Читать интересную книгу "Рабочие люди - Юрий Фомич Помозов"

вышел из подвала.

— А теперь к вам слово, товарищи советские граждане, — обратился сержант. — Надо нам здесь закрепиться по всем военным правилам. Надо понастроить в окнах бойницы с амбразурами, а еще проломы сделать в стенах, чтоб проход по всему дому был для лучшей обороны. Так что требуется ваша помощь, товарищи-граждане! Кто силы в себе чувствует, пусть подсобляет.

Вызвалось помочь человек десять, в их числе и Ольга. В соседнем отсеке подвала, где находилась котельная, раздобыли крючья и ломы. Павлов стал разводить людей по этажам и весьма толково объяснять, кому что следует делать. Началась дружная работа. Жильцы, еще недавно вялые и бледные после долгого сидения в душном подвале, оживились на сквознячке, сновавшем по всему дому. Они долбили внутренние капитальные стены, а весь кирпич из проломов укладывали в два-три ряда на подоконнике, пока наконец не получилась бойница «с широким», как говорил сержант, «сектором наблюдения и обстрела». Но кирпича все же не хватало, и многие окна пришлось заложить мебелью, всякой всячиной, которая только подвертывалась под руку. Причем случилось так, что все указания сержант Павлов теперь давал через Ольгу; а это льстило ее самолюбию, и она, как бы в ожидании новых поручений, ходила по пятам за деловито-хозяйственным разведчиком или, точнее сказать, уже самым настоящим комендантом дома.

Работа шла успешно, без задержек, если не считать тех случаев, когда стреляли немецкие снайперы и заставляли поневоле пригибаться и переползать с места на место. Но на рассвете вблизи дома, у его восточной стены, откуда как раз отполз Калиныч, стали рваться мины. Без устали они долбили и долбили толстую стену. Вскоре образовалась рваная дыра — чудовищная каменная рана, из которой вдруг хлынула, вместе с потоками уличного воздуха, кирпично-известковая, густая пыль.

— Ну вот и хорошо! — посмеиваясь, сказала Ольга сержанту, когда они после обстрела выбрались к пробоине, чтобы решить — стоит ее заделывать или нет.

— Почему же хорошо? Объяснись, сестреночка, — потребовал Павлов.

— Да потому и хорошо, товарищ комендант, — все посмеивалась Ольга, — что у нас выход появился прямо к мельнице. Теперь в обход не надо ползти.

— А ведь и верно, сестреночка! И ежели отсюда прорыть ход сообщения к нашим, то полный порядок будет. Тогда всех гражданских мигом эвакуируем.

Он уже хотел уходить, как вдруг через пробитую дыру грузно ввалился Калиныч — и страшен он был угольной чернотой своего прокопченного лица и резкой фарфоровой белизной белков глаз.

— Эх! — прохрипел он придушенно и махнул рукой. — Ни за что не пробиться к мельнице. Ни бегом, ни ползком.

— Постой! Да ты не ранен ли? — встревожился Павлов.

— Нет, не ранен я, Яков Федотыч, — виновато и даже с каким-то сожалением проговорил санинструктор. — Целехонький я, а вот, поди ж ты, не смог ваше задание выполнить… Заметили меня фрицы!.. Накрыли огнем… Впереди взрывы, как стена…

— Ничего, доберешься, как стемнеет, — успокоил Павлов.

— Оно конечно бы, Яков Федотыч… Но что, если немец всей силушкой вдарит?.. Что тогда?..

Павлов задумался и стал подергивать своими иссиня-черными сцепившимися бровями, словно хотел разорвать их, а с ними заодно и круг тревожных мыслей. И тогда Ольга, не выдержав гнета этого молчания, выкрикнула азартно:

— Разрешите мне пойти, товарищ сержант! Я, знаете, везучая. Мне не привыкать — из огня да в полымя!

Но еще крепче призадумался Павлов, да так, что поперечная морщина высеклась на его гладком юношеском лбу. А Ольга замерла в тревожном ожидании. Ее страшил отказ. Для нее он был бы оскорбительным и незаслуженным после всего того, что она испытала.

— Товарищ сержант! — громыхнуло вверху на лестничной клетке. — Танки!.. Немецкие танки!..

Павлов резко тряхнул головой и тут же в отчаянии ударил ладонью по верху сползшей на глаза кубанки, крикнул:

— Делать нечего! Ползи, сестреночка!

Глава шестнадцатая

И снова в цехе…

I

Чтобы расплющить до нужных габаритов слиток, разогретый в печи, пышущий сухим и едким малиновым жаром, многотонный молот, под давлением сжатого пара, высоко вскидывает свой увесистый боек, а затем вдруг с шипучим свистом и скрежетом обрушивает удар страшной, все сотрясающей силы.

Точно так же и немцы, сконцентрировав пять дивизий на узком, четырехкилометровом участке напротив Тракторного завода, образовав своего рода ударный боек, внезапно обрушились всей мощью на дивизии Жолудева, Горишного и Гуртьева и расплющили нашу оборону. После трехдневных кровопролитных боев Тракторный был захвачен полностью. Противник вышел к Волге на линии протяженностью почти в два километра. 62-я армия генерала Чуйкова вновь оказалась рассеченной. Остатки дивизий, оборонявших Тракторный, частично отошли на север, к Спартановке, где соединились с полуокруженной группой войск полковника Горохова, а частично — на юг, к заводу «Баррикады», куда в спешном порядке стала перебрасываться из-за Волги дивизия Людникова.

Положение создалось угрожающее, пожалуй, даже самое критическое за все время боев в Сталинграде. Немецкий молот продолжал наносить беспрерывные удары как с целью полного сокрушения нашей обороны в Заводском районе, так и с целью сплющивания острого выступа, образованного войсками Горохова в районе Спартановка — Рынок. Но возрастало и сопротивление 62-й армии, прижатой к Волге. Казалось, вздыбленная река стала той стеной, от которой можно было оттолкнуться для броска вперед. Любой прорыв фашистов, будь он в парке Скульптурном или в поселке Рынок, быстро ликвидировался штыковой контратакой. Кроме того, наше командование своевременно разгадало коварную тактику Паулюса: втягивать советские части в затяжной бой на каком-нибудь одном участке, а затем, сковав их там, скрытно готовить и наносить удар совершенно в другом, наиболее чувствительном месте. Стоило, например, фашистам, упоенным победами на Тракторном, ринуться вдоль железнодорожных путей к заводу «Баррикады», как они наткнулись на закопанные в землю танки да еще попали под убийственный огонь «катюш», стрелявших с левого берега.

Однако враг продолжал атаковать. На участке между «Баррикадами» и «Красным Октябрем» ему удалось приблизиться к Волге и взять под обстрел Краснооктябрьскую переправу. Молотобойные удары следовали один за другим. Немцам требовалось пройти всего триста — четыреста метров, чтобы и здесь прорваться к Волге. Дивизии Людникова и Гуртьева отбивали в день по семь — десять атак. Враг ломился вперед, не считаясь с потерями. Директива Гитлера приказывала захватить Сталинград до зимы. Престиж фюрера явно ставился в зависимость от захвата большевистской крепости на Волге. Паулюс кидал в бой последние резервы, которые еще имелись в районе Гумрака и Воропонова. 23 октября в наступление перешла пополненная 79-я пехотная дивизия. Ее поддерживали тяжелые танки; ее прикрывали с воздуха сотни самолетов. Главный удар наносился по двум улицам — Центральной и Карусельной, в прямом направлении на