Читать интересную книгу Беседы - Александр Агеев

Думаю, году в 1996 произошел перелом, кончилось безвременье, и были предприняты попытки более взвешенной оценки практики дореволюционной и советской системы образования. Во многом это, конечно же, было связано с приходом Путина. Во многом, но не во всем, потому что к тому времени общество настолько уже нахлебалось анархии, которая царила при Ельцине, что было готово к переменам. Путин с его патриотической идеологией, частыми высказываниями о том, что не все было плохо в советское время, помог тем, кто думал так же, более решительно отстаивать свою позицию, и это было очень важно.

Если говорить о 2000-х гг., то сейчас основная задача — создать и ввести в действие разумный стандарт школьного образования. Что я имею в виду? Действительно сбалансированное понимание того, что нужно взять из естественных и точных наук, а что — из гуманитарных и общественных, каким должно быть соотношение дисциплин теоретических и ориентированных на практику, дополнительного и собственно школьного образования, каков должен быть срок обучения и т. д.

— В ныне действующем стандарте этого нет?

— В той концепции, которая нами предложена и частично разработана, стандарт рассматривается, как система требований к структуре образовательных программ, предполагающая определенный уровень их усвоения. Кроме того, стандарт в этом понимании становится основным нормативным документом, определяющим школьную жизнь, в том числе финансирование, зарплату учителей, оборудование, школьные здания и т. д.

— Этот стандарт еще публично не обсуждался?

— Работа над ним продолжается. На сегодняшний день принято дополнение к Закону об образовании, где изложены упомянутые мной требования. Раньше стандарт касался только содержания образования, не более того. Это очень важно — знания, умения, навыки.

— Т. е. ЗУНы?

— Да, ЗУНы. И, кстати, я не согласен с тем, что ЗУНы — бранное слово. Без знаний, умений и навыков обойтись невозможно. Задолго до того, как я стал сотрудником академии, Скаткин, Лернер, Краевский рассматривали знания, умения и навыки как базовые составляющие образования, но к этому добавлялся еще опыт творческой деятельности и опыт эмоционально-ценностного отношения, т. е. умение и желание оценивать события, людей, явления с определенных личностных позиций.

— А как это соотносится с понятием «компетенция»? В представлениях о современных западных стандартах, имеющих отношение к продуктивной стороне деятельности и управления, понятие «компетенция» — основное.

— Не могу сказать, чтобы меня особо вдохновлял термин «компетенция». Другое дело, что мы уже привыкли использовать иностранные слова, и в этом я ничего плохого не вижу — конечно, если с их помощью можно коротко сформулировать то, для чего в русском языке нужно использовать целую систему объяснений. Пожалуй, «компетенция» относится к таким словам. Если к содержанию образования приплюсовать мотивацию, то эту проблематику можно изложить в терминах компетенции.

— А как соотносится разработка концепции образовательного стандарта с Международным бакалавриатом?

— Понятие бакалавриата имеет разное содержание в разных странах. Во Франции дети, кончая лицей (полное среднее образование), получают ученую степень бакалавра и с этой ученой степенью в большинство французских вузов принимают без экзаменов. Естественно, далеко не все получают степень. В большинстве стран бакалавриат — это три, а чаще четыре года общеобразовательной и частично специальной подготовки в высшей школе. А Международный бакалавриат — это школьная подготовка, которая дает возможность поступать в вузы тех стран, где принимаются соответствующие документы. Таких стран много, а участвовать в программах Международного бакалавриата могут не только старшие школьники, но и школьники начальных классов. Сейчас в РФ бакалавриат в высших учебных заведениях вводится законом, хотя на некоторых специальностях сохраняется и статус специалиста. Я считаю, что здесь есть определенная опасность: в большинстве стран бакалавриат вводился постепенно, а в России практически одномоментно. Это для образования, которое по необходимости является достаточно инерционным, непростой процесс. Правда, уже в 1990-е гг. у нас постепенно увеличивалось количество школ, которые готовили людей по программам бакалавриата. Бакалавры у нас выпускались по самым разным дисциплинам, и многие работодатели не знали, что с ними делать. Кроме того, долгое время решался вопрос: а могут ли люди после бакалавриата поступать в аспирантуру? Потом решили, что могут, но не всегда получается, поскольку бакалавр — это все-таки не специалист хотя бы по времени подготовки. Сейчас мы в какой-то мере вернулись на несколько лет назад, когда популярен был лозунг: все, что не запрещено, — разрешено. На самом деле это опасный подход, поскольку он открывает путь непродуманным решениям, имеющим далекоидущие последствия.

— Давайте вернемся к содержанию образования: сейчас в школьной программе около двух десятков дисциплин?

— Да, если иметь в виду основные, обязательные дисциплины.

— Сегодня весьма актуальны междисциплинарные исследования. Те же нанотехнологии — это информатика, математики, физика, биология, да плюс еще гуманитарный аспект. Как школа намерена реагировать на эту ситуацию? Может быть, пришло время развивать способности человека творящего, а не только знающего?

— То, о чем Вы говорите, раньше называлось «межпредметные связи», а теперь — интегрированные курсы. Всегда считалось правильным и полезным, чтобы учитель на уроке физики вспоминал не только математику, что совершенно естественно, но и химию, биологию, технологию, т. е. производство. Проводились специальные исследования, посвященные таким межпредметным связям. Очень давно были предприняты попытки ввести интегрированные курсы на разных ступенях школы. Это вполне удалось в начальной школе. Скажем, курс природоведения по сути своей является интегрированным: там есть темы из химии, биологии, физики, астрономии.

А когда нечто подобное попытались ввести в старших классах, оказалось, что качество освоения отдельных предметов снижается. Другое дело, что все эти эксперименты проводились с упором на теорию. Последние сравнительные исследования достижений российских и зарубежных школьников показали, что у наших, хотя они достаточно много знают, гораздо слабее развиты навыки и умения. Поэтому сейчас внимание сосредоточено на интегрированных навыках и умениях. Немедленно ввести сразу несколько интегрированных курсов в средней школе, наверное, будет трудно, но двигаться в этом направлении нужно, не забывая при этом, что здесь кроется опасность увеличения нагрузки на учащихся. О чрезмерной перегруженности школьников заговорили даже не в советские времена, а гораздо раньше.

В 1915 г. в Москве вышла книга профессора Московского университета Павлова, которая называлась: «Мысли, чаянья и опасения по поводу предстоящей реформы среднего образования в России». Там говорилось, что одним из бичей образования является перегрузка, которая отрицательно влияет на здоровье школьника. Автор сетовал, что не хватает часов на литературу и особенно на историю, а ведь тогда шла Первая мировая война и необходимо было усилить патриотическое воспитание. Получается, что перегрузка — это неизбежное вечное зло.

— Сильной стороной советской и даже российской школы всегда была фундаментальность образования. Какое место мы занимаем в мире по качеству выпускников средней школы?

— Если обратиться к международным рейтингам, то выясняется, что низкое. Другое дело, что здесь имеют значение критерии оценки. Если у нас особое внимание уделяется теоретическим знаниям, то на Западе прежде всего учитывают практическое владение материалом, например умение решать задачи. А в этом мы и раньше отставали, и сейчас отстаем.

— Так все дело в критериях оценки или на самом деле мы отстаем из-за серьезной патологии системы образования?

— Патологией я бы это не назвал, все-таки под патологией обычно подразумевается болезнь, а в данном случае нет ничего страшного. Нам нужно решить, принимаем мы западную систему оценок или нет. Я думаю, что ее можно частично принять, не забывая, что это будет означать некоторое снижение ценности теоретического знания. Только практика может показать, насколько такой подход правильный. История знает несколько примеров того, как пренебрежение фундаментальной наукой приводило к деградации эмпирических исследований. В Германии, когда фашизм уже был близок к краху, решили финансировать только те исследования, которые обещали результат через три месяца. В итоге фундаментальная наука, которой Германия всегда была сильна, очень быстро захирела. То же самое произошло в Великобритании в начале правления Маргарет Тэтчер. Если экстраполировать этот опыт на школьную жизнь, то выводы будут неутешительные. Но это я только в порядке предположения, конкретных данных у меня нет.