Неприлично вмешиваться в чужие разговоры, особенно женские.
– Да шут с ними, с их приличиями. – Тимохин снова нацепил на себя маску хама и невежды. – Просто ты видел, как Варька начинает румянцем заливаться всякий раз, как говорит с Михаилом Георгиевичем или о нём? Значит, нравится он ей.
– Ну, может, и нравится. Тебе-то что с того? – проворчал блондин. – Это её личное дело.
– И моё тоже, – мрачно процедил Александр. – Она мне нравится, и мне также небезразлично, кто нравится ей…
Долгоруков с пониманием хмыкнул, так как и сам в некотором роде разделял подобную точку зрения, но счёл нужным предостеречь своего напарника и конкурента:
– Ты только не пытайся очернять дядю Мишу в её глазах, можешь крупно просчитаться и стать для неё врагом номер один. Женщины очень упрямы и независимы, они не любят, когда мы, мужчины, навязываем им своё мнение о других мужчинах. Да и не только о них, но и о любых других аспектах жизни. Не дави, короче.
Тимохин молча кивнул, вынужденно соглашаясь. По факту всё так.
– Друзья мои, может, отложим уже романтичные заговоры до поры до времени и постараемся нагнать наших милых дам? Не знаю, как вам, а мне до смерти интересно, какие ещё темы они будут обсуждать…
Как видно, это было интересно не только одному Ашасу, поэтому в единогласном порыве все трое ускорили шаг. Однако словно предугадав их намерения, Мария жестом руки направила к ним человека в коротком хитоне, стоявшего в ожидании у лестницы, ведущей во внутренний дворик. Тот, сделав лёгкий поклон, вышел из тени навстречу парням, нарушив тишину террасы цокотом копыт.
– Ёшкин матрёшкин! – воскликнул поражённый Александр, внимательнее разглядев незнакомца.
– Э-э-э… что, простите? – спросил тот, почесывая кудряшки меж рогов. Остановившись перед гостями и переминаясь на своих козлиных ногах, торчащих из-под синего хитона, он продолжил: – Не сочтите за бестактность, но я не слышал о таком племени, имя которого вы сейчас произнесли. Сам же я имею честь и удовольствие являться представителем гордого народа сатиров. Моё имя Пенелопус, и я служу в доме благородного господина Костаса в качестве распорядителя.
– Очень приятно познакомиться, – в тон ему, ни капли не смущаясь, ответил бывший эмиссар. – Позвольте со своей стороны представиться. Меня зовут Янас, для друзей просто Ашас. А этих двух милых молодых людей с выпученными глазами именуют Всеволод и Александе́р. Друзья мои, – он переключился на спутников, – в конце концов, это невежливо. Выходите уже из ступора и проявите учтивость, дабы поприветствовать сатира, занимающего в принимающем вас доме такую почётную должность.
– Ох ты ж мать его…
– Ну полноте! Вам ли, прослужившим столько времени в Комитете и повидавшим несметное количество монстров, удивляться рогатому человеку с копытами на нижних конечностях. Чего такого-то?
– Одно дело всяческие уроды, словно рождённые больной фантазией, – медленно заговорил Александр, продолжая пялиться на сатира, – и совсем другое – встретить вживую существо из древних мифов.
– Э-э-э… Простите, уважаемый, я опять вас не понял, – вступил в диалог сатир. – Во-первых, я не существо! А во-вторых, мой народ принадлежит к древней расе, и никакие мифы тут ни при чём!
– Это он о своём, о наболевшем, – торопливо перехватил инициативу Янас, явно опасаясь, что Тимохин в привычной ему бестактной манере как-нибудь оскорбит собеседника, и постарался сменить тему: – А позвольте поинтересоваться, уважаемый господин Пенелопус, вы вот упомянули, что служите в сём благородном доме распорядителем. А можно уточнить, распорядителем чего?
Сатир гордо подбоченился, уперевшись левой рукой в бок, а правой продемонстрировал серебряный медальон, висевший на его шее:
– Я распорядитель всего этого дома.
– Это как это? – вклинился наконец в беседу Долгоруков.
– Очень просто, – снисходительно пояснил представитель мифического народа. – Если господин Костас или его воспитанница госпожа Мария выскажут какие-нибудь пожелания, я тут же даю распоряжения слугам и рабам, дабы те исполнили их незамедлительно.
– А-а, понятно… – протянул Всеволод и, переглянувшись с коллегами, дал своё пояснение: – Видимо, приказчик?
– Менеджер? – нашёл более современное пояснение Саша.
– Итак, уважаемый Пенелопус! – снова взял инициативу в беседе Янас. – Не соблаговолите ли вы, любезнейший, сопроводить нас вниз? Госпожа Мария приглашала нас немного отдохнуть с дороги.
– Разумеется, – чопорно ответил сатир, отставляя левое копытце. – Именно это распоряжение моей госпожи я спешил исполнить, направляясь к вам. Прошу вас следовать за мной.
Козлоногий распорядитель чуть вихляющей походкой направился к лестнице, по которой уже спускались хозяйка дома и её высокая гостья. Парни поспешили следом за ним, причём Ашас нагнал сатира и, взяв его под локоток, начал заваливать кучей вопросов о мире, в который они попали, и людях, его населяющих, и конечно же о Марии.
Сатир-распорядитель оказался довольно словоохотливым субъектом и на кучу вопросов эмиссара давал не менее обстоятельные ответы, говоря без утайки обо всём, кроме подробностей о личной жизни своей госпожи, завуалированно увиливая от откровений.
– Встретились, блин, два одиночества! – пробурчал Тимохин, слушая витиеватые речи обоих собеседников. Те же упоённо болтали, расцвечивая свои образные речи эпитетами, поговорками и афоризмами. И до того схожа была их манера выражаться, что Александр невольно начал подозревать меж ними родственную связь.
– Да ладно тебе, пускай общаются, – мягко осадил его Всеволод. – Ашасу с нами и поговорить толком не удаётся, мы все быстро устаём от его словесного водопада. Да плюс всё время требуем, чтобы он вообще заткнулся. А тут такая удача – такой же болтун, который, мало того, ещё и слушает внимательно, с неослабевающим интересом.
Последнее было правдой. Ашас и Пенелопус, оба были страшно довольны друг другом, не испытывая ни капли дискомфорта или неприязни. Прислушиваясь к ним, Саша и Всеволод для себя выяснили, что их группа и вправду попала в античную Грецию, в город, или, правильнее, полис под названием Анонимус. Что его население состоит не только из людей, но и представителей мифических рас, мирно сосуществующих друг с другом. Что грани, за стенами которых скрывается безграничное зло, находятся дальше на севере и даже с крыши самого высокого в городе дома их не разглядишь. Ну, разве что с крыши храма Зевса Громовержца, на которую, понятное дело, их никто не пустит. Хотя стратегу Костасу, конечно, можно…
На вопрос, где он научился русскому языку, сатир недоумённо покосился на собеседника и ответил, что не понимает, о чём речь, и, в свою очередь, поинтересовался, где Ашас и его спутники так прекрасно выучили греческий. В общем, языковая тема зашла в тупик, и эмиссар вновь перевёл разговор на госпожу Марию.
Так, в непринуждённой беседе, минуя все лестницы и переходы, маленькая компания вышла во внутренний дворик особняка. Обе девушки тут же заняли мраморную угловую скамью возле фонтана и, отпив немного воды из кубков со стоящего рядом столика, продолжили беседу о хозяине дома. Если точнее, госпожа Мария