Читать интересную книгу Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I (ЛП) - авторов Коллектив

Готрек привалился спиной к деревянному борту, был неподвижен, как эльф, и столь же насторожен. Что бы там ни почувствовал гном прошлой ночью, оно на глаза не показалось, однако бдительность Готрека не ослабла. Казалось, наоборот, она возросла. Грубые рубленые черты лица гнома могли бы принадлежать какой — нибудь первобытной статуе. Он выглядел пожилым и могучим, как какой — нибудь бог — воин времён рассвета мира. Топор выглядел ещё старше. «Какие истории мог бы он нам поведать, обладай голосом?» — гадал Феликс.

Он медленно поднялся и прошёлся по палубе корабля, осторожно обходя спящих. Мужчины Кранног Мер несли стражу и отдыхали посменно. Похоже, они твёрдо намерены не останавливать лодку, пока не доберутся до места назначения, где, возможно, их товарищу окажут помощь. Феликс почти физически ощущал, как Кулум сверлит взглядом его спину. Это начинало действовать на нервы. Феликс понимал, что ничего не изменится, даже если он прямо заявит Кулуму, что всего лишь поговорил с девушкой. Он прежде встречал подобных типов. Здоровяку втемяшилось в голову, что Феликс ему не нравится, и никакими словами этого не изменить.

«Ладно же, — подумал Феликс, — если дело дойдёт до драки, то так тому и быть. В настоящий момент я ничего не могу с этим поделать». Однако именно сейчас Феликс не мог не завидовать магическим способностям эльфа.

Теклис стоял на носу лодки и жадно усваивал всё увиденное. Он хотел зафиксировать сие в памяти, понимая, что может никогда больше не пройти этим же путём. Ему редко доводилось оказываться в совершенно незнакомой ситуации, и он хотел почерпнуть из этого опыта всё стоящее.

Он разглядывал скользкие ветви, усыпанные ползучими насекомыми и огромными, злобно выглядящими цветами. У эльфа было достаточно острое зрение, чтобы различать снующих многоножек и ядовитых пауков, а также сидящих на листьях блестящих стрекоз с фасеточными глазами. Он замечал тени и серебристые очертания рыб, плывущих в болотной мути. Он чувствовал аромат по меньшей мере семи различных видов одурманивающих цветов, и пообещал себе взять их образцы для каталогизации, если удастся вернуться сюда обратно. На это будет полно времени, если он выживет.

Эльф ощущал на себе укоризненные взгляды людей, и это его забавляло. Он чувствовал себя взрослым в окружении группы рассерженных детей. Они могут злиться и дуться, но никак не способны ему повредить. Теклис с трудом удерживался от улыбки. Он понимал, что начинает вести себя подобно тем эльфам, которых он столь презирал за свойственную им манеру отношения ко всем молодым расам. «Как же легко перенял её я сам», — подумал Теклис.

Возможно, это лишь реакция на события прошлой ночи. Эльфа потрясла встреча с существами, столь устойчивыми к его магии. И они явно для этого и были предназначены. Несомненно, что Древние оставили в своём храме — крепости стражей, способных разобраться с любыми нарушителями. Много времени минуло с тех пор, как Теклису встречалось что — либо, от чего его не могла защитить магия, и подобное куда сильнее его обеспокоило, чем он рассчитывал.

Тем не менее, он, в некотором смысле, был рад случившемуся. Тот бой вызвал у него волнение, которое он уже некоторое время не испытывал: ощущение того, что на карту поставлена собственная жизнь, стало для него редким. И от этого Теклис почти почувствовал себя молодым. Почти.

Он раздумывал над сущностью врага, встреченного прошлой ночью. Его теория включала не только очевидные домыслы. Некоторые малодоступные книги содержали упоминания, что Древние оставили стражей, но встреченные им существа были затронуты порчей Хаоса. Возможно ли, что тысячелетия воздействия энергий, просачивающихся сквозь портал под башней, смогли их изменить? Он полагал, что да. Не имеет значения, какой устойчивостью к внешним воздействиям наделили Древние своих созданий, ведь вряд ли они менее подвержены порче, чем сами Пути. Хаос искажает живые существа гораздо легче, чем неживую материю. Теклис полагал, что со временем то же самое может произойти и с эльфами. В конце концов, на Ультуане плотность магических порталов, врат и проходов выше, чем где бы то ни было на планете, равно как высока и концентрация магической энергии.

«Возможно, — рассуждал Теклис, — изменения уже проявились. Возможно, разделение на тёмных эльфов и мой собственный народ имеет под собой простую физиологическую причину. Столь же вероятно, что изменению подверглись и мои соплеменники. За тысячелетия могли быть изменены и они. Очевидно, что сие, в некотором роде, имеет место быть. Сейчас рождается мало эльфов. Как понять, изменились ли остальные? Лишь Малекит и его внушающая ужас мать могут знать это наверняка, и довольно сомнительно, что когда — либо удастся выведать у них правду, даже если встреча состоится не на поле боя, а где — либо ещё».

И уже не в первый раз Теклис ощутил искушающие позывы тёмной стороны своей личности. Возможно, когда — нибудь он организует подобную встречу ради обмена знаниями. Его едва не рассмешила собственная недальновидность. Единственным знанием, которое только ему удастся обрести от посещения Наггарота, будет изученная на личном примере боль, которую доставят ему пыточных дел мастера тёмных эльфов. Нет, сей путь закрыт для него на веки вечные.

Теклис почувствовал взгляд гномьих глаз, буравящий его спину. Он задумался о Готреке Гурниссоне. Есть тут загадка, которая когда — нибудь потребует разъяснения. Носимый им топор является оружием невероятной мощи, во многих отношениях изменившим гнома. Во время сражения прошлой ночи, когда гном и его оружие, казалось, слились воедино, гораздо отчётливее проявились знаки, отбрасываемые его аурой. Эльф был уверен, что во время того столкновения энергия перетекала между ними в обе стороны, хотя способ, которым это происходило, поставил в тупик даже его самого. Внушительными были знания тех древних гномьих рунических кузнецов. Древние открыли им тайны, которые утаили даже от эльфов. Поизучать бы с год это оружие. Маг улыбнулся. Вероятность подобного сравнима с вероятностью получения им знаний от Короля — Колдуна тёмных эльфов, и опасность лишь незначительно меньше.

Тем не менее, гном может стать могучим союзником в каких бы то ни было предстоящих испытаниях. Столкновение с демоническими пауками показало Теклису, что тут встречаются места, где мощь топора придётся кстати. Не следует сбрасывать со счетов и человека, Феликса Ягера. Он отважный и находчивый мужчина. Возможно, боги послали их обоих ему в помощь.

Теклис переключил мысли на другого человека, о котором думал, как об умирающем. Судьба Дугала уже предрешена, если только эта Прорицательница не обладает запредельным мастерством. Всё что удалось сделать Теклису — отсрочить неизбежное, и это был вопрос не только милосердия, но и политической целесообразности. Эльфу было необходимо, чтобы его помощь человеку была замечена, иначе ответственность за судьбу Дугала легко могла быть возложена на Теклиса, а он по — прежнему нуждался в содействии жителей Кранног Мер, по крайней мере, в настоящее время. И нет никакого вреда в том, что в нынешних натянутых обстоятельствах сельчане станут думать, что судьба их товарища связана с судьбой волшебника.

Разумеется, случись Дугалу умереть, ситуация изменится. Но эту проблему Теклис станет решать, когда она возникнет. Он не желал никакого вреда ни Дугалу, ни прочим сельчанам, но если встанет выбор между выживанием Ультуана и Теклиса, с одной стороны, и их жизнями, то исход очевиден. Теклис знал, что принесёт в жертву всех присутствующих, включая себя, и ещё десять тысяч раз по столько же, если это потребуется для спасения королевства эльфов.

Он почти физически ощущал на себе холодный оценивающий взгляд безжалостного гномьего глаза. «Чепуха, — убеждал себя эльф, — ты лишь проецируешь вовне собственные сомнения. В сложившихся обстоятельствах Готрек Гурниссон сделал бы такой же выбор. Хотя какое значение вообще имеет мнение гнома? В настоящий момент он лишь очередное орудие, служащее достижению моих целей».

Эта мысль позабавила Теклиса. Возможно, гномы правы в своих суждениях об эльфах. Задумавшись об этом на мгновение, Теклис решил, что в этом отношении гному до него далеко. Ни один гном никогда не признает правоту эльфа в подобных вещах. Гномы суровы, неподатливы, категоричны и не умеют прощать. Таковыми они были всегда и таковыми останутся.

Тем не менее, даже этому можно найти применение.

Феликс смотрел на открытое небо. Они наконец — то оставили болото позади, и дождь прекратился. В настоящий момент даже укусы мошек и комаров досаждали меньше. Теперь перед ними лежала область низких бесплодных предгорий, переходящих в огромные вершины со снежными шапками. По горным склонам сбегали сотни речушек и ручьёв, доставляя к болоту воду почти непрекращающихся дождей. Нескольким лучам солнечного света удалось пробиться сквозь свинцовые тучи и пронзить сумрак. «Эта страна обладает красотой, — подумал Феликс, — суровой, но всё — таки красотой».