— Будем считать, что президента ты уговорил, — киваю, себя, как царь-батюшка, в третьем лице поминая. — Излагай, как покушение организовано будет и что за этим последует.
Сашок излагает, а я тем временем с Пупсиком «связываюсь» и консультируюсь — действительно ли покушение фиктивное или от его «липовости» за версту дохлятиной тянет? Как говорится, доверяй, но проверяй. Нет, всё нормально, не врёт Сашок, добротно преданность мне ему в мозги впаяна.
— …этой же ночью Вооружённые Силы одновременно по всей стране займут все административные здания, банки и центры коммуникационных средств связи. Проведут аресты. А уже утром ты выступишь по всем каналам телевидения вот с этим обращением к народу, — заканчивает Сашок и кладёт передо мной стопку листов.
Начинаю читать, и голова кругом идёт от масштабов вселенских нашего дела. Чётко всё, аргументировано изложено. О засилье преступных элементов, о поголовной коррупции государственных чиновников, о произволе банковских группировок, о разграблении государства и обнищании рядового человека… И всё это, само собой, подводится к тезису о необходимости установления железного военного порядка. Главное, так толпе преподносится, что практически каждый работяга за подобный военный переворот сверху руками и ногами голосовать будет. Может, и сам в руки автомат возьмёт и пойдёт войскам помогать господ новоявленных отстреливать. И Пупсику никому мозги пудрить не надо.
А ведь приди Сашок к власти без меня, и я бы среди «первоочередников» к отстрелу оказался, поёживаюсь про себя.
— Что ж, — закончив читать, глаза на Сашка поднимаю. — Сценарий неплохой. Давай попробуем…
Собственно, а почему бы и нет?
66
Утро для России выдалось пасмурным. Что поделаешь — осень. Похоже, она на мозги русского человека здорово влияет, набекрень их сдвигая: что Пушкин по таким погодам слякотным лучшие свои стишки кропал, что толпа революцию и контрреволюцию вершила.
Вот и я себя в это утро на взводе хмуром чувствовал. Хоть и знаю, что покушение липовое, а всё-таки под ложечкой сосёт — каково себя в качестве мишени ощущать? А вдруг среди холостых патронов пара-тройка боевых окажется? Тем более что холостых-то и не предвидится… И пусть, по словам Сашка, «охотникам» мимо «дичи» стрелять приказано, но от шальной пули да рикошета никто не застрахован. Одна надежда на Пупсика…
Встал я с постели, моцион совершил, Алиске раздражённо брякнул, что с ней завтракать не буду, и к пацану поплёлся. Редко у него в последнее время бываю, всё больше телепатически общаюсь. К тому же Алиска в гостиной жрать приучила, как по правилам хорошего тона президентам прописано. Чуть не истерику мне в своё время закатила — мол, негоже президенту где-то по каморкам, что босяку, пищу принимать. Что прислуга подумает? Вмиг сплетнями нелицеприятными, достоинство четы нашей роняющими, по всему миру разнесёт! Так что пришлось подчиниться.
Однако сегодня я на приличия великосветские наплевал и ногой растёр — по мне лучше на Красной площади джигу нагишом сплясать, чем при полном параде в гробу пристойненько лежать.
Пупсик меня на кухне своей суперсовременной встретил. Посвежел он за последний месяц, поправился, снова на пацана стал похож, а не на карлика-доходягу с кожей морщинистой, стариковской. Здесь я слово своё сдержал: если и обращался к нему, то только за советом.
Усаживает меня пацан за стол, яичницу мою фирменную, только с плиты, ещё жиром кипящим сварливо бурчащую, ставит, кофе наливает. А сам, по обыкновению, напротив садится, кулачками подбородок подпирает и в меня взглядом собачьим вперяется.
— Вот и опять мы с вами, Борис Макарович, как в старые добрые времена сидим, — говорит и блаженно улыбается. Невелики у парня запросы.
Как, да не так, думаю отстранёно, вилкой в тарелке ковыряясь. Аппетита никакого, потому и вкуса не ощущаю.
— Не переживайте, Борис Макарович, — успокаивает пацан, — ничего страшного с вами сегодня не случится.
— Да? — оживаю на миг и тут же снова в меланхолию чёрную впадаю. Насчёт сегодняшнего дня он меня успокоил, а что завтра будет? И дёрнула меня нелёгкая на авантюру Сашка с военным переворотом согласиться! Жил бы себе припеваючи, ничего не делая, и в ус не дул. А теперь точно пахать, что папе Карло, придётся — каждый день, небось, непредсказуемым быть обещает…
Выглядываю в окно и вижу, что лимузин мой уже к крыльцу подан, а возле него Сашок нервно прохаживается. Меня ждёт. Выпиваю я тогда кофе залпом, встаю.
— Пойду я… — бормочу невнятно и, не глядя на Пупсика, к двери направляюсь. Посмотрел бы кто со стороны на всё на это, точно в осадок недоумённый выпал — и чего, спрашивается, я сюда заходил?
— Счастливо, — в спину мне Пупсик говорит и вдруг, с нотками просящими в голосе, добавляет: — Заходите, Борис Макарович, почаще. Пожалуйста…
Ничего я ему не отвечаю — не время для нежностей телячьих.
Выхожу из особняка, в лимузин сажусь, Сашок за мной в салон ныряет. До того на взводе оба, что даже не поздоровались. Едем, молчим, хотя Сашок предусмотрительно звуконепроницаемую перегородку между нами и водилой поднял. Выехали из лесу, по трассе чешем. Всё как всегда — одна «ментовка» с мигалкой впереди, две сзади.
Меня так и подмывает спросить: «Ну, где же?» — но молчу. Как всё должно быть, Сашок вчера расписал, а вот где — не сказал. Наверняка темнит что-то, поскольку не верю я в его забывчивость. Наконец не выдерживаю и завожу разговор отвлечённый.
— Как там наш «бывший» поживает? — спрашиваю.
— Кто? — не врубается Сашок. Видать, мысли у него совсем о другом. Очко-то не железное — откуда ему знать, что гарантию нашей жизни стопроцентную не его спецы обеспечивают, а невзрачный горбатенький пацан с кукольным именем.
— Бывший президент, спрашиваю, как поживает? — вопрос повторяю. — Неужто и впрямь на пенсию нищенскую существует? Или у тебя сведений никаких нет? Как пинком под зад из Кремля вышиб, так и забыл…
— Почему же забыл? — губы кривит Сашок. — Как раз ему ничего прощать и забывать не намерен. Действительно живёт исключительно на пенсию. Носа из квартиры не высовывает, за жизнь боится. Дочка за продуктами на дешёвый рынок ходит, кое-что из своего барахла продаёт.
— Ну да! — хмыкаю. — Так я тебе и поверил! Неужели никто из старых друзей не помог?
— Один бизнесмен попытался, — плечами равнодушно пожимает Сашок, — и из своего благотворительного фонда пятьдесят тысяч долларов «бывшему» выделил. Но через полчаса в его контору нагрянула инспекция, якобы для проверки финансовых операций, арестовала счета фонда, а выданные деньги изъяла. Сам знаешь, начни в соответствии с законом проверять финансовый отчёт любой фирмы, и максимальный срок заключения обеспечен. Так что сидит бизнесмен под следствием, а «бывшего» друзья-товарищи десятой дорогой минуют.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});