Читать интересную книгу "Паргелион - Аня Тормент"

он покажет выскочке, покажет этой самозванке, которая оказалась здесь вовсе не по праву, которая не заслужила здесь быть и ничем особенно не отличилась, сейчас он покажет ей, где её место. Даре больно. Её разрывает мучительная ярость, злость, отчаяние и желание отправить его куда подальше. «Пошёл ты на хрен! Пошёл на хрен!» — как будто снова орёт она, захлёбываясь кровью, снова ощущает, как лопаются её губы. Ярость. Сила возвращается. Дара ощутила это как никогда ясно, потому что сейчас она могла отследить её движение. Время замедлилось, а то и вовсе остановилось. Она сделала в пространстве что-то вроде прокола, и теперь есть только она и сила. Сила! Та потекла откуда-то снизу, по ногам и вверх, обхватила колени, потом корпус и руки, плечи и голову, и вот Дара вся захвачена этим потоком, который и есть она сама. Настоящая. Такая, какая должна быть. Она может всё. Она может…

Дара принялась разыскивать перекрестье нитей. Кажется, Айвис всё шептал что-то, но это было там, в реальности, а не здесь, где оказалась она — где-то между мирами, между пространствами, там, откуда можно войти в любой из миров. Теперь она чувствовала. Раньше… раньше не получалось. «Ищи», — говорил ей голос. Вот оно, пересечение. Она потянулась к нему вниманием. Вот она, затяжка на полотне реальности. То, о чем она раньше только догадывалась, то, что видела в своих снах, стало явью. «А теперь прикоснись». Она вытянула руки и коснулась перекрестья. В ладонях появилась вибрация, тонкая, неуловимая. Она чувствует её. Чувствует воронку. Ощущает, как та раскрывается, разрастается. Расходится и, наполненная силой, становится всё больше и больше. «Держи, теперь держи её»…

Но вдруг поток силы всколыхнулся и ушёл в сторону. Казалось, она сейчас упадёт. Еле удержавшись на ногах, Дара постаралась выровнять своё состояние. «Ну давай же. Докажи себе, что ты хоть что-то можешь, стоишь хоть чего-то»… Но поток уклонился, раскачался, и, неспособная сохранить внутреннее и физическое равновесие, Дара осела на колени и завалилась на бок.

«Вот срань», — мелькнуло в голове, прежде чем она отключилась.

* * *

— Нам нужно поговорить.

Келер, который редко заходил в оранжереи, но, если это случалось, рассчитывал побыть один, с неудовольствием оглянулся.

— Нам нужно…

— Я слышу. Что ты хочешь?

Аматей взглянул на него, и в этом взгляде засветилось обожание.

— Недавно произошёл один случай, — начал возник. — Лиза, которая…

— Я помню, — перебил Келер.

— Я увидел, как у неё из кармана выпала одна вещь.

— И какая?

— Фотография.

Келер вопросительно посмотрел на него.

— Фотография вас впятером на фоне главного входа.

Безразличие Келера мгновенно сменилось интересом.

— Продолжай.

— Она спросила, кто это. С вами. Кто эти двое.

— И ты сказал?

— Да, я сказал. Возможно, мне не следовало, но… я решил сказать.

— Хорошо.

Аматей, который ожидал его гнева, выглядел удивлённым.

— Вы считаете, я поступил правильно?

Магик пожал плечами:

— Сейчас это уже не важно. Теперь я знаю, куда делась фотография, потому что копии у меня нет. Ты забрал её?

— Нет, оставил у Лизы.

— Что ж, пусть.

— Но разве не важно, что…

— Уже нет. Ты долгие годы помогал мне, и те находки среди детей, что мы сделали, те записи и проведённые эксперименты — я не забуду твоей работы. Но теперь всё это, похоже, свелось к тому, что произойдёт вскоре.

— То есть?

Келер остановился, посмотрел на зелёные заросли.

— Слышал ли ты когда-то об одной старой кельтской поэме, написанной так давно, что не вспомнить? Она переведена на всеобщий язык Ланисом Аратом, специалистом по старым языкам. Так вот, поэма начинается так: «Множество форм я сменил, пока не обрёл свободу».

— Нет, я не знаю этой поэмы.

— Да. Настало время сменить форму.

— И что это значит? — нахмурился Аматей, чуть раскачиваясь из стороны в сторону.

— То и значит, что нам пора сменить форму. И Кайро пора сменить форму. Я надеюсь, что скоро мы сможем запустить Паргелион. И теперь — знает ли кто-то об Элиазе или нет — это не имеет значения.

Глава двадцать первая. Сила

Человек достаёт меч из ножен, чтобы защитить

крохотную рану в глубине сердца. Она возникла

в далёком прошлом, в дальнем закоулке его памяти.

Человек взмахивает мечом, чтобы с улыбкой на устах

покинуть жизнь в далёком будущем,

недосягаемом для его памяти.

“Берсерк” (Kenpuu Denki Berserk, 1997)

Лучи заходящего солнца мелькнули сквозь округлый потолочный витраж и быстро скрылись. В зале стало темно. Она посмотрела в центр круга и в очередной раз задумалась, зачем вообще делать солнечные часы, если большую часть года темно и пасмурно. Глупо это. И вообще, действительно ли это часы? Три чётких секции с идущими по краям символами, по центру в круге какой-то знак. Тео говорил, это похоже на «Ф» на одном из старых языков, но откуда ему знать? Как и раньше, она подошла к кругу и стала разглядывать знаки. Магики никогда не упоминали об их значении, друзья, даже Лиза, могли лишь строить догадки. Потому спросить было не у кого.

Со времени первого урока с Айвисом прошёл месяц. В последнее время Дара почти перестала считать дни, потому что все они слились в одно сплошное месиво. Занятия магик вёл практически ежедневно, а когда он давал ей хоть немного передохнуть, его сменяла Гесса, которая учила её справляться со своей энергетикой и давала более сложные упражнения на работу со стихийной силой. Едва она начинала освещать теорию, Даре и вовсе хотелось наплевать на всё и сбежать куда подальше под покровом ночи. «Ой, да не смотрите так, — сказала она в ответ на укоризненный взгляд всей троицы химер в тот момент, когда сообщила им о своём позыве. — Пусть всё это мне жутко надоело, теперь надо идти до конца».

И Дара не лгала — она действительно намеревалась идти до конца, чего бы это ни стоило. Жаль только, что пришлось почти полностью забросить боевые тренировки.

С парнями и Лизой они виделись мало. Те всё чаще попадали в обходы, а после были заняты чем-то ещё. Иногда ребята расспрашивали её о том, как проходят эксперименты, впрочем, как и Гесса. Но Даре не хотелось рассказывать подробности. Друзьям — потому что иногда ей казалось, будто она верит Айвису. Верит во всё, что он говорит: и про свободу, и про сиобов. Она вовсе не хотела предавать их ещё не совсем оформившийся план. Но за это время Дара стала не то чтобы любить Айвиса, нет,