Аналогичный случай произошел в августе, когда в газетную перепалку оказалась вовлеченной американская и английская пресса в связи с появлением в американских газетах сообщения о том, что генерал Монтгомери более не пользуется правом координации действий сухопутных сил — теперь он и генерал Брэдли имеют одинаковые права и подчиняются непосредственно мне. Штаб верховного командования союзных экспедиционных сил выступил с опровержением подобных утверждений, поскольку решение об изменении их статута еще не вступило в силу. Сообщение прессы было совершенно точным, но преждевременным: это изменение было давно предусмотрено нами, однако оно должно было вступить в силу после 1 сентября.
Английская пресса встретила это сообщение с большой обидой. На страницах газет появились высказывания о том, что Монтгомери якобы понизили из-за его боевых успехов. Американская пресса, наоборот, с большим удовлетворением приветствовала это сообщение, так как оно указывало на то, что американские войска на своем направлении вторжения вели боевые операции действительно на. независимой основе. Поспешное выступление штаба верховного командования с опровержением этих утверждений в печати вызвало еще большую путаницу, и генерал Маршалл нашел необходимым направить мне телеграфом запрос по этому вопросу. Мне снова пришлось обстоятельно изложить суть подготовленного нами решения относительно изменения в полномочиях Монтгомери и Брэдли. Я также позволил себе выразить определенное раздражение в связи с этим, заметив в своей ответной телеграмме, что для общественности было недостаточно добиться крупной победы, для нее, по-видимому, более важно то, каким образом она достигнута. Однако в обеих странах реакция была совершенно нормальной. Если бы не были сильны патриотизм и моральный дух, которые порождают такого рода национальную гордость, то организация и сохранение армий в условиях непрерывных потерь оказались бы невозможной задачей. Этот инцидент явился еще одним полезным уроком при решении вопросов, к которым общественность проявляла большой интерес.
В военное время невозможно добиться полной координации и взаимодействия между прессой и военными властями. Для командира секретность является оружием, для прессы она — проклятие. Задача состоит в том, чтобы выработать способ действий, который учитывал бы интересы обеих сторон.
Пресса в первую очередь заинтересована в том, чтобы обеспечить общественность в своей стране информацией. Усилиями тыла страны создаются боевые соединения и вооружение, необходимые для достижения победы. Люди, оставшиеся дома, должны знать обо всем, что делается на войне, за исключением того, что необходимо сохранить в тайне в интересах успеха в боевых действиях. Действительно, командующий на фронте никогда не должен забывать о прямом долге сотрудничать с руководителями в своем правительстве, чтобы поддерживать на нужном уровне моральное состояние гражданского населения, что очень важно во всех отношениях.
Для этой цели у командующего имеется один основной канал воздействия на моральный дух гражданских лиц — корпус представителей прессы на его театре. В этот корпус входят корреспонденты всякого рода газет, журналов и радио, фоторепортеры и кинохроникеры. Некоторые командующие возмущаются присутствием большой группы этих представителей, иногда достигающей значительной численности — в одно время на Европейском театре военных действий находилось 943 корреспондента и репортера.
Когда я впервые встретился с генералами Александером и Монтгомери в Африке, они ратовали за введение для представителей прессы строгих правил и порядков и представили длинный перечень данных, подлежащих цензуре. Александер и Монтгомери понимали, что репортеры находились на театре военных действий по разрешению правительства, но они были настолько обеспокоены сохранением военной тайны, что, казалось, относились к прессе скорее как к неизбежному злу, нежели к ценному связующему звену между фронтом и тылом и органу, который мог оказать большую помощь в ведении кампании.
Англичане имели достаточно обоснованные причины, особенно в начале войны, чтобы проявлять большую сдержанность и консерватизм в отношениях с прессой, чем сотрудники американской штаб-квартиры. В первые дни войны, в частности в 1940–1941 годах, когда Англия оставалась в единственном лице в войне против держав «оси», англичане мало что могли выставить против немцев, кроме ввода противника в заблуждение. Они прибегали ко всякого рода ухищрениям, в том числе к созданию ложных штабов и к ложным донесениям, с целью запутать немцев в вопросах оценки наличных сил у англичан и, что еще более важно, относительно их дислокации. Из этой необходимости сложилась привычка, от которой позднее было трудно отказаться.
Я считал, что командующему следует рассматривать представителей прессы в некотором роде как полуштабных офицеров, понимать их задачу в войне и содействовать им в выполнении этой задачи. Обычно единственным оправданием для введения цензуры служит необходимость сохранить в секрете информацию, которую противник не может получить иначе, как через прессу. Во время войны я лично нарушил это общее правило, временно введя политическую цензуру в Северной Африке и утаив от прессы на первых порах фактические перемены в командовании в Нормандии. В этих случаях, как мне казалось, для этого имелись достаточно веские доводы. И если позднее обнаруживалось, что мое решение было ошибочным, я никогда не уклонялся от признания своей ошибки и выражения сожаления.
Во Второй мировой войне представители американской и английской прессы составляли большую группу умных, патриотически настроенных и энергичных людей. Их можно было с полным основанием посвящать в секреты командующего. Когда это было сделано, группа корреспондентов превратилась в наилучший инструмент воздействия на отдельного репортера, который мог злоупотребить доверием или нарушить неписаные правила, каких придерживалась вся группа. За время проведения кампаний на Средиземноморском и Европейском ТВД я убедился, что корреспонденты обычно отвечали взаимностью на откровенность, доброжелательность и понимание.
В обращении с представителями прессы американская практика сводилась к тому, чтобы давать любую возможность репортеру идти куда и когда угодно. Хотя это и доставляло нам некоторые дополнительные административные заботы, но такой принцип хорошо оправдывал себя, поскольку каждый убеждался, что мы не делаем никаких попыток скрывать свои ошибки. Если таковые и обнаруживались, то их быстро можно было устранить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});