Читать интересную книгу "Смерть империи - Джек Мэтлок"

Будучи в 1963 году рядовым сотрудником посольства в Москве, я на себе ощутил силу недовольства Томпсона, когда подготовил сообщение, что некая фракция, скорее всего руководимая Брежневым, готовится сместить Хрущева, Томпсон, занимая в государственном департаменте положение главного советника по делам СССР, направил в Москву сотрудника советского отдела с указанием, чтобы мы прекратили заниматься «гадательной кремленологией», могущей подорвать уверенность Вашингтона в политическом долголетии Хрущева. В октябре 1964 года то, о чем мы сообщали как о возможности, стало реальностью: группировка, возглавляемая Леонидом Брежневым, отстранила Никиту Хрущева от власти.

Собственный опыт начала 60–х годов напоминал мне, как опасно позволять личным симпатиям и антипатиям влиять на оценки и выводы. Для пользы дела время от времени следовало напоминать о прошлом опыте своим сотрудникам и просить их возвращать меня на путь истинный, если, по их мнению, подобная склонность появится в моем поведении.

Анализируя положение, я приходил к убеждению, что верю в намерения Горбачева больше, чем кое–кто из его окружения, более того, из людей, которые были хорошо осведомлены и чье мнение я уважал. Я счел это предупреждением для себя: надо переосмыслить обоснованность своих выводов. Это я проделал, но как бы часто ни оценивал я недавние события, всякий раз разумом приходил к одному–единственному выводу: Горбачеву президентство нужно для провозглашения: ускорения перестройки, а еще для того, о чем он заявить не мог: оттеснения Коммунистической партии на обочину, чтобы в конечном счете порвать с ней.

Этот вывод я строил, исходя не из его высказываний, как публичных, так и частных: знал, что Горбачев способен лицемерить, когда это ему на руку. Вывод свой я основывал на его действиях и анализе открывавшихся перед ним альтернатив. И его поведение, в каких–то отношениях ошибочное и непоследовательное, и логика его положения убеждали, что к реформам он относится серьезно.

Несомненно, Горбачев любил власть. Несомненно, он содрогался при мысли потерять ее. Несомненно, он был слишком раним, недальновидно считая даже благожелательную критику предательством. Тем не менее, в его поступках не было бы никакого логического смысла, если бы цель состояла в простом усилении его собственной личной власти. С какой стати было ему стремиться к президентству для подавления литовцев или похода против реформаторов? Будь это главными его целями, он вполне достиг бы их куда легче и куда надежнее, используя имевшийся механизм партии, полиции и военщины. Будь его единственной и главной целью власть, он пользовался бы ею намного эффективнее, не меняя унаследованной им системы. Пытаясь реформировать страну, Горбачев шел на риск, и единственным рациональным оправданием этого риска, с моей точки зрения, служила поставленная им цель: государство, основанное на правлении закона.

Более того, я не понимал, что было терять реформаторам, которые стремились лишить Горбачева — хотя бы на время — привилегии колебания и сомнения. Пусть первоначальное законодательство по президентской системе не содержало всех сдержек и противовесов, необходимых в полностью утвердившейся демократии, зато оно налагало некоторые ограничения на властные полномочия — явное преимущество перед существовавшим строем, где никаких ограничений не было вовсе.

Более всего, по моему суждению, реформаторам следовало бы осознать, сколь жизненно важен временной фактор, чтобы Горбачев не оказался лишен надежды сломать власть партийного аппарата. Сама по себе президентская система этого не сделала бы, однако никакой другой курс не предвещал ни малейшей надежды на успех.

Короче говоря, реформаторы, по моему мнению, поступили бы мудрее, поддержав быстрое установление президентской системы в качестве ближайшего шага, заявив при этом, что для согласия с ней в более отдаленной перспективе, в новой конституции должны быть учтены определенные дальнейшие условия, Что до намерений Горбачева, о них лучше всего было бы судить после предстоявшего съезда партии. Не воспользуется Горбачев съездом для подрыва консервативного партийного аппарата, значит, заслужит более ожесточенного противодействия, зато преждевременное противодействие лишь свяжет ему руки в борьбе с теми, кто намеревался поставить заслон подлинным переменам.

Отказ от прямых выборов

Таковы были причины, из–за которых я огорчался, следя за нараставшей личной неприязнью между «демократами» и Горбачевым. Если так пойдет и дальше, это ослабит обе стороны. Между тем, одно из пяти условий, выдвинутых Афанасьевым, на мой взгляд, имело смысл: идея того, что президента следует избирать на прямых выборах.

Совершенно очевидно, получи президент прямой всенародный мандат, он пользовался бы большей политической властью, чем будучи избранным Съездом народных депутатов. Было ясно, что для осуществления задуманных Горбачевым реформ ему потребуется вся власть, какую он только способен заполучить. Тем не менее, законопроект, вынесенный на Съезд, предполагал первоначальные выборы Съездом народных депутатов сроком на пять лет, с последующим избранием президента на всенародных выборах.

Популярность Горбачева была все еще велика, особенно в сравнении с популярностью других политиков, и опросы указывали, что он, вероятно, получит большинство голосов, если выборы будут проведены в ближайшее время. Я не понимал, отчего Горбачев не воспользуется таким преимуществом, вместо того чтобы избегать проверки выборами и тем самым умалять силу своего мандата.

В предшествовавшие Съезду недели я беседовал на эту тему со многими советскими политиками и журналистами. Относившиеся к Горбачеву враждебно считали» что он избегает прямых выборов просто потому, что хочет исключить возможность поражения. Поддерживавшие его указывали, что выборы потребуют много времени и внимания, уведут в сторону, а время весьма важно, если Горбачев намерен держать перестройку на ходу.

Тем не менее, преимущества всенародного мандата казались столь очевидными, что я находил последний довод неубедительным, Я стал яснее понимать, почему Горбачев ушел от выборной кампании в 1990 году, когда наконец был опубликован проект законодательства. По этому проекту президентские выборы определялись большинством голосов в большинстве республик. Это положение явно предназначалось для того, чтобы избежать преобладания русских в отборе президента. Если бы президент избирался большинством всех поданных голосов, этнические русские могли бы избрать президентом того, кто не получил поддержку большинства в любой другой республике. Нерусские республики не приняли бы конституцию, которая позволяла такое.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});