Вновь и вновь голова шла кругом - никому из них доверять нельзя.
В их языке четырнадцать слов означают предательство, причем одно из них имеет параллельный смысл "выбирать очевидный курс".
XIII
Если Илисиди и следовала по какой-то постоянной тропе, то Брен все равно этой тропы не видел, даже когда Нохада скакала прямо по следам Бабса. Он заметил Илисиди высоко вверху между громадными глыбами: Бабс проносился на фоне просветов между скалами, словно какой-то летучий призрак Мальгури.
Брен не заметил гребня холма - только на мгновение потерял из виду Илисиди и Сенеди и, следуя за ними во главе колонны из двадцати с лишним всадников, вырвался на продутый ветром и заваленный каменными глыбами склон над неглубоким ручейком и парой зарастающих кустами колей.
Вот это - дорога? - спросил он себя.
Вот эта тропа и есть та самая западная дорога, о которой говорил Сенеди, где мы должны встретиться с остальной частью отряда?
На гребне холма следом за ним появились другие всадники, и Сенеди послал одного вниз - как услышал Брен, посмотреть, нет ли свежих следов.
Он использовал особое слово, которое означало не столько следы вообще, сколько следы машины.
Может быть, мощный грузовик с хорошей подвеской и усиленными шинами и выдержал бы эту дорогу.
Но если в распоряжении мятежников только обычные машины и если они, упаси Господи, не поднимут в воздух какой-нибудь самолет с аэродрома Майдинги, то Илисиди действительно может провести нас верхами обратно через хребет и обогнать любую пешую погоню.
Выходит, выбранное для побега из Мальгури транспортное средство - не такое уж безумие. Здесь ведь не та окультуренная и современная сельская местность, что на Мосфейре. Вокруг на несколько дней пути - ни телефонной линии, ни линии электропередачи, ни мощеной дороги, ни рельсов...
Все сидели в седлах наверху, на склоне, и ждали, пока наконец человек, которого послал Сенеди, не закончил осмотр и поехал обратно вверх по склону, сделав рукой отрицательный жест.
Брен перевел дух, и у него замерло сердце от предположений и подозрений, не замедливших полезть в голову. Он уже готов был кинуться доказывать, что там, в Мальгури, бой, а потому нельзя требовать от Банитчи слишком строго соблюдения графика, что надо подождать, не спешить уезжать отсюда...
Но, не успел он рта раскрыть, как Сенеди сказал, что надо спешиться и ждать.
Это улучшило мнение Брена о Сенеди. В свете этих слов ему стало в сто раз приятнее в компании этих существ с их шкалой ценностей - какие бы мотивы ими ни руководили. Он начал слезать на землю, как велел Сенеди, попытавшись ударами пятки заставить Нохаду опустить плечо, но, похоже, Нохада это предложение приняла без благосклонности. Слегка вскинув голову, Нохада рванула поводья вперед, от чего растянутую руку Брена пронзила режущая боль, и начала подло вертеться на склоне, пока не повернулась головой к подъему, и Брен уже просто не мог слезть, перебравшись через задранное плечо этой проклятой твари, - да ещё когда ноги так болят.
Он пнул Нохаду. Между ними произошла ещё одна позорная и бесплодная схватка, вылившаяся в очередной поворот на триста шестьдесят градусов.
Но тут один из охранников сжалился над ним, спрыгнул на землю и придержал зловредную тварь за повод.
- Прошу, нанд' пайдхи.
Брен узнал его по голосу - это был тот самый человек, который выбивал из него дурь в туалете, - а сейчас он развернул Нохаду, поставил нужным боком (тем, с которого слезают) к верхней части склона и приготовился поддержать Брена, когда тот соскользнет с седла.
А Брен вовсе не был готов так сразу простить человека, который, черт его побери, приложил руку к этому дурацкому фарсу прошлой ночью.
И все же ты сейчас не среди врагов, именно это пытался со всей определенностью показать Сенеди; и этот человек, в сущности, вовсе не собирался без нужды лупить тебя, просто хотел отбить охоту к дальнейшему сопротивлению.
Короче, Брен постарался забыть об этой стычке и о своей обиде, сказал негромко: "Благодарю вас, нади", соскользнул вниз - и упал.
Он-то думал, что сможет хотя бы устоять на ногах. Но колени подогнулись - и он покатился бы по склону прямо под Нохаду, если бы человек Сенеди не придержал его и не поднял - и примерно в тот момент, когда ноги выпрямились, к нижней части тела вернулась чувствительность.
Брен нашел в себе силы забрать повод, промямлил слова благодарности своему спасителю и кое-как отковылял в сторонку, в такое место, где можно было побыть одному и посидеть. Очень странная боль, думал он, - не такая уж сильная и довольно недолгая, пока кровь пробирается, куда ей положено, а плоть расправляется и возвращается в те места, где как будто должна бы лежать более толстым слоем над некоторыми, ранее неизвестными в человеческой анатомии костями.
По зрелом размышлении он решил, что пока что не хочет садиться. Глаза слезились на холодном ветру, он вытер их той рукой, которую не полностью вывихнул, слезая на землю. На мгновение заблудился во времени - вдруг снова оказался в подвале, вспыхнул тот же гнев, закружилась голова, он потерял чувство времени, только стоял и тупо смотрел вниз, под гору... Пришел в себя, но решил все-таки не садиться, только время от времени переносил тяжесть тела с одной ноги на другую для отдыха, и придерживал повод, а Нохада тем временем опустила голову и принялась подрывать клыками в металлических наконечниках какой-то деревянистый кустик, пока не вырвала его из земли с корнями. Подхватила мускулистой верхней губой и радостно уничтожила.
На холоде боль не так ощущалась. Ему хотелось просто бездумно стоять на месте и тупо глядеть, как Нохада приканчивает кустик за кустиком, но мысли лезли в голову сами собой - о дороге внизу, о том, что группе Банитчи и Чжейго, возможно, не удалось выбраться из Мальгури...
И о том, что, возможно, политическая позиция Илисиди - не столь простой, а может даже, вообще ещё не решенный вопрос. Эта женщина - самая темная карта в колоде, опасная для всех и каждого сейчас, когда Ассоциация, похоже, вот-вот развалится. Только то, что они стояли здесь и ждали Банитчи, ждали с небывалым для атеви терпением, заставляло Брена верить, что он все-таки в надежных руках. Ведь Сенеди, как настоящий атева, вполне может в любой момент вернуться к замыслам прошлой ночи и без всяких церемоний слущить с пайдхи, если потребуется, очередной слой правды, потому что, как у настоящего атеви, основой этики Сенеди является благополучие Илисиди - представление о котором может измениться вместе с любой переменой ветра.
Сколько людей на Мосфейре, нанд' пайдхи?
Ему всерьез захотелось иметь сейчас пистолет, тот, что был в спальне, - но в сумке, которую принес Джинана, его не было, Брен это понял по весу, и он представить не мог, где этот пистолет в конце концов оказался.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});