Читать интересную книгу Америkа reload game (с редакционными примечаниями) - Кирилл Еськов

-------------------------------------

*Прозвище шестнадцатого президента США Авраама Линкольна (прим. ред. ).

-------------------------------------

никаких наречий, кроме родного, не знал и знать не собирался – а серьезность момента совершенно не располагала к облачению в дипломатическо-протокольные вериги Старого Света: никаких переводчиков, одни телеграфисты.

«Вы ни с того ни с сего убили три с половиной сотни наших, Эйб. И я не смогу проглотить такое блюдо, не подавившись – даже с подливкой из этих ваших “извинений” и “дружественного огня”. Как выразились бы у вас в стране: “Мои избиратели такого не поймут” – уж извини».

Да уж…«Серхио, война не нужна ни вам, ни нам».«Согласен, Эйб. Но с поправкой – от ваших же Отцов-основателей: “Выбирая между войной и безропотным подчинением кому бы то ни было, мы всегда выберем войну”».Президент, обернувшись, бросил мимолетный взгляд на толпящихся оплечь советников; советов от них сейчас было – как от козла молока.«Ты что-нибудь можешь предложить нам, Серхио?»«Могу. По данным нашей разведслужбы, рейд Гудвина не был согласован с Центральным командованием. Это действительно так?»Решать надо было мгновенно; спустить же шкуру с ротозея-Пинкертона еще успеется.«Скорее нет, чем да».«Тогда есть вариант. Вы обвиняете Гудвина в государственной измене и вешаете его на рее “Резольюшена”. Публично и в течение ближайших часов. На фоне официального правительственного заявления об уважении нейтралитета Техаса. Тогда я берусь протащить через Конференцию вашу байку о “дружественном огне” и утихомирить “ястребов” в нашем Нэйви, рвущихся немедля ввязаться в вашу Гражданскую войну на стороне Ричмонда. Хотя это будет очень нелегко».На секунду президента посетила подлая мыслишка – «Как славно было бы, если б Гудвин погиб во время своего дурацкого прорыва…» А ведь никаких иных вариантов, похоже, и вправду не просматривается… «Мои избиратели такого не поймут», да; а – армия?..«Это и есть ваше “калифорнийское предложение”, Серхио – то, от которого “невозможно отказаться”? Сожалею, но я не могу его принять. Приказ можно отдавать, лишь если ты уверен, что его станут выполнять – if you know what I mean».Лента замерла на добрых пять минут (похоже, Серхио консультировался со своими Негоциантами – или как у них там, на Диком Западе, принимают решения о войне и мире) и затем неумолимо поползла вперед:«Это – последнее ваше слово, ваше превосходительство?»«Да. Но мир лучше войны, подумайте об этом, пожалуйста, ваше высокостепенство».«Разве я говорил о войне? Однако адмиралы могут ведь предпринимать авантюры – во славу Родины и в обход Центрального командования – не только в вашей стране. Прощайте, ваше превосходительство».Вот и всё… Телеграфист подал знак, что на том конце провода больше никого.

– Есть у нас возможность установить связь с этим чертовым Гудвином и его чертовой эскадрой? – спросил он в пространство.

– Боюсь, что уже нет, сэр.

– Ну так изыщите такую возможность, черт побери! Чего стоят все ваши шпионы и дипломаты в Тексасе, если они не способны даже на такую чепуху! Вы хоть понимаете – что сейчас поставлено на карту?!

– Так точно, сэр, понимаю, – президент лишь сейчас сообразил, что собеседник не принадлежит к числу его советников, а только что прибыл из военного ведомства – надо думать, со срочными и скверными вестями. – Я имел в виду, что связываться, похоже, уже не с кем: эскадры Гудвина больше нет.

– Как это понимать, черт побери?!

– Под утро эскадра подверглась торпедной атаке и потеряла три корабля. Никакие подробности атаки пока неизвестны, ясно только, что опять – какое-то новое оружие. В строю остаются лишь «Резольюшен» и сильно поврежденный «Йорктаун»…

«Повесьте Гудвина на рее “Резольюшена”…» Так тот, выходит, уже знал?..

– Shit! Уничтожьте все переговорные ленты, немедля. Если хоть что-то просочится в газеты – ответите головой, по законам военного времени!

Устье Миссисипи близ Нового Орлеана, фрегат калифорнийского Нэйви «Кашалот», 16 октября 1861, 13:20 (19:20 по Гринвичу).

– Ракурс хорош, но горизонт завален!.. – бескровные, в синеву, губы Максудова кривила своеобычная его саркастическая усмешка; уносить адмирала с палубы никуда не стали – уложили, оперев спиной о снесенную грот-мачту, как тот и просил («Дайте хоть тут ощутить себя Нельсоном при Трафальгаре!..») – Ну как, сойдет за «историческую фразу»?

– Это не горизонт завален, компаньеро командующий, это палуба! – жалобно встрял его адъютант, капитан-лейтенант Клархайт.

– Спасибо, капитан, я в курсе! – выкашлял последний свой смех адмирал: розовая пена в уголках губ, отходит, всё.

«Ну что за болван, – раздраженно думал кавторанг Елатомцев, четверть часа назад принявший командование максудовским “Кашалотом”, а спустя десять минут уже отдававший команду “оставить корабль” – успев еще в промежутке получить тяжелое ранение в правую руку, – и за что его только адмирал держал, пропадет ведь теперь сам-то по себе…» Палуба фрегата обозначила растущий крен – калифорнийский флагман довольно быстро уходил в воду правым бортом, – но ракурс был и впрямь хорош: слева направо – догорающий трофейный «Резольюшен» (бог дал – бог и взял), пара полузатопленных фрегатов янки, а в недосягаемом уже отдалении – колонна из трех оставшихся кораблей эскадры Максудова, стремительно утягивающаяся под защиту береговых батарей дикси, успешно проскользнув между блокирующим Новый Орлеан флотом Федерации и пытавшимися приостановить ее заградительным огнем кораблями Ямайской эскадры Королевского флота.Три паровых многопушечных фрегата в Атлантике – не стоящий внимания пустяк по меркам флотов великих держав; три паровых многопушечных фрегата на крупной реке, вроде Миссисипи, где практически нет железнодорожных коммуникаций – сила, радикально меняющая весь ход войны во всем том бассейне, едва ли не «абсолютное оружие». Так что сраженный в грудь осколком Максудов мог считать себя победителем: отличный стратегический план, тонко задуманный и отважно исполненный, а финальным росчерком – красивая смерть, на радость грядущим живописцам и романистам; позволяющая к тому же командованию и правительству при нужде «валить на него, как на мертвого»…Ну а нам, грешным, пора уже и о себе позаботиться: сдаемся мы, стало быть, непременно британцам – янки своим нежданным поражением в матче «“Матрас со звездами” против “Омлета с луком”» обозлены до крайности, тут всякое может приключиться… Не зря ведь я дотянул-таки на тонущем «Кашалоте» до единственного клочка тени, отбрасываемого на эти воды Юнион Джеком!…С рукой, однако, обстояло совсем уже худо, и как он сумел подняться по штормтрапу из шлюпки на борт британского флагмана «Инвинсибл» – он и сам не помнил толком: горизонт завален, а мир то уходит в туман, то норовит распасться на куски, а надо держаться прямо, и точно вписаться в шпалеру из шестерых (шестерых?.. да какая к черту разница…) морпехов в красных мундирах, берущих «на караул» у того штормтрапа, и еще церемонно сойтись на встречных курсах с их старшим офицером:

– Контр-адмирал Пайк, к вашим услугам. Позвольте вашу шпагу, сэр – вы превосходно дрались, мои комплименты! Вице-адмирал Максудофф, я полагаю?

– Максудов погиб, сэр. Я – капитан второго ранга Елатомцев, командовал «Кашалотом» последние четверть часа. Мы сдаемся британскому Королевскому флоту; можем ли мы рассчитывать, сэр, что вы не выдадите нас янки?

– Безусловно так, сэр! А вы, как я вижу, более нуждаетесь во враче, нежели в традиционном ужине в адмиральской каюте.

– Боюсь, что так, сэр. С аппетитом плоховато…

Петербург, Зимний дворец, 16 октября 1861, 13:40 (11:40 по Гринвичу).

– Так это – ультиматум? – серые, чуть навыкате, глаза Государя спокойно и даже, пожалуй, насмешливо озирали министра иностранных дел, и лишь близко зная Александра, можно было понять – насколько тот взбешен.

– Я задал лорду Блэквуду этот же вопрос, Ваше Величество. Тот, в свойственной британцам манере, встревоженно вчитался в текст передаваемой мне ноты, после чего недоуменно пожал плечами: «Да нет же, ваше высокопревосходительство, какой ультиматум? Тут ведь ясно написано в заглавии: “Меморандум”!»

– Английский юмор… Стало быть, «Андреевский флаг в любой точке Атлантики за пределами Балтики» будет рассматриваться Лондоном как односторонний выход России из Парижского договора 1856-го, и это будет иметь «немедленные и самые серьезные последствия, вплоть до военных». Нам есть, чем ответить на этот… ультимеморандум? хотя бы теоретически?