– Еще бы! – воскликнула девушка, приходя в себя и отталкивая его. Она сердито смотрела на него, пораженная тем, что он приехал, как будто ничего и не было, и к тому же обнял ее с такой страстью, какой никогда прежде не выказывал. – Видимо, тебе присуща забывчивость, – ехидно сказала она.
К ее изумлению, Эндрю ухмыльнулся:
– Ты рассердилась потому, что я приехал на две недели позднее, чем обещал в письме, так? – И, не ожидая ответа, продолжал: – Через неделю после отплытия наше судно отклонилось от курса, и нам пришлось застрять на ремонт на одном из островов.
Ласково обняв застывшую в недоумении Викторию, он повернулся к Чарльзу и, улыбаясь, протянул руку.
– Должно быть, вы Чарльз Филдинг, – в непринужденной дружеской манере проговорил он. – У меня не хватит благодарственных слов за то, что вы приютили Викторию до моего приезда. Естественно, я охотно оплачу вам все расходы, в том числе и это роскошное платье. – Эндрю снова обратился к ней: – Я должен, к сожалению, поторопить тебя, Тори, потому что взял билеты на судно, отплывающее через два дня. Капитан уже дал согласие провести церемонию бракосочетания…
– Письмо? – прервала его Виктория, находясь в полуобморочном состоянии. – Какое еще письмо? Ты не написал мне ни слова с тех пор, как я уехала.
– Я написал тебе несколько писем, – нахмурился он. – Как я объяснил тебе в последнем из них, я продолжал посылать их в Америку потому, что моя вечно во все вмешивающаяся мать ни разу не переслала твоих писем мне, я даже не знал, что ты находишься в Англии. Тори, я же написал обо всем в своем последнем письме – том, которое послал тебе в Англию через курьера.
– Я не получала никаких писем! – настаивала она, чувствуя, что у нее вот-вот начнется истерика.
От гнева губы Эндрю сжались в прямую линию.
– Перед тем как мы с тобой уедем, мне придется заглянуть в лондонское агентство, которому я уплатил колоссальные деньги за то, чтобы мои письма были доставлены лично тебе и герцогу Атертону. Интересно, что они скажут в свое оправдание?
– Они скажут, что передали их мне в руки, – признался Чарльз.
Виктория потрясенно покачала головой – ее мозг уже начал осознавать то, с чем не могла смириться душа.
– Нет, дядя Чарльз, вы не получали писем. Вы ошибаетесь. Вы думаете о письме, полученном мной от его матери, где она сообщала, что он женился.
Глаза Эндрю засверкали яростным гневом, когда он увидел виноватое выражение на лице старика. Он схватил Викторию за плечи.
– Тори, выслушай меня! Я написал тебе дюжину писем, когда был в Европе, но посылал их в Америку. Я не знал о гибели твоих родителей, пока не вернулся два месяца назад домой. С того самого дня, когда погибли твои родители, мать перестала пересылать мне твои письма. Когда я приехал, она сообщила мне, что доктор и миссис Ситон погибли, а тебя забрал в Англию состоятельный родственник, предложивший тебе свою руку и сердце. Она сказала, что не имеет ни малейшего представления, где ты и как тебя найти. Но я-то знаю тебя слишком хорошо, чтобы поверить, что ты откажешься от меня из-за какого-то старого титулованного аристократа. На это ушло какое-то время, но в конце концов я связался с доктором Морисоном, и он сказал мне правду о твоем местонахождении и дал мне твой адрес. Когда я сообщил матери, что еду за тобой, она призналась в обмане и рассказала о своем письме тебе, в котором сообщила, что я якобы женился на Мадлен в Швейцарии. После этого у нее сразу случился сердечный приступ, причем на этот раз настоящий. Я не мог оставить ее, она вот-вот могла умереть, поэтому написал тебе и твоему родственнику… – Эндрю бросил убийственный взгляд на Чарльза, – который по какой-то причине не сообщил тебе ничего. В письмах я объяснил, что случилось, и уведомил вас обоих, что приеду за тобой, как только смогу.
Его голос потеплел, когда он взглянул на изумленное лицо девушки.
– Тори, – нежно улыбнулся он, – ты была моей путеводной звездой с того самого дня, когда я увидел тебя верхом на индейском пони. Я вовсе не женился, моя милая.
Виктория сглотнула, пытаясь говорить, несмотря на ком, стоявший в горле и душивший ее.
– Зато я замужем.
Эндрю убрал руки с ее плеч, как будто обжегся.
– Что ты сказала? – не веря своим ушам, переспросил он.
– Я сказала, – глядя на его обожаемое лицо, повторила она раздиравшие ее сердце слова, – что я замужем.
Он окаменел, как будто ему дали пощечину. Потом презрительно глянул на Чарльза.
– За ним? За этим стариком? Продалась за драгоценности и платья, так, что ли? – яростно спросил он.
– Нет! – закричала она, дрожа от гнева, боли и печали.
Наконец заговорил Чарльз; его голос был невыразителен, а лицо бледно.
– Виктория вышла за моего племянника.
– За вашего сына! – выкрикнула она. Она резко повернулась к дяде, ненавидя его за обман и ненавидя Джейсона за сговор с ним.
Эндрю схватил ее за запястье, и ей передались его боль и отчаяние.
– Но почему? – тряхнул он ее. – Почему?
– Это моя вина, – голосом, звенящим от напряжения, сказал Чарльз. Он выпрямился во весь рост и устремил глаза на Викторию, молча умоляя понять его. – Я опасался этого с того дня, когда получил письма мистера Бэйнбриджа. А теперь, когда этот момент настал, вынести это оказалось еще тяжелее, чем я предполагал.
– Когда вы получили эти письма? – потребовала ответа Виктория, хотя в душе уже знала, что скажет старик, и это разрывало ее сердце.
– В тот вечер, когда у меня был приступ.
– Притворный приступ! – поправила Виктория голосом, дрожащим от горечи и злости.
– Именно так, – неловко признался Чарльз, а затем обратился к Эндрю: – Когда я узнал, что вы собираетесь забрать у нас Викторию, то сделал то единственное, что мог придумать, – изобразил сердечный приступ и умолял ее выйти за моего сына, чтобы она не осталась одна, без средств к существованию.
– Вы подлец! – процедил Эндрю.
– Можете не верить мне, но я очень искренне считал и считаю, что Виктория и мой сын вместе будут несказанно счастливы.
Эндрю оторвал горящий взгляд от своего врага и посмотрел на любимую.
– Поедем домой со мной, – с отчаянием в голосе сказал он. – Никто не заставит тебя остаться с человеком, которого ты не любишь. Это незаконно – они принудили тебя. Пожалуйста, Тори. Поедем домой, и я найду какой-то выход. Судно отчаливает через два дня. Нас все равно поженят. Никто и никогда не узнает…
– Не могу! – Эти слова были произнесены шепотом, и в них была вся мука, переполнявшая ее душу.
– Пожалуйста…
Ее глаза набухли от слез; она покачала головой:
– Не могу.
Эндрю тяжело вздохнул и медленно направился к выходу.