— Вот, Росинфин, какая беда, — шептал себе под нос Даагон, стараясь не сильно опережать отстающую группу эльфов на кентаврах. — Не хватило мне духу отрубить ему голову. Было же время, пока дриада не прибежала! Но дух эльфов ослабел, а мой — тем более. Я же связан с сыном, и его зараженная Древом кровь в первую очередь отравляет именно мои дух и разум. Как же нам быть? Я не могу позволить друиду добраться до Энраха!
Он оглянулся, придержав единорога. Иссиана и Лиэн следовали далеко позади, и дриада что-то сердито внушала сыну, хмуря брови. Несшие их кентавры ржали от души: видно, в выражениях эльфийка не стеснялась. Лиэн смущенно улыбался. Еще бы ему не улыбаться — все шло по его темному плану! Мамочка ему даже доспехи раздобыла и плащ справила, а то от прежней одежды одни лохмотья остались. Впрочем, оружие охотник так и не взял; на поясе — тот же невзрачный нож, в руке — уродливая рогатина. Послушать бы, о чем они говорят!
Так как Даагон на стремительном единороге то и дело вырывался вперед, именно он и наткнулся первым на следы боя поблизости от реки. Вокруг было пустынно, лишь от пепельных проплешин между уцелевшими деревьями вился дымок. Воды реки тоже, казалось, посерели.
«Похоже, темный останется без подпитки звериной кровью», — не без злорадства подумал лорд: вместе с порождениями Мортис тут полег и волк-оборотень — его полурассыпавшийся остов он обнаружил среди оплывших кучек праха. Ветер уже сдувал пепел Алкмаара, засыпал яркими листьями, закрывая раны на эльфийской земле.
Впрочем, мост все еще висел над водами реки, как хрустальная радуга, — маги не позволили нежити пройти по нему и оставили для отставших товарищей.
Передав группу следовавших за ним эльфов Иссиане, лорд на единороге во весь дух помчался вперед. Он не мог ждать. Ему надо было немедленно узнать, выжил ли сын после битвы у реки. А если нет? Если все было напрасно? Что ж, если Энрах достался нежити, свиток Хоэрина сумеет стереть во временах сына Даагона — первый корень, возвратившийся к Древу Смерти.
Часть 3
ПОСОХ ДУХА
Глава 11. Ответ Горных Кланов
Они шли на восток, и дороги каждого расходились, перехлестывались, сходились, пока не сплелись в один путь, как волокла крепчайшего каната, как полосы раскаленного металла при ковке булата.
Все чаще на этом пути попадались обломанные сухие ветки со скрученными бурыми листьями, все тусклее казался цвет кленовых и ясеневых рощ. Лес умирал, магия иссякала, и было понятно: эльфы не успеют обрести Посох Духа.
Ближе к горам земля рвалась складками, узкие каменистые гребни рассекали лесной покров, словно шрамы от гигантских когтей. Когда студеный порыв ветра долетал с востока, на листьях оседал иней — то, не прекращаясь ни на миг, шла тихая война границ.
У подошвы горы и в долине реки, струившей ледяные воды, сверкали на солнце секиры гномьих заслонов — Горные Кланы все-таки ответили королеве Иллюмиэль. И то, что их отряды оказались именно здесь, в такой близости от имперского форта Речной, говорило, что Империя людей поддержит гномов в атаке. А дальше они сомнут эльфийский Альянс, ударив по новой столице с двух сторон. Самые худшие ожидания сбылись: слабостью Альянса воспользовались.
Лорд издалека увидел группу магесс на возвышенности и понял, что не успеет узнать о судьбе сына. Даже это может подождать: архонты и теурги открывали портал для переброски отрядов. А тогда гномы немедленно пойдут в атаку, не дав противнику развернуть войска. И закат эльфов Невендаара будет кровавым.
Даже единорог не успеет опередить архонтов — у него нет крыльев. И Даагон сделал то, за что в иной ситуации убил бы сам себя в праведном гневе, не дожидаясь королевского суда: направил острие Алкинора в центр забрезживших слабым сиянием контуров портала. Вырвавшееся из колдовского меча копье света разрушило чары, и Даагон даже думать не хотел, какое эхо породил его удар по ту сторону намеченного перехода. А потому, когда Росинфин принес его пред очи магесс, он ожидал чего угодно, только не торжествующего возгласа теурга диких кланов:
— Спасибо, лорд Даагон! Хоть кто-то их остановил!
— Кто-то? — обрушилась на нее архонт Лодиат. — Только такой же сумасшедший, как и ты! Сейчас гномы поймут, что подмоги нам не будет, и их уже никто не остановит!
— Лодиат, подожди. Это же немедленная война!
— Другого выхода нет, Даагон. Нас тут сущая горстка, а на помощь к гномам вот-вот подойдут имперские войска. В Речном форте уже готовы к отплытию их корабли. Этого ты, что ли, хочешь?
— У меня есть, что предложить гномам. Дай мне один час.
— Что ты можешь им дать, чего еще не предлагала королева? Они ведь даже от рудника Эл'Шаэт отказались. Сказали, что сами возьмут то, что принадлежит им по праву гор, когда эльфы исчезнут с лица земли.
— Полчаса, Лодиат. Прошу!
И высшая магесса позволила. Полчаса, действительно, ничего не решали.
Отпустив единорога, безоружный Даагон в одиночку вышел к отрядам гномов. В двухстах саженях от заслона раздался предупредительный окрик:
— Стой!
— Я — лорд Даагон из рода Эрсетеа! — взлетел над долиной зычный голос высшего эльфа. — Мне нужно увидеть вашего командира!
Из рядов бородатых гномов, похожих на массивные валуны — о Галлеан, как же все-таки они некрасивы! — протолкался один в латах, украшенных несколько богаче, чем у первого ряда гномьей пехоты, а в остальном ничем от них не отличавшийся. Шлем, низко надвинутый на глаза-щелочки, да нос, торчавший в густой поросли лица как базальтовая глыба, — вот и все достопримечательности.
— А с моим топором ты не хочешь повидаться? — Он потряс внушавшим уважение оружием. — На кой ляд тебе наш командир?
— Я посланник королевы эльфийского Альянса.
Даагон искренне понадеялся, что Иллюмиэль простит ему это наглое присвоение полномочий, да еще и без верительных грамот. Впрочем, одна у него была, но королева еще о ней не знала. А архонт Лодиат дала ему дозволение попытаться — уже хоть что-то.
Ветеран — а Даагон сразу понял, что ранг воина не ниже, — оглядел посланника с ног до головы, красноречиво задержав взгляд на его изуродованной правой руке.
— Проваливай, калека! — сказал он. — Поживи еще чуток, скоро все равно сдохнешь. Мы таких посланников каждый день отлавливаем как блох, убивать надоело. Оборотня им, видите ли, надо. Знаем мы, каких оборотней вы тут вынюхиваете.
— Пока у меня к вам другое дело, ветеран. Мне поручено передать Горным Кланам давно потерянную вами ценность, канувшую в бездну времен и недавно возвращенную эльфами.
Гном в раздумье почесал нос и демонстративно сплюнул:
— Видать, это такая безделица, что нам и искать ее недосуг было.
— Значит, ты позволяешь эльфам оставить ее себе? — с радостью воскликнул Даагон и низко поклонился, прижав руку к сердцу. — Благодарю тебя, воин! Не назовешь ли ты мне свое имя, чтобы оно на века осталось в памяти всех эльфов символом щедрости. Я передам королеве Иллюмиэль, что гномы великодушно подарили нам право владения… мечом Алкинор.
Гном разинул рот. Полюбовавшись на него несколько мгновений, лорд не спеша отправился восвояси.
— Стой! Эй, ты, как тебя там! — Воздух вернулся в грудь гнома в таком количестве, что вопль оглушил. — Стой, лорд! Сейчас будет тебе командир! Перед тобой он, то есть я. Гра'кхор мое имя.
— Тогда, доблестный Гра'кхор, прими приглашение архонтов взглянуть на меч и удостовериться, что найден именно Алкинор. Я вижу, ты хорошо осведомлен в высшей магии, чтобы оценить подлинность древнего клинка, — чуть улыбнулся Даагон.
— И маг будет! — решительно сказал, как отрубил, воин. — Жди здесь, лорд.
Это была маленькая месть гнома за эльфийское высокомерие: ждать пришлось очень долго. Даагон стоял под устремленными на него враждебными взглядами, как изваяние. Ветер теребил его короткие седые волосы и стягом развевал за спиной плащ с гербом дома Эрсетеа. Хотя от гор тянуло стылостью вечной зимы, изрядно припекало солнце, а шея лорда основательно затекла по причине гордо поднятой головы. Но он не шелохнулся. Пусть извечные противники оценят выдержку эльфов. Пусть знают, что даже если во всем Невендааре останется лишь один эльф, он будет стоять несокрушимо, до конца. «Понятно я вам объясняю, дети бога Вотана?» — усмехался лорд про себя.