Читать интересную книгу 94 Избранные труды по языкознанию - Вильгельм Гумбольдт

Отношение, которое складывается в языках между флексиями и грамматическими словами, обосновывает новые различия между ними. Это проявляется в том, что один язык чаще образует определения при помощи падежа, другой — при помощи предлогов; один язык образует времена при помощи флексии, другой — при помощи сочетания со вспомогательными глаголами, поскольку эти вспомогательные глаголы, если они обозначают только отношения частей предложения, являются также лишь грамматическими словами. Сколько-нибудь правдоподобное вещественное значение (materielleBedeutung) греческого слова tuy/aveivуже неизвестно. В санскрите таким же образом, но гораздо реже употребляется shtha'стоять'. В данном случае, исходя из общих основ, можно вывести норму для оценки преимуществ языков. В том случае, когда обозначаемые отношения исходят из самой природы более сложного или обобщенного отношения, без добавления особого понятия, предпочтительнее обозначение при помощи флексий, в противоположном случае — при помощи грамматических слов, так как сама по себе совершенно незнаменательная флексия не содержит ничего, кроме чистого понятия отношения. В грамматическом слове, кроме того, заключено дополнительное понятие, направленное на отношение с целью его определить; там, где чистого мышления недостаточно, всегда добавляется это дополнительное понятие. В связи с этим третий и даже седьмой падежи системы склонения в санскрите не являются завидным преимуществом данного языка, поскольку обозначаемые при помощи их отношения недостаточно определенны, чтобы отказаться от более четкого разграничения при помощи предлогов. Третья ступень, которую всегда исключают языки с развитыми грамматическими системами, характеризуется тем, что слово со всем его вещественным значением низводится до уровня грамматического слова, как мы наблюдали выше на примере предлогов. Достаточно вспомнить о флексиях или грамматических словах, чтобы прийти к одинаковому результату. Языки могут с достаточной четкостью и определенностью обозначать если не все, то большинство грамматических отношений и даже располагать большим разнообразием мнимых форм, однако они не могут избавиться от нехватки подлинных грамматических форм в целом и в отдельности.

До сих пор я неуклонно стремился отличить аналоги грамматических форм, при помощи которых языки лишь пытаются к ним приблизиться, от самих грамматических форм. Будучи при этом убежденным в том, что ничто не наносит изучению языков 'столь ощутимого вреда, как поверхностное, не основанное на прочных знаниях умничанье (Raisonnement), я старался, насколько это можно, без чрезмерной витиеватости, проиллюстрировать примерами каждый отдельный случай, хотя я и сознавал, что истинное убеждение может исходить только из досконального изучения по меньшей мере одного из рассмотренных здесь языков. Для того чтобы достичь окончательного результата, потребуется, не прибегая к фактической стороне, сделать выводы из всех положений затронутой здесь проблемы.

Главное, во что упирается все исследование о грамматических формах, — это умение правильно отличить обозначение предметов и отношений, вещей и форм.

Язык (dasSprechen) как материальное явление и результат реальных потребностей непосредственно касается только обозначения вещей; мышление как явление идеальное всегда касается формы. Преобладающая мыслительная активность придает языку формальную направленность, а преобладающая формальность языка поднимает мыслительную активность.

1. Возникновение грамматических форм

Изначально язык обозначает предметы и предоставляет мыслящему субъекту домысливать формы, связывающие речь.

Однако язык пытается облегчить это домысливание при помощи порядка слов и при помощи слов, обозначающих вещи и предметы, но предназначенных для указания на отношения и формы.

Так, на низшей ступени грамматическое обозначение осуществляется при помощи оборотов речи, фраз и предложений.

Эти вспомогательные средства подвергаются некоторому упорядочению. Так, порядок слов становится постоянным, упомянутые слова все более утрачивают самостоятельное употребление, вещественное значение и изначальную звуковую форму.

На второй ступени грамматическое обозначение осуществляется при помощи устойчивого порядка слов и при помощи слов с неустойчивым вещественным и формальным значением.

Порядок слов становится единообразным, слова, указывающие на отношения и формы, присоединяются к полнозначным словам и превращаются в аффиксы. Однако связь всех этих компонентов еще недостаточно прочна, заметны места соединения. Образовавшаяся смесь еще не стала одним целым.

На третьей ступени грамматическое обозначение осуществляется при помощи аналогов форм.

В конце концов формы складываются окончательно. Слово, модифицированное в своей грамматической форме исключительно прн помощи измененного звука флексии, представляет собой целостность. Все элементы, которые наличествуют в языке, относятся к определенным частям речи и имеют не только лексическую, но и грамматическую индивидуальность. Слова, служащие для обозначения форм, избавившись от ненужного дополнительного значения, предназначены только для выражения отношений.

Таким образом, на высшей ступени грамматическое обозначение осуществляется при помощи подлинных форм, флексии и чисто грамматических слов.

Сущность формы заключается в ее единстве и в доминирующем положении слова (которое она оформляет) по отношению к добавляемым к нему дополнительным звукам. Этому, очевидно, способствует утраченное значение элементов и совершенствование звуков в процессе длительного употребления. Однако объяснить возникновение языка только посредством механического воздействия мертвых сил нельзя. Нельзя упускать из виду при объяснении возникновения языка воздействия силы и индивидуальности мышления.

Единство слова достигается с помощью ударения. Последнее имеет более духовную природу, нежели сами ударные звуки. Ударение называют душой речи не только потому, что оно вносит настоящее понимание в речь, но также и потому, что ударение непосредственней, чем что-либо другое в языке, является дыханием чувства, сопутствующего речи. При участии ударения слова приобретают отпечаток единства, связывающего их в грамматические формы. Подобно металлам, которые быстро сплавляются воедино только в стремительных огнедышащих потоках, слияние воедино новых форм происходит благодаря энергичному вмешательству мышления, стремящегося к ясности и определенности форм. Мышление проявляется во всех остальных особенностях форм. Таким образом, является непреложным фактом то, что, какие бы судьбы ни были уготованы языку, он никогда не приобретет совершенного грамматического строя, не испытав хотя бы однажды счастья быть языком мудрого, глубоко мыслящего народа. Ничто иное не избавит язык от несовершенства разрозненных, ни в чем прямо не соприкасающихся с мышлением форм.

2. Функция грамматических форм

Мышление, осуществляющееся посредством языка, направлено либо на удовлетворение внешних, материальных интересов, либо на самое себя, то есть на удовлетворение духовных интересов. Учитывая эту двойственность, понятия должны отличаться четкостью и определенностью, что в большинстве случаев-зависит от того, как обозначаются в данном языке грамматические формы.

Результатом описательного выражения грамматических форм, выражения их посредством еще не устоявшегося порядка слов и даже при помощи аналогов форм нередко является двусмысленность.

Даже если понимание и вместе с ним удовлетворение внешних интересов и не встречает препятствий, понятие тем не менее' остается неопределенным, а также необособленным, если оно, будучи понятием, может быть истолковано двояко.

Если же мышление обращается к действительно внутреннему наблюдению, не ограничиваясь внешней стороной, то, само собой, четкость и определенность понятий выдвигают новые требования, которые с трудом выполнимы при помощи названных способов.

Всякое мышление направлено на необходимость и единство. На это же направлена вся деятельность человечества, поскольку вся она в конечном итоге преследует не что иное, как установление закономерности в результате исследования и обоснование истины путем определения.

Чтобы соответствовать мышлению, язык, насколько это возможно, своим строением должен соответствовать внутренней организации мышления. В противном случае язык, который во всей своей совокупности должен быть символом, станет несовершенным символом того, с чем он связан самым непосредственным образом. В то время как число слов языка представляет объем его мира, грамматический строй языка дает нам представление о внутренней организации мышления.