальцы танцевали, сплетая пряди жизни. Под холмом, смешиваясь с воплями умирающих, трещали мушкетные залпы. Каждая из смертей была как капля дождя, падающая на обнаженную кожу, они смешивались и накладывались друг на друга, и наконец боль и страх затопили ее, смыв все остальное. А она тут лечит тех самых людей, которые причиняют ее народу столько страданий!
Ее руки замерли. Она чувствовала, как бьется под пальцами сердце солдата. А ведь можно позволить ему умереть… Ведь это солдат империи, орудие смерти и угнетения. Хуже того — он связан со своим полком жуткими узами. Впервые она заметила неладное еще тогда, среди лиан, когда пыталась помочь солдату по имени Мерри. Но в тот раз Висина приписала это общему нездоровью земли, невнятной порче, не представлявшей в то время непосредственной угрозы. Сегодня девушка поняла свою ошибку. За этим стояла Она, и Конова был Ее орудием, хотя сам он не хотел ничего дурного.
— Холодает… — прошептал солдат бледными, дрожащими губами.
Три костра трещали вокруг, разбрасывая искры, однако их жар почти не согревал воздуха внутри крепости — раненые лежали под открытым небом. Висина махнула стоящему поблизости рядовому, чтобы тот накрыл раненого вторым одеялом.
— Накрывай не накрывай, толку-то теперь? — проворчал солдат, разглядывая раненого со снисходительной небрежностью человека, кое-что знающего о смерти. — Нынче все карты на руках у эльфийской ведьмы!
Услышав это, Висина сердито ощетинилась и принялась стремительно плести свои пряди. Раненый вскрикнул от боли.
— Извини. — Она замедлила движения и укорила себя за то, что позволила так легко себя поддеть. — А вам разве не следует вернуться в строй, рядовой?..
Он ухмыльнулся.
— Цвитти, меня зовут Цвитти. Нет, не следует, раненый я.
Он указал на свою левую руку. Мундир его потемнел от крови, но Висина помнила, как перевязывала его рану — незначительную царапину.
— Тут безопасней. Да и видно отсюда лучше…
На последнюю реплику она предпочла не обращать внимания.
— Эльфийская ведьма, о которой вы говорите, здесь не властна. Сарка-хары еще молоды, их корни недостаточно длинны, чтобы дать им ту силу, которой они ищут.
— Ну и пусть себе ищут, — сказал он, подмигнув. — Как только принц заполучит свою драгоценную звезду, мы отсюда уйдем, и пусть Она делает с этим местом что Ее душе угодно.
Висина сосредоточилась на раненом, отрешившись от болтовни рядового. Она нашла тончайшие нити и принялась бережно сплетать их вместе, медленно создавая нить, достаточно длинную, чтобы подхватить ею угасающую жизнь. Вот оно! Она нашла незамутненную силу и сосредоточила свой разум на ней. Цвитти продолжал зудеть, но Висина его не слышала. Все ее внимание сосредоточилось на драгоценной искорке жизни, теплившейся в лежащем перед ней человеке. Висина собрала последние запасы своего могущества и возложила руки на тело солдата. Раненый ахнул, его веки распахнулись, дыхание мало-помалу выровнялось, лицо утратило мертвенный оттенок.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});