С ее лица исчезло всякое выражение, точно она старательно смыла его.
— Никогда об этом не думала.
— Вы сказали, что гуляете с Джотаном Либичем, а потом поправились, изменили время с настоящего на прошедшее. Значит, прогулки прекратились?
Глэдия покивала головой, и на ее лице снова появилось выражение — грустное.
— В общем, да. Пару раз я вызывала его по видео, но он постоянно был занят, и мне не хотелось — ну, вы понимаете.
— Это происходило после смерти вашего мужа?
— Нет, раньше. За несколько месяцев до нее.
— Может быть, доктор Дельмар запретил ему общаться с вами?
— Как запретил? — опешила Глэдия. — Мы с Джотаном не роботы. Как нам можно что-нибудь запретить?
Бейли не стал объяснять. Объяснение было бы чисто земное, и Глэдия ничего бы не поняла. Даже если бы он ухитрился растолковать, что к чему, то ничего, кроме отвращения, у нее бы не вызвал.
— Я просто так спросил. Я свяжусь с вами снова, Глэдия, когда поговорю с Либичем. Кстати, который у вас там час? — Он тут же пожалел о своем вопросе. Робот ответил бы в земных единицах, а Глэдия, пожалуй, ответит в солярианских — Бейли уже надоело признаваться в своем невежестве.
Однако ответ Глэдии был не точным, а описательным:
— Вторая половина дня.
— И у Либича в имении тоже?
— О да.
— Хорошо. Свяжусь в вами, как только смогу, и мы договоримся о встрече.
— Это совершенно необходимо? — снова заколебалась она.
— Да.
— Что ж, хорошо, — тихо ответила Глэдия.
С Либичем Бейли соединили не сразу, и он использовал промежуток, чтобы съесть еще один сандвич, который ему принесли прямо в упаковке. Бейли был теперь настороже и внимательно осмотрел обертку, прежде чем разорвать ее, а потом старательно исследовал содержимое.
Пластиковый пакетик с молоком, еще не совсем оттаявший, Бейли разодрал зубами и стал пить прямо из него. Невесело было думать о ядах медленного действия без запаха и вкуса, которые можно впрыснуть куда угодно при помощи иглы и шприца, но Бейли отогнал эту мысль, сочтя ее ребяческой. Пока что и убийство, и оба покушения совершались донельзя открыто. Удар по голове, доза яда, которой можно отравить дюжину человек, стрела, пущенная прямо в жертву, — во всем этом не было ничего изощренного и утонченного.
Потом Бейли подумал, все так же невесело, что, если он и дальше будет прыгать между временными поясами, вряд ли ему удастся поесть по-человечески. Да и выспаться тоже. Тут к нему подошел робот.
— Доктор Либич предлагает вам повторить свой вызов завтра. У него срочная работа.
Бейли вскочил на ноги и рявкнул:
— А ну скажи ему… — но осекся. Что толку кричать на робота? То есть кричать-то можно, но на робота крик действует не сильнее, чем шепот. И Бейли продолжал нормальным голосом: — Скажи доктору Либичу или роботу, с кем ты там ведешь переговоры, что я расследую убийство его коллеги, примерного солярианина. Скажи, что я не могу ждать, пока доктор закончит работу. Скажи, что, если он через пять минут не выйдет на связь, я сяду на самолет и встречусь с ним лично в его имении не позже чем через час. Так и скажи — встречусь лично, чтобы не было ошибки. — И Бейли вернулся к своему сандвичу.
Не прошло и пяти минут, как перед ним возник Либич — по крайней мере, солярианин, которого Бейли счел Либичем.
Это был худощавый человек, который держался прямо и чопорно. В темных глазах навыкате застыло отрешенное выражение, сейчас слегка разбавленное гневом. Одно веко было чуть ниже другого.
— Вы землянин? — спросил он.
— Элайдж Бейли, инспектор класса С-7, расследую убийство доктора Рикэна Дельмара. А вы?
— Доктор Джотан Либич. Почему вы позволяете себе беспокоить меня во время работы?
— Потому что это моя работа.
— Так занимайтесь ею в другом месте.
— Сначала мне нужно задать вам несколько вопросов, доктор. Вы, кажется, тесно сотрудничали с доктором Дельмаром?
Либич вдруг сжал кулак и направился к камину, на котором маленький, хитро устроенный часовой механизм совершал сложные, гипнотизирующие глаз периодические движения.
Видоискатель следовал за Либичем так, что тот все время находился в центре кадра — перемещалась комната, дергаясь рывками в такт его шагам.
— Если вы тот инопланетянин, которого грозился доставить Грюер…
— Тот самый.
— Тогда вы здесь вопреки моему совету. Сеанс окончен.
— Нет, не прерывайте сеанс. — Бейли повысил голос и наставил на роботехника палец — тот при этом заметно отпрянул, в отвращении скривив свои полные губы. — Я ведь не блефовал, говоря о встрече.
— Пожалуйста, избавьте меня от вашей земной вульгарности.
— Если я что-то говорю, я это делаю. Я приду к вам, если нельзя заставить вас говорить по-другому. Возьму за шиворот и заставлю выслушать меня.
— Вы грязная скотина, — Либич попятился.
— Это как вам угодно, но я так и поступлю.
— Если вы вторгнетесь в мое имение, я… я…
— Что вы? Убьете меня? Вы часто так угрожаете людям?
— Я вам не угрожал.
— Тогда поговорим. Мы и так уже потеряли много ценного времени. Вы тесно сотрудничали с доктором Дельмаром. Верно?
Роботехник опустил голову и стал дышать медленно и мерно. Когда он поднял глаза, то уже полностью владел собой и даже выдавил короткую безжизненную улыбку.
— Да.
— Дельмара, насколько я понял, интересовали роботы нового типа.
— Да.
— Какого именно типа?
— Вы роботехник?
— Нет. Объясните мне так, чтобы я понял.
— Не уверен, что смогу.
— А вы постарайтесь. Я, например, думаю, что ему нужны были роботы, способные заставить детей слушаться. Что для этого требовалось?
Либич поднял брови.
— Если не вдаваться в детали и опустить различные тонкости, то нужно усилить С-интеграл, управляющий двойной маршрутной реакцией Сикоровича на уровне W-65.
— Ребус какой-то.
— Тем не менее…
— Все равно ребус. Вы не можете объяснить по-другому?
— Это означает некоторое ослабление Первого Закона.
— Почему? Ведь ребенка наказывают для его же пользы — такова идея, верно?
— Для его же пользы! — Глаза Либича вспыхнули, и он, почти позабыв о своем собеседнике, заговорил более свободно. — По-вашему, все так просто? Много ли людей способно претерпеть мелкие неудобства во имя будущих благ? Попробуйте внушить ребенку, что от сладкого у него может заболеть живот, а от горького живот вскоре пройдет! И вы хотите, чтобы это понял робот? Боль, которую робот причиняет ребенку, посылает мощный разрушительный импульс в позитронный мозг. Чтобы уравновесить этот импульс другим, выражающим будущую пользу, нужно столько основных и дополнительных схем, что мозг увеличивается на пятьдесят процентов — если не пожертвовать прочими схемами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});