Твоя ложь еще больше расположила меня к тебе. Желаю счастья…
— Ты могла бы пойти со мной.
Она покачала головой.
— Нет. Я не могу. В эту ночь я жду еще одну посетительницу. — Фирац отвернулась.
Фальрах посмотрел, как она опустилась на колени, а затем начала собирать окровавленные обломки мечей. Она уже не смотрела на гостя. И только уходя, он почувствовал ее взгляд на своей спине.
Выйдя из туннеля, он направился по прямой дороге к старой крепости. Прислушивался к весело горланящим серокожим. Вскоре песня джунглей заглушила шум празднества. Он чувствовал себя немного растерянным. Эльф радовался тому, что до крепости далеко. Так можно было еще раз обдумать решение. Он попытался разыграть ситуацию, словно партию в фальрах. Обдумал цель. И все стало как раньше. Он отчетливо увидел перед собой ходы, которые должен сделать.
В этом его дар!
Лутин действительно стоял на дороге перед крепостью и смотрел вниз, в долину.
— Не ходи к серокожим.
— И почему же я не должен этого делать, брат Олловейн? — раздраженно поинтересовался лисьемордый.
Фальрах проигнорировал то, что малыш по-прежнему отказывался называть его настоящим именем.
— Там, внизу, в долине затаилось нечто, что готово съесть даже мохнатого лутина.
— Я не настолько глуп, чтобы идти мимо пруда с крокодилами.
— Это твое решение, Никодемус. Я просто передал послание.
Кобольд презрительно засопел.
— Чье послание?
— Это совет видящей. — Фальрах заметил, что шерстка у малыша встала дыбом.
— И где же я должен быть вместо этого? Я больше не намерен входить в тот мрачный зал, полный мертвецов.
— Как насчет конюшен? Они вроде ничего.
Лутин негромко выругался.
— То, что подходит парочке крылатых кобыл, и то, что нравится мне, к сожалению, не вполне совпадает.
Фальрах устал от этого разговора.
— Как уже было сказано, тебе решать, — произнес эльф и вошел в ворота старой крепости.
Пересекая невидимую тропу альвов, проходившую через двор, он почувствовал легкое покалывание на коже. Подумал, каково было бы сыграть с Фирац партию в фальрах. Можно ли победить того, кто знает все ходы наперед? В принципе, он мог понять, почему Эмерелль изгнала Фирац и ее сестру. Какому правителю понравятся подданные, которые видят насквозь все твои намерения? Не знал он и того, интриговала ли Фирац против Эмерелль. Наверняка газала очень ловко умела расставлять фигуры на доске.
Проходя через темный зал, он спросил себя, не является ли и он фигурой на шахматном столе. А затем услышал Эмерелль.
Она металась взад-вперед по комнате своей матери.
Несмотря на то что эльф пытался двигаться бесшумно, он услышал, как замерли ее шаги, едва он вышел в коридор перед комнатой.
— Я хочу побыть одна! — резко бросила поверженная.
Раньше такой от ворот поворот только раззадорил бы его. В этом он изменился. Входя в дверь, он чувствовал себя неуверенно. Эмерелль полностью контролировала себя.
Но влажные дорожки на потрескавшейся глине, покрывавшей ее лицо, выдали эльфийку. Нельзя сейчас уходить! Он нужен ей, несмотря на то что она никогда не признала бы это. И, глядя на нее, он понял, что принял верное решение.
Такова его судьба — умирать ради любви к ней. На это он обречен и во второй своей жизни.
— Я должен поговорить с тобой.
— О чем?
— Об Олловейне. Расскажи мне о нем. Что было в нем такого выдающегося? Что было в нем такого, что он стал близок тебе?
Эмерелль недоверчиво взглянула на него. Но Фальрах знал ее достаточно хорошо, чтобы понимать, что она уже не прогонит. Он видел это по тому, как она на него смотрела. На сердце было тяжело. Этот взгляд не изменился за сорок столетий. Так же как и его любовь к ней.
— Ты никогда не будешь таким, как он, — холодно произнесла она.
— Я знаю. Но хотел бы суметь понять его, — солгал он не моргнув глазом, как и положено опытному игроку.
Последняя улыбка
Она отыскала золотую тропу. Ту, что нужно, из всей огромной паутины, тянувшейся сквозь Ничто. Почувствовала, как шевелится чудовище внутри. Тень, которую она вдохнула, чтобы слиться с ней воедино. Тень была умна. Не шевелилась с тех пор, как они покинули Скангу. Предоставила поиски ей. Но сейчас тень хотела насладиться убийством. Попыталась подавить ее разум. Она устала, и тень воспользовалась этим. Ее новому телу такие потребности были неведомы! Ему не нужен был отдых. И если не посадить бестию на цепь… Она не знала, что произошло, пока она спала, но догадывалась, что тень убивала. Один раз она проснулась, когда та уничтожила группу кобольдов. Вырывать у них свет было ни с чем не сравнимым удовольствием. Она дала бестии волю. При этом догадывалась, что проиграет ей. Но не сейчас.
Алиселль воспротивилась зову. Алатайя и шаманка троллей дали ей, равно как и обоим ее товарищам, точные указания.
Они знали, где была Эмерелль два дня назад. Пойти по ее следу не составило бы труда. У них были четкие указания.
Но она не собака! Не важно, какова сейчас ее форма. Она может мыслить. Она не пойдет по следу, как собака! Она хорошо помнила карты Сожженных Земель. Она изучила их, как и все остальные, кто путешествовал с Алатайей, когда та гналась за лутинкой, обокравшей княгиню. Эмерелль уже наверняка не было в том месте, откуда пришел амулет. Она находилось в пустыне. Что ей там делать?!
Алиселль догадывалась, куда направится королева. И она настигнет Эмерелль прежде Эловина и Вальдеруна! Даже бестия затихла. Алиселль не знала, способно ли это существо из тени следить за ее рассуждениями. Но, похоже, оно поняло, что она хочет первой настичь королеву. Они выпьют свет Эмерелль. И свет Олловейна! Какое пиршество!
Алиселль чувствовала присутствие мощной магии в переплетении троп альвов. Должно быть, это и есть цель Эмерелль.
Та запретная долина. Подготавливая погоню за лутинкой Гандой, эльфийка пыталась получить как можно больше информации об этом месте. Его защищали заклинания. И, похоже, вот уже много столетий туда не ступала нога эльфа. Она отыскала только его название. Сад Ядэ.
Алиселль скользила по золотой тропе. Ее окружала тьма.
Тьма была осязаемой, по ощущениям не напоминала свободное падение сквозь темноту Ничто, того самого магического пространства между мирами. Она переживала это уже не впервые. Она знала, что находится внутри камня. Здесь с ней ничего не может произойти. И все равно ей было страшно.
Поддаться и упасть? Или подняться наверх?
И она предоставила бестии право выбора. Ее инстинкты острее. Та стала подниматься. Они скользили сквозь камень.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});