Читать интересную книгу Море серебрянного света - Тед Уильямс

Она попыталась улыбнуться. Прошлой ночью она четверть часа изучала огромный пакет требований компании к наемным работникам, прежде чем совершенно ясно поняла, что они хотят. — Да, сэр, — сказала она. — Эта работа очень важна для меня. — И ты даже представить себе не можешь, насколько.

— Как приятно это слышать. И для меня это тоже очень важно. — Кадровик прищурился, внимательно изучая настенный экран. — И ваш послужной список просто великолепен. Четырнадцать лет в Рейчерт Системс — замечательная компания. — Он улыбнулся, но в серых глазах мелькнуло что-то еще. — А теперь расскажите мне еще раз, почему вы уехали из Торонто.

На самом деле это уменьшенная версия того, с кем я говорила, уходя из Оболоса, подумала Ольга, еще один розовый мягкий медвежонок с острыми зубами. Неужели люди Жонглера выращивают их в горшках, как водянистые помидоры? Вслух она рассказала историю, которую придумал для нее Катур Рэмси, а его друзья каким-то образом сумели засунуть в сеть. — Это все из-за моей дочки, Кэрол, сэр. С тех пор как… она разошлась с мужем, ей нужно помогать с детьми, потому что она обязана работать. И она работает очень много. — Ольга покачала головой. Это как конфета. Не так-то просто убедить сотни возбужденных детей сидеть тихо и не бояться Квадратного Бизона. Если бы все это не дело не было так странно и ужасно, она могла бы даже наслаждаться своим маленьким обманом — хотя эти люди корпорации совсем легкая цель. — Вот я и подумала, что если я буду поближе…

— И вы уехали из Великого Белого Севера к нам, в Большой Кайф, — Ландро радостно улыбнулся. — Ну, laissez les bontemps roulez (* пусть царит веселье, фр.), как мы говорим. — Он наклонился вперед, с видом заговорщика. — Но не во время работы, конечно.

Она попыталась сделать вид, что восхищена его непринужденностью. — Конечно, сэр. Я знаю, что такое настоящая работа.

— Уверен в этом. Ну, все в порядке, и я с радостью приветствую вас в нашей семье, Джи Корпорэйшн. — Он протянул ей руку, не вставая, заставив ее наклониться вперед, чтобы пожать ее. — Руководителя вашей смены зовут Мария. Вы найдете ее в двенадцатом корпусе на эспланаде. Идите и познакомьтесь с ней сейчас. Вы готовы начать сегодня ночью?

— Да, сэр. Спасибо большое, сэр.

Он уже начал терять к ней интерес и поворачиваться к настенному экрану, когда он заметил белую полоску на ее шее. — Да, кстати, я хотел спросить вас, — сказал он с обманчивой легкостью, не обманувшей ее ни на йоту, — о этой повязке на шее. Нет ли у вас каких-нибудь проблем со здоровьем, о которых вы не упомянули, миссис Чотило?

Ольга сама выбрала для себя псевдонимом фамилию Александра: ее она не могла забыть ни при каких обстоятельствах. И все-таки ей потребовалась секунда, чтобы придти в себя и сориентироваться в обстановке. — Э, это? — Она коснулась пальцем липкой ленты, покрывавшей ее разъем. — У меня был родинка, и я ее удалила. Она не была канцерогенной или хоть чем-то опасной. Но она… мне не нравилась.

Он засмеялся и махнул рукой. — Я просто хочу быть уверенным, что не беру на работу того, кому от нас нужна только наша медицинская страховка. — Его лицо опять слегка изменилось, угрожающий взгляд мигнул и исчез. — Ольга, запомните, мы не любим, когда нас обманывают. Джи Корпорэйшн большая семья, но и семья должна уметь защищать себя. Снаружи не самый приятный мир.

Снаружи, то есть в пяти километрах о черной башни. — О, я знаю, мистер Ландро, — заверила она его. — Мир полон плохих людей.

— Вы совершенно правы, — рассеянно сказал он, его мысли уже вернулись к предстоящему дню, к маленьким трюкам, ловушкам и потрясениям управляющих среднего звена.

Ольга встала. Она еще шла к двери, а он уже повернулся к ней спиной.

Проходя через площадь за центром ориентации она делала героические усилия, чтобы не смотреть на черную башню, поднимавшуюся вверх на озере. Еще труднее было не чувствовать, что на тебя смотрят, хотя, если подумать, почему кто-то должен тратить время и силу, наблюдая за самым новым из тысяч сотрудников? И почему бы этому новому сотруднику не посмотреть на черную башню, символ корпорации?

Тем не менее она не хотела даже пытаться смотреть на нее, пока не окажется на корабле. Она должна быть суеверной и не расслабляться, иначе тяжелая рука офицера безопасности опустится на ее плечо и на этот раз ей ее будут трясти по-настоящему.

Двенадцатый корпус был ангаром, стоящим прямо на пирсе. Большие суда на воздушной подушке, привозившие и увозившие целую армию персонала и уборщиков, стояли на якоре, небольшие волны заставляли их натыкаться друг на друга. Внутри ангар представлял из себя очень сложный комплекс — склады и раздевалки, сейчас заполненные эхом сотен голосов, потому что как раз сейчас смена уборщиков уезжала с острова.

Мария оказалась огромной и не слишком терпеливой женщиной, с волосами, выкрашенными полихромным серебром, чьи черные корни отчаянно нуждались в отделке.

— Боже мой, еще одна, — сказала она, когда Ольга подошла к ней. — Неужели эти карманные жокеи в Ориентации не знают, что на этой неделе у меня нет времени обучать кого бы то ни было? — Она бросила на Ольгу взгляд, который предполагал, что для новой сотрудницы будет лучше всего немедленно отправиться на берег озера и утопиться. — Эстер? Где тебя черти носят? Возьми новенькую, подбери ей униформу и объясни, что делать. И взгляни, есть ли для нее значок. И если она что-нибудь отмочит, за это ответит твоя задница, ясно?

Эстер оказалась худой мексиканкой, примерно Ольгиного возраста, с девичьим усталым видом и доброй робкой улыбкой. Она помогла Ольге найти подходящую ей серую униформу — платье и кофточку — на полке, протянувшейся от крыла до крыла гигантского, как Боинг склада, потом провела ее через череду усталых функционеров, пока Ольга не получила свой значок и шкафчик в одной из раздевалок. Чем-то все это напоминало школу-интернат для студентов с больными ногами и суставами, сотни черных и коричневых женщин, и совсем мало белых, вроде Ольги, и практически у всех родным языком был не английский.

Пока она переодевалась, слушая, как женщины обмениваются шутками в сырой раздевалке, она почти поверила, что жила так всю жизнь и годы в сети ей только приснились.

— Побыстрее, — сказала ей Эстер. — Корабль уходит через пять минут.

Ольга изучила свое собственное лицо на значке, и еще повернула его, чтобы посмотреть на свой голографический профиль. Я выгляжу настоящей старухой, подумала она. Боже мой, я и есть старуха. И что с этим поделаешь? Она подняла рюкзак, заперла шкафчик и осознала, что скорее всего никогда больше не увидит свою одежду. Быть может я должна была срезать с нее метки, как во всех загадочных историях, которые я видела. Конечно, если бы она действительно собиралась быть женщиной без прошлого, ей бы никогда не проникнуть в корпорацию, потому что ее лицо и настоящее имя безусловно спрятано где-то среди десятков тысяч других личных файлов.

Она подхватила рюкзак под руку и влилась в толпу серых женщин, текущую к пристани.

Из всех странных событий этого самого странного месяца ее жизни, встреча с Катуром Рэмси безусловно стояла у вершины списка. Она свернула с дороги около Слиделла в область для пикников, и, пожалуйста, он сидит на скамье, размахивая ногами — тот самый молодой человек, которой, казалось, несколько дней назад стучался в ее дверь, в тысячах миль отсюда, в другой стране. Он обняла ее, еще один неожиданный поворот событий. Неужели адвокаты обнимают клиентов? Даже такие приятные, как Рэмси?

Потом, когда из-за припаркованного фургона вышел больший белокурый человек, она на мгновение глупо испугалась и даже хуже. Он слишком походил на полицейского, и пока он шел к столу, она была совершенно уверена, что Рэмси выдал ее — быть может ради ее собственного блага, как он понимал это, и ее сейчас арестуют. Вместо этого человек протянул руку, представился майором Майком Соренсеном, и они вместе пошли к машине.

Рэмси, как будто прочитав ее мысли, сказал. — Держитесь — сейчас будет кое-что намного более странное. — Увидев того, кого Соренсен выгрузил из фургона, Ольге пришлось признаться, что Рэмси не соврал.

Они говорили час, по дороге за деревьями неслись машины, но сейчас Ольга помнила очень мало из того разговора. Сморщенный человек, назвавшийся Селларсом, говорил так спокойно и тихо, что вначале Ольга даже немного обиделась, решив, что ее жалеют и считают чуть ли не сумасшедшей. Но через некоторая время она сообразила, что он всегда так говорит — этот болезненно худой человек с изрытой бороздами кожей не может достаточно глубоко вздохнуть и заговорить громко, даже если бы захотел. И когда она услышала то, что он ей сказал, в ней зажглась искра радости и облегчения. До этого она даже не подозревала, насколько была одинока.