— Вы хотите сказать: оповестим, не упоминая о Грире?
— Почему же. К тому времени вы сможете объявить всем, что будет сделано важнейшее сообщение по делу Грира.
— В таком случае не беспокойтесь, — сказал я. — Но мне нужно по крайней мере три часа форы, чтобы они там на теле— и радиостудиях успели изменить программы и подготовиться.
— Три часа у вас будут, — успокоил меня Роудбуш. — Итак, ориентировочно пресс-конференция в полдень. Исходите из этого.
— Ясно, — сказал я. — Я-то уж не опоздаю!
— Если не проспите, — сказал он, — сможете увидеть кое-что интересное.
— Понятно, сэр. — Судя по тому, как развивались события, я не удивился бы, если бы завтра увидел даже тройной восход солнца. — Еще один вопрос, сэр. Моя пресс-конференция назначена на четыре. Сейчас три пятнадцать, а вы хотите, чтобы я немедленно отстукал мемо…
— Отложите прессу, — посоветовал Роудбуш. — Думаю, ваши ребята потерпят до половины шестого.
— А что я им скажу… насчет Грира?
— Ничего, — ответил он. — Ни единого намека на то, что будет завтра. Мы не можем допустить осечки в самый последний момент.
— Слушаюсь, сэр. — Я поднялся, уже предчувствуя град ехидных вопросов и оскорблений, которые на меня посыплются в половине шестого. И только тут вспомнил: — Кстати, сэр, — сказал я, — нас ожидает сюрприз. Великая сенсация Калпа. Будет передаваться завтра вечером по всем программам. Комитет Уолкотта заранее оплатил время. Влетело им больше, чем в триста тысяч.
На мгновение Роудбуш смешался.
— Посмотрим, — сказал он медленно. — Может быть, удастся избавить людей губернатора от лишних расходов.
Я отбарабанил меморандум о последнем разговоре Роудбуша — Ингрема всего за час. Память у меня оказалась лучше, чем я думал, и слова сами ложились на бумагу.
Пресс-конференция, таким образом, тоже опоздала только на час. Когда стадо репортеров выкатилось из пресс-центра в пять сорок пять, в кабинете остался ошалелый, вальками выкатанный и досуха выжатый мученик, а не пресс-секретарь. Раны мои кровоточили, но я исполнил свой долг. Дело Стивена Грира оставалось для прессы таким же загадочным, каким было в первые лихорадочные августовские дни.
Джилл пришла ко мне вечером и приготовила обед. Я был в таком настроении, что мог бы выпить не менее полдюжины мартини, однако, зная, какой нас ожидает день, после каждых двух бокалов делал паузу.
И разумеется, мы заснули только далеко за полночь. Строили предположения, обменивались догадками. А в конце концов признались, что оба мы были не правы. Однако Джилл подошла к истине гораздо ближе, чем я, о чем она с мягкой снисходительностью женщины никогда потом не давала мне забывать.
20
Мы с Джилл явились в пресс-центр в чертову рань, к шести утра. И даже после второй чашки кофе из термоса, который прихватила Джилл, мы чувствовали себя немного лучше, чем мумии фараонов, и не могли даже снять плащи. Западное крыло Белого дома казалось заброшенным и запущенным — так выглядят ранним утром холлы роскошных отелей. Где-то вдалеке в одной из комнат гудел пылесос. Странно было сидеть в этом кабинете, сейчас таком пустом и тихом, и ничего не делать. Нам оставалось только ждать.
Мы сидели у моего стола, потягивая кофе, когда зажужжал телефон. Это звонила Грейс Лаллей. Она коротко, сухо уведомила нас, что мы должны быть в саду за домом, если хотим увидеть «кое-что интересное». С кружками кофе в руках мы вышли через западный коридор во внутренний дворик. Грейс стояла среди розария, придерживая руками воротник пальто: в этот ранний час было холодно. Вокруг не было никого из служащих Белого дома. Мы подошли по газону к Грейс. Ломкая от заморозка трава похрустывала у нас под ногами. Легкая пелена тумана затягивала выемки газона, а большие деревья кутались в пурпурно-серые вуали. Солнце должно было вот-вот подняться на востоке над зданием Казначейства. Казалось, мы втроем были одни в еще спящем городе, и тишина застенчиво и нежно оберегала нас.
Трое агентов секретной службы появились из главного подъезда под балконом. Затем вышел президент, ведя под руку женщину, которая оживленно разговаривала с ним. Президент заметил нас, и, когда они подошли пожать нам руки, я увидел, что эта женщина Сусанна Грир. Без шляпы, в шикарном синем новеньком плаще, она пребывала в превосходном настроении.
— Смотри, она сделала новую прическу, — прошептала Джилл. Даже если бы я описывал эту сцену во всех подробностях, такая деталь ускользнула бы от меня.
Роудбуш был в широкополой шляпе и рыжеватой куртке с поднятым воротником. Вместе с миссис Грир они остановились рядом с агентами.
Несколько секунд спустя мы услышали гул и рокот вертолета. Он неловко перевалил через холм и начал снижаться к Белому дому.
Вертолет снизился с треском и звоном, словно в какой-то кухне вдруг все горшки посыпались на пол, и замер в нескольких шагах от президента. Первым появился в дверях кабины Дон Шихан. Он победоносно помахал рукой президенту и пальцем указал себе за спину. Вторым вышел Стивен Грир. Он спрыгнул на землю, улыбнулся и поднял сжатые руки в боксерском приветствии. Стив был в брюках цвета хаки, спортивной рубашке и старой кожаной куртке. Сью Грир бросилась к нему навстречу, и они обнялись. Стив поднял жену по крайней мере на фут над газоном. Потом Стив, ведя Сью под руку, подошел поздороваться с Президентом.
Третьим человеком — теперь это меня уже не очень удивило — оказался Фил Любин. Он растерянно улыбался и, видимо, не знал, как себя держать. Далее появились еще трое — в них я узнал армейских связистов, прикрепленных к Белому дому. Еще двое, спустившиеся из вертолета, удивили и меня и Джилл. Она дернула меня за рукав и спросила:
— Ты веришь своим глазам?
Первым был Ларри Сторм в штормовке и джинсах. Вторым — огромный Дэйв Полик, который, едва ступив на землю, начал быстро приседать и размахивать руками, разминаясь. Я заметил, что он давно не брит.
Все эти люди приблизились и окружили Роудбуша. Я не знаю, что там, собственно, происходило: мы видели, как все пожимают друг другу руки, как Грир представляет президенту связистов; до нас доносился лишь гул голосов. Настроение у этой компании было радостным и добродушным. Роудбуш по-медвежьи обнимал Фила Любина и хлопал Грира по спине.
Вертолет поднялся и улетел. Почти тотчас же другой вертолет появился из-за холма, направляясь к нам. Толпа вокруг президента выстроилась в ряд, словно кто-то напомнил им о правилах хорошего тона. Из второго вертолета высадилось шесть человек. Один из них походил на азиата, еще одного — могучего детину с длинными руками и грубым загорелым лицом — я видел уже сотни раз. Это был Барни Лумис.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});