— Ребёнок ещё жив, но долго ждать нельзя. Да и не имеет смысла — сами видите. Всё, что можно было сделать — сделано. Я велю подготовить сонное зелье, инструменты и мы приступим к операции, если вы не против. Заранее предупреждаю — леди Ангелина может уже не проснуться.
— А если проснётся? — Я словно со стороны услышал свой вопрос.
— Тогда, с вероятностью девяносто девять процентов, покинет нас в течение первых суток.
— Как же так, это просто невозможно, немыслимо! — Я схватился руками за волосы. —Ведь нечто подобное уже было, после нападения мантикоры, и она выжила!
Целитель Каритас грустно улыбнулся.
— Вы, кажется, не знаете этого, лорд Стилл, но в тот день она выжила только благодаря одному человеку.
Я переводил безумный взгляд с целителя на любимую, уже не подающую признаков жизни, и обратно. Наконец, сказал уверенно:
— Не надо сонного зелья и инструментов. Не трогайте её. Тяните время.
Каритас кивнул и ответил:
— У вас часа три, не больше.
Я попятился прочь из комнаты. Не помнил, как накинул камзол, запрыгнул на коня и нещадно его пришпорил. Какая удача, что сегодня у Файерстоуна свадьба неподалёку, в Олдоакс. Будь он в столице или в своём замке, шансов бы не было. А сейчас, хотя и призрачный, но был.
Рэйнер.
Богатое поместье Олдоакс в день свадьбы напоминало кишащий муравейник. Сотня слуг под руководством будущей свекрови сбивалась с ног, подготавливая всё необходимое для празднества.
Олдоакс должен был принять и разместить на ночь три сотни гостей, включая самого Императора.
Я прибыл в поместье ещё утром. После полудня камердинер помог мне надеть парадную военную форму, после чего я предпочёл остаться один.
Настроение было паршивое. Свадьба не радовала, да и должна ли? Здорово, что у меня останутся длительные военные походы и поездки в гарнизон.
Взглянул на часы — пора спускаться вниз, скоро начнут прибывать первые гости. В этот момент в дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, внутрь вошёл тот, кого я меньше всего ожидал увидеть.
Левая бровь непроизвольно дёрнулась вверх.
— Чем обязан?
Собеседник молча прикрыл дверь, прошёл вглубь комнаты и встал у окна.
— Есть разговор.
— Умираю от любопытства. — На лицо легла маска невозмутимости. Сорвать её до сих пор не удавалось никому. Почти никому — мысленно поправил себя, снова вспомнив ЕЁ. Хотя, что здесь удивительного, если её муженёк тут как тут. — Не припомню вашего имени в списке гостей.
— Я прошу вас отложить церемонию на пару часов и поехать со мной. Ангелина умирает.
Я ожидал услышать что угодно, но только не это. Дрогнувшим голосом спросил:
— Что случилось?
Только сейчас заметил, что Стилл резко осунулся и постарел.
— Роды.
Да, я слышал эту расчудесную новость — лорд и леди Стилл объявили о том, что ждут ребёнка. Отвернулся к зеркалу и машинально поправил перевязь. Роды. Лишнее подтверждение того факта, что Ангелина теперь полностью принадлежит другому. Ответил раздражённо:
— И при чём здесь я, Стилл?
В ответ — молчание. В отражении зеркала встретился глазами с владетелем северных земель. Горящий пламенем горький шоколад и обманчиво спокойные ледяные озёра. Жгучий брюнет и аристократичный блондин. В этот момент мы ненавидели друг друга, как никогда раньше. Такие разные. Противоположные во всём, кроме одного — любви к одной женщине.
Внезапная догадка пронзила мозг:
— Отец ребёнка не ты.
Вместо ответа Стилл обречённо прикрыл глаза.
В дверь постучали, и внутрь заглянул мальчишка-слуга:
— Генерал Файерстоун! Его Императорское величество прибыл и ожидает вас в кабинете.
— Я понял, ты свободен, — бросил коротко, не оборачиваясь. Мальчишка кивнул и скрылся за дверью.
Лэйтон Стилл снова обрёл голос:
— Так что ты мне ответишь, Файерстоун?
— А ты как думаешь, Стилл?
Я вышел из комнаты. Коридор направо вёл к лестнице на первый этаж, где находился рабочий кабинет. А если пойти по коридору налево, то можно спуститься по лестнице для слуг сразу к конюшням. Усмехнулся символичности этих двух дорог, ведущих в разные стороны, и пошёл быстрым шагом. В своём выборе я не сомневался ни секунды.
Ангелина.
Весь мир вокруг сузился до размеров кровати. Мне казалось, что я нахожусь в ней уже целую вечность, и эта вечность состоит из одной лишь адской боли. Она возникала где-то в самом центре живота, сжимая и переворачивая все внутренности, потом расползалась вверх и вниз, достигая подушечек пальцев и кончиков волос. И прежде чем старый виток боли затухал, уже начинал разгораться новый.