Накануне предстоящего конгресса Интернационала, 18 августа 1872 года, в Ла-Шо-де-Фоне собрался съезд юрских секций. На этот раз присутствовал Бакунин. Было решено послать в Гаагу двух делегатов: Гильома и Швицгебеля и вменить им в обязанность потребовать ликвидацию Генерального совета, отмену всякой власти в Интернационале, выступить солидарно со всеми противниками авторитарного принципа.
К решительной борьбе на конгрессе готовились не только бакунисты. Маркс понимал всю опасность создавшегося положения. 21 июня 1872 года он писал Ф. А. Зорге: «На этом конгрессе речь будет идти о жизни и смерти Интернационала. Должны прибыть Вы и по крайней мере еще один, если не двое».[494] О том же он сообщил 29 июля в письме к Кугельману. Энгельс 5 июля писал Теодору Куно: «Бакунин и K° приложат все усилия к тому, чтобы побить нас на конгрессе, и так как для этих господ все средства хороши, то мы должны принять меры предосторожности».[495]
Для того чтобы выступить на конгрессе во всеоружии, Марксу нужны были точные сведения о последней деятельности Бакунина. Утин еще не представил своего доклада, который он готовил конгрессу, и Маркс обратился к Даниэльсону.
Николай Францевич Даниэльсон, русский революционер, экономист и публицист, занят был тогда переводом «Капитала» и поддерживал постоянную переписку с Марксом и Энгельсом.
28 мая 1872 года Маркс писал Даниэльсону о том, что был бы благодарен ему за точные сведения о Бакунине:
«1) о его влиянии в России и 2) о той роли, которую играла его особа в пресловутом процессе».[496]
4 июня Даниэльсон отвечал: «Я постараюсь возможно скорее удовлетворить Ваше желание получить более подробные сведения о Бакунине. Я думал, что „наш общий друг“ (Лопатин. — Н.П.) во время своего пребывания в Лондоне уже сообщил Вам многое о нем. Сейчас могу только сказать: 1) что он (Бакунин) никогда не пользовался особым влиянием. В настоящий момент о каком бы то ни было его влиянии не может быть и речи, ввиду глупой и некрасивой роли, которую он играл в процессе. 2) К несчастью, эта его роль не вскрылась во время судебного разбирательства, хотя он и был главный в этой истории. Все знаменитые прокламации (с призывами к убийствам, поджогам и т. д.) были составлены им. Однако сам он с величайшим старанием скрывал свое авторство, чтобы не повредить своей репутации на Западе; его адъютант Нечаев (с которым Бакунин очень считался) замалчивал это в своих собственных интересах».[497]
Как видно, информаторы Маркса не отличались точностью. Еще в более тенденциозном освещении представил нечаевскую эпопею Утин, который, по словам представителя испанских секций Ансельмо Лоренцо, считал «своей специальной целью разжигать ненависть и страсти, оставаясь совершенно чуждым великому идеалу, который воодушевлял нас, представителей рабочих интернационалистов».[498]
В своем докладе Утин соединил дело Нечаева с деятельностью «Альянса». К тому же ему удалось достать программу и устав «Альянса», написанные частично собственной рукой Бакунина.
«Из программы ясно видна вся глупость и коварство этого Герострата социальной революции; видно, как он решил завладеть нашим Международным Товариществом, и я не сомневаюсь, что эти документы будут иметь огромную и решающую роль в борьбе на конгрессе»,[499] — писал Утин в августе Элеоноре Маркс.
Но пока огромный доклад Утина (около 12 печатных листов с приложением всех документов) еще не дошел до Лондона, а срок конгресса, назначенного на 2 сентября, приближался, Маркс снова обратился к Даниэльсону с просьбой достать и выслать ему известное письмо к Н. Любавину. «Это письмо могло бы быть для меня весьма полезным, если бы оно было послано мне немедленно. …Надеюсь, что Вы добудете его. Но нельзя терять ни минуты».[500]
Даниэльсон тотчас же передал просьбу Маркса Н. Н, Любавину, и последний уже 20 августа отправил этот документ в Лондон, сопроводив его собственным обстоятельным письмом:
«Мои личные счеты с г-ном Бакуниным, которому был поручен этот перевод, — писал он, — я считаю поконченными… Если я все же иду навстречу Вашему желанию, то только потому, что считаю деятельность названного гражданина крайне вредной и надеюсь, что история с переводом может способствовать его дискредитации. Однако я должен уже теперь заметить, что имеющиеся у меня улики против него не так очевидны, как Вы, возможно, предполагаете. Правда, они бросают тень на эту личность, но недостаточную для ее осуждения.
…Должен сознаться, что сейчас, когда я хладнокровно обдумываю всю эту историю, я вижу, что участие в ней Бакунина вовсе не доказано, Нечаев и в самом деле мог послать это письмо. Одно только несомненно. Бакунин проявил полное нежелание продолжать начатую работу, хотя и получил за нее деньги».[501]
Но как бы ни считал Любавин, а письмо он переслал. Получил Маркс также документы и доклад Утина.
Конгресс начался в Гааге 2 сентября 1872 года. Последний день заседания (7 сентября) был посвящен вопросу об «Альянсе». По этому поводу еще в первый день заседания была создана специальная комиссия из пяти членов под председательством Куно. Ознакомившись с рядом документов и писем (в том числе и с злополучным письмом к Любавину), опросив свидетелей, комиссия представила конгрессу доклад, в котором содержались следующие выводы:
«1. Что тайный „Альянс“, основанный со статутами, совершенно противоречащими статутам Международного Товарищества Рабочих, существовал, но его существование в настоящее время недостаточно доказано;
2. Что проект статутов и письма за подписью „Бакунин“ доказывают, что этот гражданин пытался, а может быть, и успел основать в Европе общество под названием „Альянс“, имеющее статуты, с точки зрения социальной и политической совершенно противоречащие статутам Международного Товарищества Рабочих;
3. Что гражданин Бакунин пустил в ход нечестные средства с целью присвоить себе целиком или частью чужое имущество, что составляет акт мошенничества; что сверх того для уклонения от выполнения принятых им на себя обязательств он или его агенты прибегли к угрозам».[502]
На этом основании комиссия предложила исключить из Международного товарищества рабочих Бакунина, Гильома и Швицгебеля. При голосовании подавляющее большинство голосов высказалось за исключение Бакунина и Гильома. Швицгебель исключен не был.
Казалось бы, для исключения Бакунина вполне хватало причин политического характера и обвинение его в мошенничестве было излишним. Но члены комиссии и делегаты конгресса были глубоко возмущены не столько фактом присвоения аванса за несделанную работу, сколько злоупотреблением именем революционной организации, которую многие ставили в связь с Интернационалом. Так личный поступок Бакунина компрометировал не только его, но и Международное товарищество рабочих.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});