Читать интересную книгу В когтях неведомого века - Андрей Ерпылев

– Солнце, солнце… – ворчал он в ответ на все советы спутников. – Где это видано, чтобы солнце, Божий дар, обжигало как кипяток? Даже на юге Франции, на моей родине, такого не бывало… Опять же, можно натянуть перчатки и надеть широкополую шляпу… Зачем масло?

И шпагу, присмотренную в богатом дорофеевском арсенале, он не собирался прятать под одежду, холодно посоветовав Горенштейну, причитающему по привычке о вопиющем анахронизме, привести означенного господина под ясные дворянские очи, дабы он, Леплайсан, мог вызвать его на дуэль. Оружие, мол, на то и оружие – символ дворянской чести, – дабы носить его на виду у всех, особенно недоброжелателей.

Глядя на Леплайсана, понемногу вооружились чем придется и остальные члены экспедиции, оставив пацифиста в трогательном одиночестве. Кот, ворча устраивающийся в своем тесном временном обиталище, ежесекундно цеплялся за все на свете то эфесом своего стилета, то рукоятью дамского браунинга, облюбованного за удобство и малые размеры.

Георгий, кроме казачьей шашки и пистолета, подумывал о небольшом автомате, но его пыл несколько охладил Нефедыч, наотрез отказавшийся выдать серьезное оружие без санкции шефа.

Жанна же, опровергая байки об интеллекте, недоразвитом у средневековых жителей вообще и особ женского пола в частности, захватила могучий трехлитровый сифон для газированной воды, напомнив опешившим от такого странного оружия «массового поражения» товарищам о пустынных демонах и их выдающейся водобоязни.

Какие еще смертоносные штучки скрывались в ее пышном одеянии, не осмеливался проверить никто, но оно иногда топорщилось в местах, вроде бы совсем не подходящих по анатомическому устройству для дамского организма.

Одним словом, несколько сменившая свой состав спасательная группа производила впечатление цыганского табора, в полном составе собравшегося на войну. Или в космос. Например, для включения в кочевую орбиту естественного спутника Земли.

А уж когда вся эта живописная группа сгрудилась в «машинном зале», сходство стало полным…

– Ну что, поехали?..

* * *

На этот раз Дмитрий Михайлович превзошел себя и «посадил» экспедицию не в бескрайней пустыне, а чуть ли не в городе. Ну не совсем, правда… Однако с места высадки было рукой подать до городской окраины.

– Ваша точность повышается на глазах, – от души пожал руку польщенному похвалой профессору Жора. – Еще чуть‑чуть, и ее можно будет назвать ювелирной.

Кого как, а его очень порадовало то обстоятельство, что отпала необходимость долгого марша в экстремальных условиях. Приключения приключениями, но зачем же создавать трудности на пустом месте?

– До ювелирной точности, конечно, далеко… – потупил глаза Горенштейн. – Но, учитывая поправки, рассчитанные мной по новейшей методике…

Жанна целиком и полностью разделяла радость Арталетова, но вот экс‑шут был недоволен. Он‑то предвкушал возможность сразиться с ливийцами (или как там еще кличут песчаных демонов), а тут – тишь, гладь да Божья благодать. Даже клинка не обнажил…

Все это было высказано с присущей Леплайсану прямотой и без особенного выбора выражений. Посему опять возник спор с переходом на личности, хватанием за колюще‑режущие предметы, и пришлось бы Жанне пускать в ход свое секретное оружие, уподобив спорщиков мартовским котам, если бы не робкий голосок из забытой в радостной суматохе корзинки:

– Господа, вы про меня, случаем, не запамятовали…

Только тут все с раскаянием вспомнили про главного героя второго тура спасательной экспедиции, томящегося в тесной «камере»…

* * *

До ближайших домов оказалось не так уж и близко, и уже через пару часов ходьбы более плотно, чем этого требовал климат, одетые путешественники обливались потом, проклиная на чем свет стоит и «бесовскую жару», и «чертову страну», и «проклятых соблазнителей, затащивших добропорядочного католика Бог знает куда»…

Стоит ли говорить, что девяносто процентов стенаний принадлежали Леплайсану, предпочитавшему скорее изжариться в своем наряде, чем уронить дворянскую гордость, уподобившись остальным. Процентов семь общего недовольства выражал Кот, впрочем к привилегированному сословию не относившийся и поэтому быстро скинувший всю лишнюю одежку и щеголявший в первозданном, меховом виде. Пушистая шерсть, отлично спасавшая пройдоху от холодов, более‑менее прикрывала и от жары, а беспокойство мохнатого жениха вызывало припекавшее солнышко.

– Что, если мой нос обгорит и я буду не самым лучшим образом выглядеть в глазах дам? – беспокоился он, поминутно выпрашивая у Жанны зеркальце, дабы убедиться в сохранности своего розового «пятачка», щедро намазанного сразу тремя видами крема от загара. – Щеголять с облезлым носом на смотринах, знаете ли…

– Да ваших дам хвостатых, месье Кот, нос меньше всего интересует, – в промежутках между жалобами на жару и жажду подкалывал его Людовик, не забывавший о своей профессии и на «том свете». – Вы, главное, пореже поворачивайтесь к солнцу животом, и все будет о’кей! – щеголял он новым для себя оборотом. – Или намажьте своим маслом, только погуще.

– Я сам знаю, что мазать, а что нет! – огрызался Кот, портупею со своим стилетом все же не снявший. – И в случае чего…

И почему‑то на целых три процента был недоволен Дмитрий Михайлович…

В городские пределы вступили, когда раскаленный солнечный шар заметно клонился к западу, а улицы понемногу наполнялись горожанами, благополучно пересидевшими в домашней прохладе еще одну сиесту из бесконечной череды.

– Интересно, – почесал в затылке Арталетов. – У меня почему‑то отложилось в памяти, что Фивы лежат на правом берегу Нила, а мы, если судить по Солнцу, находимся от них к западу и реку не пересекали…

– Может быть, это какой‑то пригород? – робко вставила Жанна. – Мы ведь так мало изучили город в прошлый раз… Месье алхимик, а вы что скажете?

– Что скажу? – занервничал Горенштейн, по привычке ощетинившись. – Что я могу сказать? Я знаю Фивы ровно столько же, сколько и остальные.

– Ну, меня можете не приплетать. – Леплайсан вытер кружевным платочком пот, ручьем бегущий по лбу из‑под шляпы. – Я тут вообще в первый раз. Но замечу, что перейти вброд реку и не заметить этого невозможно. А Нил этот ваш должен быть никак не уже старушки Сены. Вот у меня один раз был случай…

Не слушая очередную байку друга, Жора поймал за рукав пробегавшего мимо мальчишку лет семи, всклокоченного, чернявого и тощего, словно вырезанный из дерева чертик.

– Послушай, – сунул он пареньку в руки медную монетку, даже не позаботившись определить ее номинал и государственную принадлежность. После завоевания в египетских финансах царила такая неразбериха, что оставалось лишь удивляться, как умудряются разбираться в десятке валют, наводнивших страну, сами аборигены. – Мы в Фивах находимся?

– Ты чего, дядя, драмбы перебрал? – вылупился на задающего странные вопросы прохожего мальчишка, тем не менее, проворно пряча монету за щеку. – Это Эсна, а до Фив… – Он махнул рукой куда‑то на север, почесал в затылке и добавил: – До фига, в общем, до Фив.

– Ничего, – пряча бегающие глаза от укоризненных взглядов товарищей, пробормотал ученый и внезапно взбодрился: – Ничего страшного! Полюбуемся на храм бога Хнума. А что до Фив, так отсюда до них всего пара дней пути…

* * *

Увы, пара дней существовала лишь в воображении Дмитрия Михайловича.

До вожделенного города экспедиция добралась лишь на исходе шестых суток пути, практически полностью истратив на верблюдов наличность и абсолютно – душевные силы на бесконечное препирательство.

Предложение переместиться «по горизонтали» было встречено в штыки Георгием, только чудом уцелевшим при таких экспериментах, а прыгать в будущее и обратно не решался сам ученый, вера которого в точность собственного творения сильно пошатнулась.

Оставалось лишь двигаться вперед на том «транспорте», что подвернулся под руку. Слава богу, горбатый гужевой транспорт в этом сезоне резко подешевел благодаря контрабандным стадам, перегоняемым, пользуясь прозрачностью границ (существовавших лишь на очень и очень приблизительной точности картах), из той же Ливии и полумифического Пунта, лежащего, по слухам, «аж дальше Судана». Акцизные клейма на верблюжьих боках выглядели настолько «палеными», что толкнуть их в Фивах не стоило и мечтать…

– Нет, это придумать только! – возмущался Леплайсан, весьма импозантно выглядевший в своем кафтане на верблюжьем горбу. – Жалкое, горбатое, уродливое животное продается по цене чистокровного испанского скакуна! И плюющееся к тому же… – опасливо косился он на горбоносую голову своего «мустанга».