1964 г. было всего 5 евреев, — хотя 95 процентов еврейского населения живут в городах и несомненно представляют тот элемент, из которого обычно вербовались советские активисты. Как известно, списки кандидатов подготовляются партийными комитетами и, невидимому, они-то и ограничивают число евреев в центральных учреждениях Союза. Достаточно просмотреть списки людей, занимающих высокие посты в партии, в правительстве, в армии и в дипломатическом корпусе, чтобы получить довольно ясное представление о действительном положении вещей: евреев там почти нет, а те немногие, кто еще остался на верхушке, играют по существу второстепенную роль. Цитированная выше работа С. Рабиновича вполне подтверждает эту картину.
Среди евреев, занимающих ответственные посты, согласно Рабиновичу, находятся Петр Шварцбард — зам. председателя Госплана Белоруссии, Рафаль Элигулашвили — председатель экономического совета Грузии, Марк Златкин — главный редактор одного из крупных издательств Грузии, Роберт Златкин — ответственный сотрудник Центрального Комитета партии Грузии, Владимир Венгерский — ответственный работник Центр. Комитета партии Узбекистана, Исаак Баренбойм — глава строительного треста в Киеве, Илья Игудин — главный редактор газеты в Литве, Нахум Ферштак — заведующий отделом сельскохозяйственных инструментов в Узбекистане.[35] Нельзя не отметить, что большинство людей, названных в этом списке, работают в провинции и особенно на Кавказе, где, судя по отчетам разных делегаций, недавно посетивших СССР, антиеврейские настроения распространены гораздо меньше, чем в других частях Союза.
Рабинович почти не упоминает Москву — и именно потому, что в Москве на верхушке партии евреев нет. Мы знаем, конечно, о Вениамине Дымшице, но и он, несмотря на высокое положение в экономической иерархии страны, не принадлежит к руководящей группе советских деятелей. Даже редактор нью-йоркской коммунистической еврейской газеты «Морнинг Фрайгайт» Поль Новик, после поездки в Сов. Россию в 1965 г. писал, что «евреи исчезли из советского дипломатического корпуса и безусловно какие-то формы антиеврейской политики — пережиток культа личности — проявляются в «стране».
Судя по имеющимся сведениям, в Советском Союзе до известной степени сохранилась знакомая еврейской социологии тенденция концентрации евреев в специфических отраслях экономической жизни страны. Так, напр., евреи очень широко представлены среди профессии экономистов, среди работников учетно-распределительных отделов разных предприятий (бухгалтерия) и т. д., в медицине и в разных технологических научных учреждениях. Советские журналы сообщают, что в 1963 г. среди 128.000 научных работников СССР, имевших докторскую или кандидатскую степень, насчитывалось 7.680 евреев. 20 еврейских врачей входили в Медицинскую Академию и 57 евреев были в Академии Наук. Среди многих народностей России евреи старших поколений занимают пропорционально видное место на верхах науки и искусства. Укажем для примера, что среди лиц, получивших ленинскую премию в 1964 г., было 14 евреев (тринадцать ученых — Бенцион Буль, Соломон Ривкин, Дина Габе, Марк Айзенман, Евгений Сапир, София Белкин, Александр Быстрицкий, Лев Цыбулин, Григорий Острин, Соломон Шайкевич, Зельман Соминский, Ханан Изаксон и Натан Абелев; и одна артистка балета Майя Плисецкая). В 1965 г. ленинскую премию получили известный экономист Леонид Канторович и скрипач Леонид Коган.
В 1966 году среди 19 ученых, удостоившихся ленинской премии, было 5 евреев: Виталий Гинзбург, Самуил Рейнберг, Владимир Бройде, Эмануил Рашба и Евгений Грос. Ту же награду среди 102 инженеров получили 10 евреев: Соломон Хазан, Вениамин Зильберберг, Евсей Бененсон, Арон Рабинович, Илья Темпан, Исаак Ханин, Леонид Косой, Абрам Зейдель, Леонид Ройтер и Ерохим Эпштейн. В 1967 году ленинскую премию получили известные ученые: Герш Будкер, Илья Лифшиц и Абрам Лясс.
Включая людей, получивших только среднее техническое образование, 427.000 евреев работают по своей специальности. Любопытно, что в июне 1956 г. Екатерина Фурцева, видная коммунистическая деятельница, стоящая близко к верхам партии, жаловалась на то, что в некоторых учреждениях евреи составляли более половины всего персонала. Фурцева предлагала перевести часть евреев-служащих в другие учреждения, т. е. установить для евреев, работающих в разных государственных предприятиях, своего рода процентную норму. Мы не знаем, были ли идеи Фурцевой осуществлены.
Статистические данные, относящиеся к этому вопросу, отсутствуют, и поэтому все, что мы знаем об антиеврейской дискриминации в стране, основано лишь на детальном изучении структуры советских предприятий, проведенном разными исследовательскими центрами в Западной Европе и в Америке. Существование антиеврейских ограничений подтверждается также всеми делегациями, посетившими Советский Союз за последние годы. На основании этих источников нужно констатировать, что евреи наталкивались на большие затруднения не только при поступлении на работу, но особенно в тех случаях, когда после долголетней службы они имели право на повышение или на получение более ответственной работы. По-видимому, в аналогичных случаях т. н. «коренные» элементы получают предпочтение, а служащие евреи переходят при первой возможности, на пенсию. Этот вопрос особенно остро стоит в отдельных национальных республиках, где евреи должны конкурировать с местной, недавно сформировавшейся интеллигенцией.
Этот правительственный курс отражается также на положении еврейских студентов, число которых в 1960 г. составляло 77.117, — при общем количестве в 2.395.545, т. е. всего около 3 процентов. В 1962/63 и в 1963/64 число еврейских студентов повысилось до 79.300 и 82.600 при общем количестве в 2.943.700 и 3.260.700. Таким образом, процентное соотношение понизилось до 2,6-2,5 процента. Вячеслав Елютин, министр высшей и средней школы, в 1959 г. заявил в Нью Норке, что процент евреев среди студентов достигает около десяти, но эта цифра не соответствует действительности. Конечно, формальных ограничений для студентов-евреев не существует. Но, как известно, условия приема в высшие школы в СССР вообще довольно трудные, а евреи, видимо, должны преодолевать еще дополнительные препятствия. Многочисленные студенческие делегации, посетившие Сов. Союз, передают, что евреи испытывают специальные затруднения при поступлении в университет в центральных городах — в Москве, Ленинграде, Харькове, Минске и т. д. Для того, чтобы попасть в Московский или Киевский университет, еврей, получивший среднее образование, должен иметь наивысшие отметки, а иногда даже и это не помогает, т. к. школьное начальство, в известных случаях, отдает предпочтение другим кандидатам. Для евреев, видимо, почти закрыты высшие военные школы и школы, где обучаются будущие дипломаты. От того ли, что евреям не доверяют, или по другим причинам, — советские власти не хотят евреев в этих профессиях.
Нужно сказать, что все эти препятствия ничуть не уменьшили традиционную еврейскую тягу к образованию (конечно, идущую теперь по пути светского, а не религиозного воспитания). Как уже было указано, свыше 80.000 евр. студентов посещают высшие школы Сов. Союза. Если нельзя попасть в Московский или Киевский университет, — они идут в провинциальные школы: в Таллин, в Тифлис, в Сибирь, где меньше конкуренции особенно для кандидатов с хорошей подготовкой, полученной в средних школах крупных центров.