На первых порах Крамер была озадачена его невероятным, близким к одержимости, пристрастием к бесконечным репетициям любых своих появлений на публике. Такое поведение казалось странным для человека, которому было в высшей степени наплевать на то, понимают его другие или нет. Позднее ей стало ясно, что Дониджер получал наслаждение от общения с публикой, потому что людская масса так легко поддавалась управлению. Он был убежден, что гораздо умнее и находчивее любого человека на свете, и убедительная речь — «Они никогда не поймут, что же именно их убедило» — была просто еще одним способом доказать это.
И теперь Дониджер расхаживал по кабинету, используя Крамер в качестве аудитории, состоящей из одного человека.
— Всеми нами руководит прошлое, хотя никто этого не понимает. Власти прошлого никто не признает, — провозгласил он, подкрепив свои слова резким взмахом руки. — Но если вы задумаетесь над этим вопросом, увидите, что прошлое всегда играло гораздо более важную роль, чем настоящее. Настоящее подобно коралловому острову, который поднимается над водой, но построен из миллионов мертвых кораллов. Они скрыты под поверхностью воды, их никто не видит.
Точно так же и наш повседневный мир основывается на миллионах и миллионах событий и решений, которые произошли в прошлом. А то, что мы добавляем в настоящем, является просто незначительными надстройками.
Подросток завтракает, затем идет в магазин, чтобы купить самый последний компакт-диск с новой записью. Ребенку кажется, что он живет в периоде, который можно назвать современностью. Но кто создал понятие «запись»? Кто создал понятие «магазин»? Кто создал понятие «подросток»? Или «завтрак»? Не говоря уже обо всем остальном, о социальном положении этого ребенка — его семье, школе, одежде, транспорте и правительстве.
Ни одно из этих понятий не возникло в настоящем. В большинстве своем они были определены сотни лет тому назад. Пятьсот лет, тысячу лет. Данный ребенок находится на вершине горы, которая называется «прошлым». И совершенно не замечает этого. Им управляет то, чего он никогда не видит, о чем никогда не думает, о чем ничего не знает. Именно эта форма принуждения принимается без малейшего сопротивления. Подросток скептически воспринимает другие формы принуждения — ограничения, устанавливаемые родителями, рекламные передачи, правительственные законы. Но невидимое принуждение прошлого, которое решает почти все в его жизни, не подвергается сомнению. Это и есть реальная власть. Власть, которую можно захватить и использовать. Поскольку будущее управляется прошлым, точно так же, как настоящее. Именно поэтому я говорю: будущее принадлежит прошлому. И причина…
Дониджер запнулся, раздраженный: зазвонил сотовый телефон Крамер, и она ответила на вызов. Он продолжал расхаживать взад и вперед. Попробовал один жест, другой…
Закончив разговор, Крамер подняла взгляд на президента компании.
— Ну? И что там? — спросил он.
— Это был Гордон. Они живы, Боб.
— Они что, уже вернулись?
— Нет, но мы получили запись их голосов на пленке. Трое из них живы наверняка.
— Запись? И кто же догадался это сделать?
— Стерн.
— Неужели? Может быть, он не настолько глуп, как я думал. Мы должны нанять его. — Он помолчал. — Значит, вы хотите сказать мне, что нам в конце концов удастся их вернуть?
— Нет. Я не уверена в этом.
— И в чем же проблема?
— Им приходится держать наушники выключенными.
— С какой стати? Батареи наушника имеют заряд, превышающий тридцать семь часов. Какой смысл в том, чтобы отключать их? — Он вдруг умолк, уставившись в стену. — Вы так думаете? Вы думаете, что это он? Что это Декард?
— Да. Возможно.
— Но каким же образом? Ведь прошло уже больше года. Декард неминуемо должен был погибнуть: вы же помните его привычку затевать драку с каждым встречным?
— Да, но что-то все же заставило их выключить наушники…
— Я не знаю, — сказал Дониджер. — Роб набрал слишком много ошибок транскрипции и не поддавался никакому управлению. Черт возьми, он же шел прямиком в тюрьму.
— Да. За то, что с невиданной жестокостью избил какого-то парня в баре, — подтвердила Крамер. — В полицейском рапорте было сказано, что он нанес ему пятьдесят два удара металлическим стулом. Парень находился в коме целый год. И Роб, несомненно, должен был попасть в тюрьму. Именно поэтому он и вызвался совершить еще один переход.
— Если Декард еще жив, — сказал Дониджер, — то у них может возникнуть масса неприятностей.
— Да, Боб. Я думаю, что они в эти неприятности уже вляпались по уши.
09:57:02
Очутившись в прохладном полумраке леса, Марек нарисовал на земле обломком палки грубую карту.
— Сейчас мы находимся здесь, за монастырем. Мельница расположена примерно в четверти мили от нас. Там выставлена застава, мимо которой мы должны будем пробраться.
— Ого-го… — протянул Крис.
— А потом нам нужно попасть на мельницу.
— Каким-то образом, — добавил Крис.
— Именно. Там мы раздобудем ключ. Так что мы идем к Зеленой часовне. Которая находится… Где, Кейт?
Девушка взяла палку и пририсовала на плане квадратик.
— Если это Ла-Рок, на вершине утеса, то на севере от него раскинулся лес. Дорога проходит где-то здесь. Думаю, что часовня не очень далеко, возможно, здесь.
— Миля? Две?
— Скажем, две мили.
Марек кивнул.
— Ну что ж, — проговорил Крис, выпрямляясь и вытирая руки от глины, — ничего сложного. Все, что нам нужно сделать, это пробраться мимо вооруженной заставы на укрепленную мельницу, оттуда пробраться к какой-то часовне — и постараться, чтобы нас не убили по дороге. Пошли, что ли?
* * *
Выйдя из леса, они оказались на разоренной земле. Над монастырем Сен-Мер бушевало яростное пламя, и облака дыма скрывали солнце. Черный пепел, как снег зимой, висел в воздухе, сыпался на землю, садился на плечи и лица. Путники чувствовали, как он хрустел на зубах. За рекой они разглядели темный контур Кастельгарда; город являл теперь собою скопище почерневших дымящихся развалин.
Довольно долго никто не попадался им на пути.
Проходя с западной стороны от монастыря, они миновали крестьянский дом. Возле двери лежал на земле старик. Из груди у него торчали две стрелы. Из дома доносились крики младенца. Заглянув внутрь, они увидели лежавшую ничком у очага женщину с разрубленной головой, рядом с ней смотрел в небо мальчик лет шести с распоротым животом. Младенца они не видели, но им казалось, что плач раздается из лежавшего в углу свертка.
Кейт шагнула было к младенцу. Марек крепко взял ее за руку:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});