Пока он заговаривал мне зубы, его напарник ломился к Гроссману. Тот благоразумно не открывал. Я велел роботу катиться на все четыре стороны. «Ограниченный контингент» распределился по территории. Я позвонил Гроссману, но он не ответил. Так мы и стояли под дверью: робот с чайником и человек — в данный момент — «без свойств».
Как оказалось, Гроссман сидел в душе. Когда он открыл, я пропустил робота вперед себя (от чего он старательно отнекивался) и вошел следом. Гроссман указал на стол и, когда робот отвернулся чтобы поставить на стол кофейник и чашки, поднес палец к губам. Как и люди, роботы все слышат, но, в отличие от людей, они ничего не пропускают мимо ушей. Кроме кофе робот притащил какие-то пирожные, которые я не заказывал. И уж полной неожиданностью было то, что у робота вдруг прорезался голос, — ведь, как правило, роботы никогда не заговаривают первыми.
— Позвольте предложить вам наше фирменное лё-гато-трамплино.
— Чего?! — вырвалось у меня.
Гроссман недовольно поморщился: кому, спрашивается, он показывал палец — мне или роботу?
— Как тебя зовут? — спросил он робота.
— Не понимаю, — ответил робот. Я подсказал:
— У них номера.
— Ах, да… — склонив голову, Гроссман взглянул на номер, — ну, неважно… поступим так: если этот господин, — он ткнул в меня пальцем, — хочет, чтобы ты оставил нам… эээ… лё-гато-трамплино (я правильно произношу?), то оставь, если нет, то все равно оставь…, — и Гроссман вопросительно посмотрел на меня. Наверное, он готовил какой-то другой экспромт, но в последнюю секунду решил свести проблему к паре зачерствелых кренделей.
— Позвольте спросить, — обратился ко мне робот, и я заметил, как у кибернетика задергался подбородок. (Действительно, робот — при условии, что он придерживается традиционно логики, — мог бы и не обращаться ко мне за советом, поскольку, что бы я ни ответил, пирожные должны были остаться лежать на столе.) — вы желаете, чтобы я оставил вам лё-гато-тамплино? — закончил свой вопрос робот.
— Не скажу, — процедил я сквозь зубы, намереваясь по первому же знаку со стороны Гроссмана вцепиться в крышку, под которой прятался рубильник экстренного выключения.
— В соответствие с вашим пожеланием, — робот снова повернулся к Гроссману, — я оставляю вам лё-гато-трамплино. Теперь вы позволите мне удалиться?
— Иди, — прошипел кибернетик.
Я посторонился, и робот покинул каюту.
— Шансы были невелики, — констатировал Гроссман и взялся за кофейник. — Вам с сахаром?
— Если есть Космический Разум, то да, если его нет, то, сами понимаете…
Чтобы я не выпендривался, он насыпал мне едва ли не пригоршню.
После кофе Гроссман приступил к вскрытию локальной сети. Я попросил его комментировать свои действия. В ответ, он попросил не стоять у него над душой. Поэтому, несмотря на то, что наши интересы во многом совпадали, в моих чувствах присутствовала известная доля злорадства, когда два часа напряженной работы не принесли никаких плодов.
— Надо выписать сюда наших хакеров, — сказал я.
Гроссман огрызнулся:
— Вы бы погуляли где-нибудь что ли…
Разумеется, я никуда не ушел. В середине третьего часа работы мы заказали второй кофейник. Гроссман находился в отчаянии. Как я это понял? Нет, он не ругался больше обычного и не заламывал руки. Все было гораздо хуже: он принялся настраивать программу-взломщик, входящую в стандартный комплект офисных программ, а это уже верх дилетантизма! Мне стало и смешно, и грустно. Гроссман догадался, о чем я думаю:
— Не смотрите на меня так. Я сейчас ее модернизирую.
— Ну-ну… Откройте-ка поисковую систему.
— Зачем?
— Наберите там «срочное восстановление утерянных баз данных».
— И что будет?
— Вы что, не знаете, как находить профессиональных хакеров?
— Мы на станции. Откуда здесь взяться хакерам?
— А откуда здесь взялся частный детектив?
— Вам лучше знать, откуда вы взялись, — совсем озлобился Гроссман, — на мою голову, — добавил он одними губами.
После обеда пришли долгожданные файлы с кодами роботов. У Гроссмана появилась возможность доказать, что он профессионал. К трем часам дня управляющие сигналы пятерых роботов были дешифрованы. Я предложил пойти и закрепить успех in vivo. Гроссман возразил:
— Это рискованно. Из расшифровки сигналов становится ясно, что о выполнении той или иной команды робот докладывает на пульт управления. Там быстро сообразят, что роботы занялись самодеятельностью, и начнут выяснять, почему это произошло. Когда мы снова попытаемся управлять роботами, нас запеленгуют.
— Получается, что в нашей ночной беготне за роботами не было никакого смысла.
— Нет, смысл, конечно, был… то есть, он будет, если мы сумеем выделить и расшифровать сигналы всех «роботрониксов». Тогда мы подадим тестирующую команду всем роботам одновременно. Ее, конечно, заметят на пульте управления, но к тому времени мы уже будем знать, который из роботов не справился с тестом. Надеюсь, повторного теста нам не потребуется.
— Нельзя ли отучить роботов докладывать о выполнении команд?
Гроссман постучал по лбу.
— Думайте, прежде чем спрашивать. Как, по-вашему, мы узнаем о результатах теста?
Я согласился, что вопрос был глупым. Подвел итог:
— Значит, ближайший вечер у нас занят.
— У вас другие планы? Вечер… — Гроссман нахмурился, — пожалуй, этот вечер нам не подойдет. Здесь будет столпотворение, нам не дадут спокойно поработать. Вечером надо выспаться, а когда все отправятся смотреть на старт, мы снова займемся роботами. Кроме того, я все еще надеюсь, что смогу добраться до файла с заводскими номерами до отбоя.
Его стоило подбодрить.
— Я в вас верю!
Кажется, прозвучало это не слишком искренне. Во всяком случае, он не ответил мне тем же.
— Если так, то вас не затруднит оставить меня одного? Простите за грубость, но в вашем присутствии я не могу сосредоточиться.
Не потому ли мне самому порой так трудно на чем-то сосредоточиться? Ведь я всегда с собой. И наоборот: хорошие идеи приходят во сне, когда меня с собой нет.
Как бы мы друг друга не подбадривали, было очевидно, что операция по захвату пятого робота займет больше времени, чем мы рассчитывали. И чем дольше она тянется, тем выше риск, что нас опередят — я имею в виду не столько робота, сколько Гретту и ее компанию. И если они это сделают, то виноват в этом буду я, а не Гроссман. Дело Гроссмана — найти робота, мое — сделать так, чтобы никто другой его не нашел. Но что я могу для этого предпринять?
Например, в очередной раз снять запись с видеокамер. Снял, прогнал через распознаватель образов, выставив пятидесятипроцентный уровень достоверности. Ну, так они примерно и выглядели — те шатенки, которых отсеял распознаватель, — наполовину Гретты, наполовину черт знает кто. Если она здесь, то каков шанс столкнуться с нею нос к носу? Честно говоря, никакого, поскольку ДАГАРу вполне по силам следить за нами и день и ночь. Не пытаются ли они достать робота нашими руками? Возможно, что так, но с одной поправкой: они не против, если перед захватом робот успеет совершить убийство.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});