– Прежний мистер Холмс сказал бы, что объяснения есть всегда. Тот, что пережил Мориарти и Морана, знал – это не так. Но в данном случае… в данном случае он нашел объяснение, мистер Вильчук. И ключом к разгадке оказался он сам, его тело и его разум. Мистер Холмс и прежде-то не был похож на обычных людей, а теперь, после Рейхенбахского водопада, заметил за собой целый ряд перемен – разумеется, помимо очевидных, связанных с особенностями его нынешнего существования. Большей частью его мысли занимало только одно: преступники, которых он упустил. Желание восстановить справедливость. Покарать сообщников Мориарти. В конце концов он поймал себя на том, что превращается в одержимого. К счастью, Майкрофт, с которым – единственным из всех прежних своих родных и знакомых – мистер Холмс связался сразу по прибытии во Флоренцию, Майкрофт – помог. Он дал несколько весьма уместных советов и порекомендовал к прочтению несколько научных трудов.
Старик усмехнулся и покачал головой:
– В конце концов, никто из нас не уникален – ни при жизни, ни после смерти. Мистер Холмс обнаружил, что его случай тоже не что-то из ряда вон. Во многих культурах, у многих народов… это, мистер Вильчук, называется «неупокоенный мертвец». Тело, движимое сильной волей, незавершенным стремлением. Неупокоенные – те, кто жаждет отомстить, защитить своих родных, закончить дело всей своей жизни… конечно, этого хотят многие, но лишь в единичных случаях все совпадает: мощнейшее стремление, особенности разума… душа? – да, наверное, особые свойства души. Но такого рода послесмертие… оно лишь на первый взгляд кажется чем-то прекрасным. В действительности же таит в себе ловушку, которой избежать почти невозможно. Постепенно все эмоции, мысли, воспоминания исчезают, тело превращается в инструмент. Главным остается единственное – предсмертное – стремление, то самое, благодаря которому мертвец стал неупокоенным. Чем-то это напоминает наркотическую зависимость. Если не осознаешь, что болен, не сможешь и вылечиться. Но, – добавил старик, – даже если осознал… справиться с этим нелегко, поверьте. Это как навязший в зубах мотивчик… или прилив, который накатывает и тащит в море. Нужны очень мощные якоря, чтобы удержаться. К счастью, мистер Холмс догадался, каким образом и что именно способно удержать его. А Майкрофт сумел обратить внимание брата на все те изменения, что произошли с ним. Мистер Холмс явился к нему неряшливо одетым, растрепанным, завел обыкновение нервически хрустеть суставами и клацать челюстью. Не курил (не мог!), однако с остервенением, будто зверь, грыз мундштук трубки. Холодный разум, к сожалению…
В этот момент за дверью раздались встревоженные голоса, один говорил на русском, другой отвечал по-английски.
– Ваш коллега волнуется, – невозмутимо заметил старик. – Впрочем, если вы действительно спешите…
Вадим мотнул головой:
– Не настолько. Сомневаюсь, что ваша история хоть каким-то боком связана со мной, но дослушать до конца… отчего бы и нет?
Он приоткрыл дверцу вовремя: Андреич, видимо, в который раз пытался обойти горничную. Та с проворством матерого голкипера встала у него на пути.
– Ну слава те господи, я уж думал!.. Вадим, что вообще здесь…
– Спокойно, все в порядке. Подождите с Сашкой, я скоро.
Андреич настороженно переспросил:
– Точно в порядке?
Сашка, стоявший чуть позади, только кивнул Вадиму, как будто и не сомневался. Вот о чем вообще сын с этим «Холмсом» разговаривал?!
Он вернулся и прикрыл дверцу.
– Итак?..
– Итак, мистер Вильчук: холодный разум, не ограниченный эмоциями и отчасти стесненный телесной уздой, эту самую узду разрушает. Начинает грызть, как грыз мистер Холмс мундштук трубки. То, от чего иные мыслители мечтают избавиться: голод, сонливость, отправление естественных надобностей, – все это, как оказалось, и является якорями, необходимыми, чтобы разум… отдыхал, быть может. Понадобились три года, путешествие в Тибет, Персию, Мекку… Мистер Холмс встречался с лучшими бальзамировщиками, с величайшими духовными учителями своего времени. Если бы не сделал этого – может, и настиг бы своих противников, но совершенно точно – не надолго пережил бы их. Впрочем, эти его изменения… они коснулись не только внешности и образа жизни. Прежде рациональный до мозга костей, мистер Холмс столкнулся с тем, что нельзя было объяснить, даже до конца понять. После того, как полковник Мораном был обезврежен, мистер Холмс продолжал практиковать, однако теперь все чаще сталкивался с делами не совсем обычными. Даже с точки зрения его собственного опыта. Доктор Ватсон об этих делах, разумеется, не писал: сэр Артур и его издатели в один голос твердили, что читатель не примет такую резкую смену жанра. – Последние слова старик произнес брезгливо и пренебрежительно. – Впрочем, – добавил, – это даже к лучшему.
– Я что-то запутался. – Вадим еще раз обвел взглядом комнатку: узкая кушетка, полки с книгами и нетбуком, громоздкий металлический шкаф… – Не улавливаю: как в итоге все закончилось этим вот?
– В Сассексе было скучно. Возвращаться сюда под собственным именем… – Старик пожал плечами. – А музей – что ж, идея не так уж плоха.
– Великий детектив отошел от дел и развлекает детишек? Никогда не поверю. Шито белыми нитками.
– Не детектив, сыщик-консультант. Это во-первых. Нет ничего плохого в том, чтобы развлекать детишек, – это во-вторых. Наконец, когда консультации нужны клиентам другого рода… они, скажем так, находят возможность получить эти консультации. Хотя иногда это сопряжено с определенными неудобствами, тем более – когда за помощью обращаются особы, чьих имен лучше не произносить. Доходит до абсурда: являются инкогнито, но их служба охраны перекрывает всю улицу, якобы для очередных ремонтных работ!.. – Старик фыркнул, затем попросил Вадима передать ему небольшой саквояж. – Хотите узнать что-нибудь еще? – Раскрыл, достал одноразовый шприц, ампулу… Заметил то, каким взглядом следит за ним Вадим, и отмахнулся: – Конечно, нет! От кокаина в моем случае никакого толку. Это один из растворов, которые приходится вводить, чтобы сохранить тело в рабочем состоянии.
Он сел к Вадиму вполоборота и закатал левый рукав. Кожа была сухой и чуть сморщенной, но выглядела вполне обычно. Ничего общего с мумиями из Британского музея.
– И что, детям вы тоже рассказываете всю эту душещипательную историю? Сыну моему?
– Разумеется. Опуская некоторые подробности. Дети сейчас взрослеют так же быстро, как и полсотни лет назад. Они, знаете ли, в курсе, что такое смерть. И что такое настоящее волшебство.
Он ввел жидкость, выдернул шприц и откинулся, полуприкрыв глаза.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});