Зима выдалась снежная. Накануне праздника, поздним вечером, ребята и девушки расчищали дороги.
Утром Ольга вышла на крыльцо. Вставало солнце. На всех домах пламенели праздничные флаги. Высокие сугробы тянулись вдоль дороги. А на них пестрели розы, нарисованные краской по снегу. У самого крыльца словно расстелился дорогой ковер, так искусно были выведены узоры из разных цветов.
Ольга с улыбкой вспомнила, как вчера смутился Копытин, когда она его застала в клубе с ведрами жидкой краски.
Вдали показались подруги. Они шли у самых сугробов, стараясь валенками не затоптать цветы. Стеша была комична и неуклюжа в своем полушубке, повязанная широкой цветастой шалью. Похоже на то, что Копытин разрисовал и Стешину шаль.
Девушки расцеловались с Ольгой и вошли в дом. Их встретила мать Ольги. Глаза ее были заплаканы. В то время как подруги раздевались, Ольга стояла, обнявшись с матерью, и ласково поглаживала ее слегка седеющие волосы. Она не могла как следует разобраться в своем чувстве. Она верила в свое большое счастье, любовь Кузьмы, и в то же время какая-то печаль не оставляла ее все эти дни.
В чем же дело? Может быть, так нужно, — пришла печаль издалека, из прошлых веков. Всегда плакали матери на свадьбах, а дочери грустили. И нет в этом ничего плохого. За пасмурным утром ярче сияет день.
— Ну, вот что, Оленька, — сказала Стеша, потирая покрасневшие от мороза руки. — Мы к тебе прощаться пришли.
Мать Ольги поднесла к глазам передник и выбежала из комнаты.
— Куда же это собрались? — озабоченно спросила Ольга.
— Мы-то пока никуда. Погодим. А ты уже носик чистишь перед отлетом.
— Вот смешные… — Ольга вытерла мокрые ресницы. — Куда я от вас денусь? Все останется по-старому.
— Знаем! — воскликнула Фрося. — Свою бригаду ты никогда не оросишь. Только… нас матери выгнали. Идите, говорят, с Ольгушкой прощаться. Песни попоете, одеться ей поможете…
— Оленька, дорогуша! Ну, неужто ты не понимаешь? — запрыгала от нетерпения Стеша. — Скорее показывай. Не мучай нас.
— Не знаю, про что ты говорить.
— Ой, непонятливая! Платье хотим поглядеть, как тебе его в городе сшили. Девчата рассказывали, что ты никаких денег на него не пожалела.
— Правильно сделала, — солидно заметила Нюра Самохвалова, подтолкнув Ольгу к шкафу. — Свадьба один раз в жизни бывает. Если любишь по-настоящему.
Ольга быстро переоделась и вышла из-за дверцы шкафа в длинном белом платье, спускающемся почти до самого пола.
— Девчата, — воскликнула Стеша, — держите меня!.. Сейчас грохнусь!
— Красота!.. Глазыньки бы не оторвала, — пропела Фрося, рассматривая Ольгин наряд.
Платье было простое и строгое, из плотного блестящего шелка. Оно хорошо облегало ладную фигуру девушки, спадая вниз свободными широкими складками.
Стеша нагнулась и потянула вверх край юбки. Будто гигантский белый веер раскрылся во всю комнату.
— Таких невест только на старых картинах рисовали… — вздохнула Сима и, вытащив из кармана платочек, высморкалась.
— Вот и я, девчата, не знаю… Не очень это?.. — Ольга смущенно оглядела себя и слегка покраснела.
— Не выдумывай, — оборвала ее Стеша. — Уж если раньше всякие «бесприданницы» в таких платьях замуж выходили, то нам в тысячу раз лучше надо. — Она бросила край юбки и, отбежав в сторону, всплеснула руками. — Уйди, Олька, ослепну.
— Погоди, — пристально оглядывая Ольгу, сказала Лена Петушкова. — У тебя здесь сбоку что-то морщит… Не отглажено, как надо. — Никто не возражал: Лена была высшим авторитетом в этой области. — Ты, небось, не сказала в городском ателье, что платье свадебное. Вот они и не постарались. Равнодушный народ, недовольно говорила она, помогая Оле снять платье. Бережно взяв его на руку и ловко подхватив широкие складки, Лена спросила: — Где у тебя там утюг? — Не дожидаясь ответа, она скрылась за дверью.
— Кузьма когда придет? — поинтересовалась Фрося.
— Как договорились — в четыре. — Ольга направилась к шкафу, чтобы примерить новые туфли.
— Ну, девчата, — со смехом сказала Стеша. — Матери нам песни петь наказывали, да только жалостливые и протяжные. Фрося, запевай.
— Да что ты, милая! — сощурив маленькие глазки, рассмеялась Фрося. Мне-то жалостливые? Адрес не тот.
— Тогда ты запевай, Нюра! — скомандовала Стеша. — Совсем жалостливую, чтоб за сердце хватала.
— Непривычно, Стешенька, вот разве Сима поможет. Она у нас печальница.
— Была когда-то, — возразила Вороненок, — теперь вылечилась. А свадебных песен я не знаю. По радио их не слышала.
— Как хочешь, Оленька, — Стеша театрально поклонилась Ольге в пояс. Никудышных ты выбрала подружек. Не умеем мы тебя по старым обычаям провожать. Жалостливых песен не знаем. Гляди на эту подружку, — указала она на Фросю: ей бы только зубы скалить…
А ну-ка, девушки, а ну, красавицы,Пускай поет о вас страна,
звонко затянула Фрося. Девчата подхватили. Песня разрасталась все шире и шире. Ей уже тесно в комнате Ольги.
Словно сама собой распахнулась дверь. За ней, смущенно переминаясь с ноги на ногу, стоял Кузьма.
Песня сразу оборвалась. Девушки даже привстали от удивления.
— Вам чего? — павой выплыла из-за стола Стеша, медленно направляясь к Тетеркину.
— Просто так… Зашел. — Кузьма искал глазами Ольгу.
— Удивительно, как это женихи вежливости не понимают. — Стеша пожала плечами. — Слушайте радио. Вам скажут, когда приезжать. До скорого свидания.
Она грациозно склонила голову и закрыла дверь. Девушки помогали Ольге собираться на ее праздник. Что-то подшивали, что-то гладили и все время пели. Всякие песни, и немного грустные, про одинокую гармонь, и про стежки-дорожки. Пели про то, как летят перелетные птицы, пели о счастье и о Москве.
Ровно в четыре часа, когда стали надвигаться синие зимние сумерки, по радио сообщили, что гости уже ждут молодых в колхозном клубе. Это было сигналом, по которому Кузьма со своими товарищами вскочил в широкие сани-розвальни и помчался к дому Ольги.
Анна Егоровна не поскупилась. Она отдала на этот день всех колхозных коней. По старому русскому обычаю, запрягли тройки. Ленты и цветы запестрели в гривах.
Ольга с подругами вышла на крыльцо. Она была одета в белую меховую курточку. На голове такая же пушистая шапочка.
По цветному, нарисованному на плотном снегу ковру она прошла к саням, приветливо улыбнулась товарищам жениха, поклонилась матери и подругам, затем села в сани рядом с Кузьмой.
С гиканьем и свистом летели тройки. Под звуки баянов кони мчали свадебный поезд через деревню.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});