Читать интересную книгу Еретики Дюны - Фрэнк Герберт

— Мы всегда узнаем друг друга.

Женщина улыбнулась.

— Я следила за вашим приближением и не могла поверить своим глазам, — она насмешливо посмотрела на Бурцмали. — Этот должен был играть роль клиента?

— И проводника, — ответила Луцилла. На лице Бурцмали отразилось недоумение, и Луцилла взмолилась Богу, чтобы он не начал задавать лишних вопросов. Эта молодуха кажется очень опасной.

— Нас никто не ждал? — поинтересовался Бурцмали.

— Ах, оно еще и говорит, — смеясь, произнесла женщина. Смех был таким же холодным, как и глаза.

— Я бы предпочел, чтобы вы не называли меня «оно», — попросил Бурцмали.

— Сброд Гамму я называю так, как мне заблагорассудится, — отпарировала женщина. — И не говорите мне о своих предпочтениях!

— Как вы меня назвали? — Бурцмали устал и мог взорваться от малейшего пустяка.

— Я буду называть тебя, как захочу, дерьмо!

Бурцмали и так достаточно настрадался. Он издал низкий рык и нанес удар.

Удар не достиг цели.

Луцилла, как зачарованная, следила за происходящим. Женщина сделала профессиональный нырок, уклонилась от удара, схватила Бурцмали за рукав и стремительно провела прием. Бурцмали в мгновение ока оказался на полу, а женщина занесла ногу для завершающего удара.

— Сейчас я его убью, — сказала она.

Луцилла, не зная, что последует дальше, решила действовать без промедления. Она скользнула в сторону, чтобы не попасть под удар вытянутой ноги и нанесла свой удар в живот женщине. Та сложилась пополам и упала на пол.

— Ваше предложение убить не проходит, — спокойно сказала Луцилла.

Молодая женщина, приходя в себя, судорожно глотнула воздух и произнесла, делая паузы между словами:

— Меня зовут Мурбелла, Великая Досточтимая Матрона. Мне стыдно, что вы уложили меня таким медленным ударом. Зачем вы это сделали?

— Тебе надо было преподать урок, — ответила Луцилла.

— Я только недавно ношу эту накидку, Великая Досточтимая Матрона. Прошу вас, простите меня. Я благодарю вас за этот урок и буду счастлива каждый раз, когда вы удостоите меня своим вниманием. Нынешний урок я навсегда сохраню в памяти. — Она склонила голову и легко вскочила на ноги. На лице ее играла злобная улыбка.

Луцилла холодно осведомилась:

— Ты знаешь, кто я?

Краем глаза она заметила, что Бурцмали с трудом поднимается на ноги. Он остался стоять, но в глазах его бушевала неукрощенная ярость.

— Судя по вашей способности преподавать уроки, вы та, кто вы есть — Великая Досточтимая Матрона. Я прощена? — злобная улыбка сошла с лица Мурбеллы. Она низко склонила голову.

— Ты прощена. Прилетает ли корабль-невидимка?

— Говорят, что да. Мы готовы его принять, — Мурбелла бросила взгляд на Бурцмали.

— Он может еще принести мне пользу, поэтому будет и дальше меня сопровождать.

— Хорошо, Великая Досточтимая Матрона. Ваше прощение включает ваше имя?

— Нет!

Мурбелла вздохнула.

— Мы захватили гхола, — сказала она. — Он пришел сюда под видом тлейлаксианца с юга. Я почти уложила его в постель, но в это время явились вы.

Бурцмали дернулся вперед. Луцилла видела, что он понял, откуда грозит опасность. Это «совершенно безопасное» место, как выяснилось, кишело врагами. Правда, эти враги мало знали.

— Гхола не пострадал? — спросил Бурцмали.

— Оно все еще разговаривает? — язвительно поинтересовалась Мурбелла. — Как странно.

— Ты не положишь гхола в постель, это мой особый подопечный, — заявила Луцилла.

— Игра должна быть честной, Великая Досточтимая Матрона. Я первая захватила его. Он уже почти созрел.

Она снова рассмеялась с бездушной отчужденностью, которая потрясла Луциллу.

— Вот так. Здесь есть место, откуда все будет хорошо видно.

***

Чтоб тебе умереть на Каладане!

Древний тост

Дункан попытался вспомнить, куда он попал. Он знал, что Тормса мертв, помнил, как из глаз этого человека хлынула кровь. Да, это он помнил очень отчетливо. Они вошли в темное помещение, в котором вдруг вспыхнул яркий свет. Дункан почувствовал боль в затылке. Удар? Он попытался пошевелиться, но мышцы отказались повиноваться.

Нахлынули другие воспоминания. Вот он сидит на краю обширного луга. Идет игра в боулинг — шары с эксцентриком бросают без всякой видимой системы. Игроки — молодые люди в форме… Гьеди Один!

— Они учатся быть стариками, — сказал он. Дункан помнил, что произнес именно эти слова.

Его собеседница, молодая женщина, удивленно взглянула на него.

— Только старики играют в игры на свежем воздухе, — сказал он.

— О?

На этот бессловесный вопрос у него не было ответа. Она уложила его на лопатки одним вербальным восклицанием.

А в следующий момент выдала меня Харконненам.

Это была память из времен, когда он еще не был гхола.

Гхола!

Он вспомнил Убежище Бене Гессерит на Гамму. Библиотека: голофото и трифотограммы герцога Атрейдеса, Лето Первого. Сходство с ним Тега не было случайным: Тег немного повыше, но в остальном они были точными копиями — это удлиненное продолговатое лицо, нос с высокой спинкой — знаменитая харизма Атрейдесов…

Тег!

Он вспомнил последний доблестный бой старого башара в ту ночь на Гамму.

Где я?

Сюда его привел Тормса. Они шли по заросшей дороге в пригороде Исаи. Баронии. Когда они прошли по дороге около двухсот метров, с неба начал падать снег. Мокрый снег прилипал к одежде. Через минуту промозглая сырость пронизала их до мозга костей, оба стучали зубами от холода. Они остановились, надели капюшоны и застегнули непроницаемые куртки. Стало лучше. Но скоро должна была наступить ночь. Ночью станет намного холоднее.

— Впереди что-то вроде укрытия, — сказал Тормса, — мы сможем переждать ночь там.

Дункан не ответил, и Тормса продолжал:

— Там не тепло, но зато сухо.

Дункан увидел это строение, когда до него оставалось около трехсот шагов. Это был двухэтажный дом, резко выделявшийся на фоне грязного снега. Он сразу узнал этот дом — передовой пост Харконненов. Наблюдатели, сидевшие на этом посту, считали, а иногда и убивали проходивших мимо людей. Здание было выстроено из местной глины, которую потом обжигали с помощью огнемета, превращая стены в один сплошной обожженный кирпич.

Когда они подошли ближе, Дункан разглядел остатки защитного экрана полного поля, нацеленного на любого пришельца. Кто-то давным-давно уничтожил эту систему. Зияющие дыры с неровными краями заросли густым кустарником. Жерла огнеметов оставались, впрочем, открытыми. О да — через эти отверстия было легко видеть, кто подходит к строению.

Тормса остановился и прислушался, тщательно осмотрев окрестность.

Дункан тоже посмотрел на счетную станцию. Он хорошо ее помнил. Сейчас это сооружение было похоже на уродливый побег, выросший на месте брошенного здесь трубчатого семени. Поверхность спеклась с образованием стекловидной гладкой массы. Выросты и выпячивания указывали на места, где случился перегрев. Неумолимое время оставило на стенах выбоины и трещины, но общие контуры остались неизменными. Он посмотрел вверх и увидел остатки подвесок древнего лифта. Кто-то соорудил на месте лифта временное аварийное устройство с блоком, перекинутым через балку.

Да, эти отверстия в защитном экране были проделаны совсем недавно.

Тормса исчез в отверстии.

В этот момент перед внутренним взором Дункана словно повернули выключатель. Появились новые яркие воспоминания. Вот он в библиотеке дворца-невидимки вместе с Тегом. Проектор показывает одно за другим изображения современной панорамы Исаи. Сама идея современного приобрела странный оттенок. Да, Баронию можно было считать современным городом, но по меркам давно ушедшей древности. Вся цивилизация была основана на применении подвесок. Их применяли для транспортировки высоко над землей материалов и людей. Управлялись подвески с помощью лучей. Не было никаких наземных входов, все они располагались на верхних этажах зданий. Все это Дункан рассказал Тегу.

На плане было ясно видно, что в городе каждый квадратный метр вертикальной и горизонтальной плоскости был использован с величайшей экономией. Управляемые лучами движущиеся подвесные экипажи требовали только приемного помещения и боковых коридоров для приема транспортных средств.

Тег не соглашался с этим.

— Идеальная форма должна быть трубчатой с плоскими крышами для посадки орнитоптеров.

— Харконнены предпочитали плоские поверхности и прямые углы.

Это была правда.

Дункан помнил старую Баронию с устрашающей ясностью. Траки подвесных путей пронизывали город насквозь под всевозможными углами в разных направлениях. Если не считать прямоугольного градостроительного каприза Харконненов, другим законом жизни было следующее: максимум плотности населения при минимуме материальных затрат.