– Что, опять плохо?
– Нет, слишком хорошо! – мечтательно ответил Женька.
– Ну, это поправимо!
– Правда?! – обрадовано начал пускать слюни Женька. Он понимал, что, действительно, перестал контролировать и себя, и ситуацию, после того, как Лэя сама разрушила все преграды, которые нагромоздила судьба между ними. Он жил сегодняшним днем, не думая, что их ждет впереди и ему порой казалось, что судьба-злодейка начинает потихоньку сдавать позиции. Теперь у него была даже сумасшедшая надежда, что у них с Лэей будет, вопреки всем рациональным рассуждениям, общий ребенок.
Женька безоговорочно принял Лэину теорию о зарождающейся душе, которой они отдали часть себя, потому что он чувствовал – это так. Вот и сейчас, вместо того чтобы проверить, как Лэя готова к дождевой погоде он полез обнимать и целовать ее прямо так, как она сидела на лошади – благо рост пони позволял это сделать.
– Слушай, я не это имела в виду, а дождь! – возмущенно воскликнула Лэя, а сама наклонилась к Женьке, подставляя ему щеки и губы. – Все, хватит! – Лэя взмолилась. – Мне что с лошади теперь слезать?!
– Все, все, – прошептал, останавливая себя Женька. – Ты знаешь, это, может быть, наибольшая опасность, если в критический момент я не смогу адекватно соображать!
Надевай накидку, а я посмотрю еще раз, хорошо ли укрыты сумки.
Утром Женьке пришла одна удачная мысль. Он спросил Лэю, помнит ли она водостойкую одежду из синтетических тканей, которые она видела в Отраженном реале Земли, когда они катались на водных аттракционах. Лэе удалось неплохо "выдумать" их. Женька ничего не мог сказать об их структуре, но то что дождевые накидки были прочные, легкие и водостойкие не вызывало сомнений. Потом он вспомнил о курсах альпинистского и походного снаряжения, которые должен был провести для Лэи Буль. Теперь явно настал час Лэе сдавать экзамен на знание предмета. Женька попросил ее вспомнить высокие – по голень, водостойкие ботинки из мягкой кожи, и "изобразить" себе и ему по комплекту. Через мгновение он держал в руках новенькие ботинки. Лэе ботинки оказались впору, а Женьке пришлось повторить заказ – первые оказались немного малы.
После этого Лэя почувствовала некоторую слабость, и Женька придумал один эксперимент. Он усадил Лэю себе на колени и, приблизившись вплотную к ее лицу, стал неотрывно смотреть в ее расширенные вертикальные зрачки, стараясь утонуть в них и отдать всю энергию своей души, на какую только был способен. Кажется, душевное донорство удалось даже слишком хорошо. До затуманившегося Женькиного сознания дошел Лэин вопрос "Что это было?", и он сообразил, что Лэе стало легче.
Лэя действительно была прежней, но вот Женька еще с полчаса еле таскал ноги по лагерю, пока не почувствовал, что может отправляться в путь.
Сейчас Лэя красовалась на лошади в высоких походных ботинках и накинутом дождевике. Женька тоже запаковался, насколько мог, и они тронулись под полог сплошного дождя. Спустя сотню метров мир полностью изменился. Вокруг было столько воды, что казалось, было трудно дышать. Еще через полмили, грозовой фронт остался позади, и только серый дождь, не прекращая, изливался на их головы.
Женька все время пытался удерживать в видимости реку справа, что было трудно, так как она петляла. Других же ориентиров, кроме стрелки компаса попросту не было. Не было неба. Не было ничего вокруг, кроме каких-то необычного вида кустарников и травы, привыкших расти в условиях вечной влажности. Почва под ногами опасно проваливалась, будучи заболоченной постоянными ливнями, не смотря на то, что поверхность лугов все время довольно круто наклонялась к реке. Женька оценил широкие раздвоенные копыта лошадок, не дававшие им проваливаться в разбухший чернозем.
Они проехали немалое расстояние, наверно, с полдня пробыв в пути, когда их постигло первое серьезное испытание. Женька вдруг заметил, что справа больше не видно реки. Он остановился в растерянности. Сначала он хотел оставить Лэю на месте, а сам съездить на разведку, но вовремя спохватился, что он не найдет потом ее среди этих бесконечных кустарников и лугов, скрытых под ситом дождя.
Испугавшись такой перспективы, он взял веревку, притороченную к седлу и, подъехав к Лэе, подвязал один конец к узде ее лошадки, а второй закрепил у своей седельной сумки. Затем, сказав Лэе, что они наверно сбились с пути, повернул строго обратно и, проехав с пару сотен метров, заметил тусклые блики на воде.
Подъехав ближе, он увидел, что река через пару десятков метров кончалась. Он не совсем верил своим глазам. Проехав в самый конец, он спешился и подошел к топкому берегу. До него донесся глухой рев, и он разглядел, как вода, посреди небольшого пруда, где исчезала река, закручивается в крутом водовороте. До Женьки дошло, что поток в этом месте уходит куда-то под землю.
Оставалось ориентироваться только по компасу. Он выставил лошадей друг за другом, осторожно из-за пазухи вытащил компас и под капюшоном сориентировался на местности. Чуть подправил направление вправо, и, заметив в полусотне метров несколько проглядывающих кустов, погнал лошадку на них. Делая корректировку по компасу каждые двести – триста метров они двигались потихоньку вперед. Местность сильно ухудшилась, ровная долина начала превращаться в настоящее болото. Им пришлось сойти с лошадей, чтобы те сильно не проваливались. Теперь Женька радовался кустарникам – их корни хоть как-то удерживали разъезжающуюся под ногами землю.
Через некоторое время этой пытки, снова появился уклон, и Женька, сквозь пелену дождя, увидел впереди воду. Подойдя ближе, он услышал уже знакомый рокот бурлящего где-то потока. Сначала он подумал, что это ручей выныривает из-под земли, но знакомый с элементарными правилами физики он понимал, что уровень поверхности не изменился, и у ручья просто не было никакой возможности вынырнуть на поверхность после того, как он туда занырнул. Объехав запруду слева, они увидели, что теперь река течет им навстречу. Сверившись по компасу, он понял, что они двигаются в правильном направлении.
Они продолжили поход, держась прежнего курса вдоль нового ручья. Несмотря на усталость, останавливаться не хотелось. В голове было только одно упрямое желание: идти, пока не выберутся из этого кошмара. Они перекусили, не слезая с лошадок. Женька остановился и подождал Лэю. Потом достал из ее седельной сумки сухие лепешки и мясо. Хлеб даже не пришлось размачивать специально, было достаточно выставить его из-под дождевика наружу, и можно было есть. Все было так противно сыро, что не хотелось совершать лишних движений. Несмотря на большие и хорошие накидки, вода пыталась проникнуть в любую дырку. Нельзя было поднять руку, сразу прохладный ручеек норовил пробежать до локтя. Пушистые спины лошадок стали напоминать обильно смоченную губку. Пока путники ели, кони пытались покормиться травой, растущей на этом болоте.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});