Что скажете, читатель? Оскудела ли наша родная земля людьми, скажем так: неординарными?! Каково мнение ваше об этих откровениях истинного – и весьма, весьма, конечно, своеобразного! – «Бенвенуто Челлини» советских времен ХХ века? И в какие еще времена, в какой стране, кроме нашей, мог родиться «Миклухо-Маклай», изучающий не папуасов, а зэков, составляющих, ой, не малый процент населения «страны развитого социализма»?
Трудно было во все это поверить… Я привел, разумеется, не все Частное обращение Вали Джура-заде и не буду цитировать достаточно длинный и достаточно серьезный, на мой взгляд «ПРОЕКТ реорганизации исправительно-трудового права». Но уже из прочитанного вами, думаю, многое ясно…
Когда я получил и прочитал письмо, Частное обращение и Проект, Вали Джура-заде был в Москве, освободившись после очередной (восьмой по счету?) «командировки». Я позвонил ему, и мы встретились.
Не буду описывать наши беседы, ибо это отдельная и немалая тема. Скажу только, что даже я, привыкший к самостоятельному человеческому поведению и сам в определенной мере исповедующий его, даже я был слегка шокирован и с трудом пытался развеять некоторые свои сомнения. Внешне сравнительно молодой человек этот был вполне симпатичен, мышление ясное, вел он себя по отношению ко мне вполне благородно, но… Я уже не раз говорил, как много информации в тот период жизни на меня свалилось и не было возможности во все вникать, а выбрать тоже нелегко было. Герой сказал, что у него целые чемоданы дневников и записей, ясно, что знакомство с ними потребовало бы массу времени и внимания, а я считал тогда, что пока не имею права… Но даже если разделить его позицию, все равно было трудно понять, почему так долго – зачем так много «командировок»? – хотелось скорейшего результата, которого достичь в наших условиях, даже и «перестроечных», конечно, весьма нелегко.
Да, он посылал свой Проект во много инстанций… Впрочем, опять цитирую Частное обращение, ибо уже там кое-что сказано:
«С весны 1984 года я обращался во все инстанции, предлагая на рассмотрение свой Проект реорганизации исправительно-трудовой системы… Куда я только не обращался!
В КГБ Таджикской ССР, в КГБ СССР, в приемную Президиума Верховного Совета СССР, в научно-исследовательский институт по изучению причин и разработки мер предупреждения преступности, в редакцию «Литературной газеты», в журнал «Смена»…
Энтузиазм, конечно, одно из самых красивых проявлений в человеке, он способен творить большие дела. Но когда энтузиазм не подкреплен ничем, когда это только огонь одной души, то это означает… кустарность. Я уже не говорю о том, что постоянная необходимость пробивать лбом стену может привести энтузиаста не только к неудовлетворенности, но и к самому черному разочарованию…
Я не один и – один. Вокруг – пусто. Всюду тотальное равнодушие. Как говорится, наивно-романтический настрой, экспрессия действий столкнулись с ватными стенами жизненных реальностей…»
Знакомая картина. На что только ни идем мы в своей «стране победившего социализма»! Как комфортно у нас тем, кто лоялен власти, шагает в общем дружном строе («шаг влево, шаг вправо считается побег»…), произносит дежурные лозунги, лжет, халтурит, подчиняется начальству бездумно, исправно поднимает руку во время любого официального голосования и бросает в урну согласный избирательный бюллетень. И до чего же трудно, просто немыслимо сделать хоть что-то, выходящее за рамки. «Здравствуй, страна героев, страна искателей, страна ученых!…» – словно в насмешку сочинялись бодрые песни именно тогда, когда любое истинное (не по приказу) геройство, любой поиск, любое открытие, которое не санкционировано начальством, в лучшем случае просто не замечались.
Человек восстает против халтуры и жульничества на производстве – его бросают в «психушку», хочет создать культурный центр – от него отмахиваются, как от назойливой мухи, протестует против попрания человеческих прав – опять «психушка», борется с мафией – тюрьма, а потом пуля и мешок. Наконец, находится герой, который сам идет в тюрьму, добровольно «зарабатывая статью», чтобы изнутри изучить этот отстойник, этот погреб общества, наивно полагая, что его «при социализме быть не должно». Разумеется, правительство и не думает переоборудовать так необходимый ему погреб для тех, кто, во-первых, с ним не согласен, а во-вторых, будет теперь работать бесплатно…
«И все-таки я не терял времени даром, – продолжает наш советский Миклухо-Маклай, временно покинувший свою «Новую Гвинею». – В 1985 году в журнале «Памир» опубликовал подборку стихов, на республиканском телевидении записаны две мои песни… Затем поступаю во Всесоюзный заочный юридический институт /!/, для чего пришлось подделать выписку из трудовой книжки…
Но люди видели только мою убогую оболочку, отвергая меня сущего – какой я там, внутри… Что случилось с нашим общественным мнением? Никто не верит, что я добровольно /!/ находился в местах лишения свободы 15 с половиной лет, хотя я представляю два чемодана своих архивных материалов и другие, еще более убедительные доводы…
Изменить структуру исправительно-трудового права, видимо, легче, чем структуру человеческого сознания!»
Обратите внимание, читатель. Я намеренно поместил последней эту историю Вали Джура-заде в части «Борцы». Куда же дальше ехать? Ни мытьем, как говорится, ни катаньем. Оставаясь в рамках Пирамиды, никак, видимо, не сломать Пирамиду. Все бесполезно! Самое большее, на что можно рассчитывать – реабилитация личная, каковой за 16 лет добился Лашкин, потеряв здоровье и все эти годы жизни. Хотя он не убивал, не грабил, а только лишь написал правду в письме. История Вали Джура-заде – история парадоксальная, акт величайшего психологического отчаяния, беспрецедентный в истории человечества, может быть. Тут ведь и такой подтекстик есть: сам лучше сяду, чем вы меня посадите, я хоть в этом желании буду свободен от подлой вашей воли. Сяду – и изучать буду, чтобы жизнь в этом вашем «отстойнике» покомфортней сделать, чтобы не достигли вы цели своей – нас жизни лишить. Чтобы вы, манкурты, в расчетах своих просчитались!
Я же со своей стороны должен заявить: его Проект весьма, весьма любопытен и уж опубликования достоин наверняка. Но где уж…
Да, не проходит даром наивность и терпеливость целого народа, родившего поговорку: «От тюрьмы и от сумы…» И вот, пытаясь личной жертвой спасти других, человек садится снова и снова, он как будто бы даже и привыкает к этому. Смотрите:
«…В общем я решил ускорить событие своим излюбленным способом, – продолжает в Частном обращении наш «путешественник», – а именно: инсценировать девятый «выкрутас», разыграть спектакль «совершения преступления», надеясь, что в процессе предварительного расследования у должностных лиц наконец-то появится возможность… «пристально рассмотреть» меня, вернее мой Проект, который так необходим стране…
В качестве «сценической площадки» избрал магазин «Меха», в котором постоянно находится дежурный милиционер в форме. Имитируя сильную степень опьянения, снял с вешалки