Читать интересную книгу Химеры просыпаются ночью - Райво Штулберг

— Тут напрямки не проползти, — прошептал Петр, — придется налево подавать, но надо быть осторожным, там аномалий по самое не балуй. А уж как костры проползем — то считай, что полпути сделали, потом еще железная дорога останется.

Поползли налево. Стало будто холоднее. Или только так казалось. Отблески костров сюда не доставали совсем, так что пришлось ползти практически в кромешной темноте. И вдруг впереди — словно красно-желто-голубые искорки рассыпались, закружились. А над ними еще, еще… Но они не освещали ничего вокруг, а больше смахивали на разноцветную пыль. В темноте было похоже на маленький такой салют.

— Ракета, — шепнул мой проводник.

— Что?..

— Ракета, — он указал на искры, — почище Трамплина будет. Тот же Трамплин, но еще хуже. Запустит на орбиту, метров на сто вверх — а оттуда не дюже приятно падать потом будет. Даже экзоскелет не поможет.

— Черт, чего у вас тут только нет.

— О, это только начало, — не без гордости подтвердил Петр.

— Не сомневаюсь…

— Здесь иногда Спутник найти можно, дюже редкий арт. Только почти всегда Ракеты пустыми стоят, а если тут и было что, бандюки давно собрали. Или сами, или нашего брата сталкера заставили.

— В каком смысле заставили?

— В рабство загнали, сволочи. На себя работать заставляют, прикажут в аномалию лезть — полезешь, как миленький, не то пулю в затылок — и вся недолга. Мы, конечно, освобождаем, когда можем, но…

— Совсем обрадовал. Тогда уж лучше сразу себе пулю пустить, чем…

— А ты не храбрись. Посмотрю, как ты сам себе мозги вынесешь, если, не приведи Бог, вот так окружат. На словах все мы правильно рассуждаем да геройствуем, а как в самом деле придет пора дуло к своей же башке приставить, так в штаны наделаем, а курок не спустим. Я бы, например, не храбрился заранее.

Затем, к моему удивлению, Петр вытащил детектор и отключил его.

— Зачем?.. Как же мы…

— Пищит дюже громко, засекут. Что-то мне сегодня не охота выбирать между пленом и пулей.

— А как же мы проползем теперь?

— А искры видишь? Вот так и проползем. Подальше от центра держись — тогда, быть может, все и обойдется. Давай за мной и чтоб след в след.

И мы снова ползли. Петр изредка подбрасывал впереди себя камешки, ужом изворачивался, петлял, то и дело менял направление. В какой-то момент показалось, что мы находимся в самом сердце этих искр. Они повсюду. Кружатся, пляшут, вибрируют. Протяни руку — и смерть. Мне оставалось лишь довериться Петру и его опыту. Порой, кроме его грязных подошв с налипшими комьями и травой, я ничего не видел перед собой. Да и, признаться, не очень хотелось видеть. Боялся, что, если посмотрю вперед, то увижу впереди совсем непроходимую стену из искр. Однажды увидел, как камень, брошенный Петром, вдруг подпрыгнул и, будто бы сам собой, ушел вертикально вверх. В иное время, должно быть, это выглядело бы потрясающе, но только не теперь, когда мы лежали на ледяной земле, в кромешной тьме, а со всех сторон окружили аномалии. И бандиты вокруг. И никто не придет на помощь.

Несмотря на пронизывающий холод, одежда была пропитана потом, мерзко прилипала к телу при каждом движении. Тупо ныла нога, дергаясь в такт пульсу. Вот подошвы впереди двинулись прямо, я подтянулся вперед. Вот еще раз, еще… Потом пауза. Шевеление Петра, затем его ноги поворачиваются влево, я повторяю тот же маневр. И снова — ползок вперед. Казалось, этому не будет конца. Голова, вначале охваченная почти паническим сумбуром, со временем начала соображать более-менее логично, стали появляться связные мысли. Я постарался себя утешить: бандиты сюда вряд ли сунутся, побоятся аномалий. В конце концов, аномалия не может соображать, ее можно просто проползти. А бандит с оружием — тот куда как опаснее.

— Тише ты сопи, — прошипел Петр, — как паровоз дышишь. Услышат ведь.

Наверное, от натуги и я правда начал дышать чересчур громко. Пришлось глотать ртом холодный воздух, а выдыхать, уткнувшись в землю или в отворот куртки: пар на фоне искр могли легко заметить издали.

И снова ползок вперед, и еще… Приподняться на локтях, подтянуться, захватить ртом воздух, притянуть саднившую ногу, не вскрикнуть от резко подступившей боли, опуститься лицом вниз, противно липнет ледяная сырость одежды, выдохнуть в траву, перед носом землистые подошвы, снова приподняться, подтянуться, вдохнуть, подтянуть, выдохнуть, приподняться, подтянуться, не закричать, стиснуть зубы, приподняться, подтянуться, приподняться… Искры почти у самого плеча, локоть подвинуть немного вбок — и все. Приподняться, подтянуться, не закричать… Даже мыслей больше нет никаких, только эти подошвы перед самым носом и искры, везде искры окружили.

И вдруг:

— Кажись, прорвались.

Я поднял голову. Перед глазами все еще кружили, вибрировали разноцветные точки, прошло несколько секунд, и я понял, что это уже в глазах искры, а не на самом деле. Тряхнешь головой — и они исчезли, расслабишь глаза — снова завертелись.

— Вот черт, — я протер лицо, помотал головой, пошевелил затекшей шеей.

— Ага, у меня тоже рябит и пляшет… А ничего мы, да? Я уж думал, никогда не пройдем.

— Да и я ведь тоже…

— Ну ничего, ничего, полежим маленько — и дальше.

— А до утра отлежаться не выйдет?

— Ты что? Утром мы вообще, как на ладони будем. Если проходить, то только сейчас, пока темно. Да и луны нет, вот с луной нам повезло, да.

— Интересно, здесь вообще кто-нибудь ходил, кроме нас.

— Да, ходили ребятки, когда тот снайпер сидел на башне, помнишь? Уж не знаю, тут или еще где ходили, но ходили. Скорее всего, где-то еще. Аномалии после каждого Выброса меняются, так что да, где-то еще ходили.

Переспрашивать и уточнять про какой-то Выброс у меня уже не было сил. Я распластался на холодной земле и просто лежал, без мыслей, почти ничего не чувствуя. Усталость, больше похожая на одеревенение, вдруг охватило все тело. Даже боль в ноге практически не ощущалась. Так уставать мне не приходилось ни разу в жизни.

— Полчаса привал, — предупредил Петр, — не проспать бы, только бы не уснуть… иначе… не спать… — но он и сам едва ворочал языком.

Трава перед самым носом, земля, Ракета… «Трава, трава у дома…» Стоп, это уже песня снится, не спать.

— Алло, подъем.

— Как, неужели уже пора?

— Пора, пора, и так целый час валяемся.

Не может быть, уже час? Только что ведь прилег. Все тело гудит, тяжелое, будто облитое свинцом. Еще бы минутку полежать, пять минуток… Ну, пожалуйста…

— Еще немного, погоди…

— Ну и валяйся тут, а я пошел. Это тебе не в школу маму упрашивать «еще минуточку, еще полминуточки», — передразнил Петр, — бандюки придут, уши-то тебе поотрезают.

Почему-то стало ясно, что насчет ушей это он не пошутил и даже не фигурально выразился. Все было и правда очень всерьез.

Я встал на четвереньки и так пополз за Петром.

— Да иди ты нормально, черт безрогий. Мы с тобой влипнем, блин. Как пить дать, влипнем.

Собирая остатки сил, я заковылял на двух ногах. Точнее, все-таки на одной. Костыль свой оставил еще перед аномалиями, чтоб не зацепиться об искры, так что теперь приходилось совсем туго. Потом подобрал какую-то палку, сухую и ненадежную, но все же это было лучше, чем совсем без опоры. Мы прошли довольно долго, потом под ногами зашумел гравий: началась железнодорожная насыпь. Пришлось передвигаться тише.

А вот и первый вагон на путях. Товарный, с насквозь прогнившими досками. Впереди на фоне темного неба чернели силуэты еще нескольких. Петр подобрал пригоршню гравия и выбрасывал камешки перед собой. Детектор же все еще не включал.

 Начал накрапывать дождь.

— Это плохо, — заметил Петр, — там впереди Электры.

Что это за Электры такие, стало ясно очень скоро, когда еще издали в темноте показались голубые вспышки со змеевидными отростками. Они мерцали, освещая местность бледными всполохами. Когда же мы приблизились, стал слышен постоянный треск и гул, будто от трансформатора. Воздух вокруг приобрел специфический озоновый привкус и запах. Сколько вольт спрессовалось здесь — одному Богу известно. Или кто там создал это ужасное место — Зону.

— Близко не подходи, по сырой земле шарахнет, — предупредил Петр, но это я уже, собственно, подозревал и сам.

Аномалий было много (я насчитал штук тридцать), различных размеров. Однажды из одной вылетел белый шарик, размером с яйцо, и уплыл в темноту. Ничего себе, местечко. Да тут шаровые молнии родятся, как пирожки. Петра же беспокоило другое.

— Черт, как на ладони, только что не под прожекторами…

— Давай подальше отойдем.

— Ну, давай, попробуем.

Мы углубились в темноту, через некоторое время уперлись в стену из иззубренного кирпича. За стеной были слышны негромкие голоса и бодренькая музычка.

— Вот и приперлись, давай назад.