А также страха.
Из сгущавшейся тьмы над южной оконечностью озера поднялся жуткий призрак — многорукая, многогрудая женщина с вывернутыми черными губами, обнажавшими усмешку вурдалака. От такого зрелища немудрено было трухнуть.
Я и испугался.
18
— Ты в порядке? — спросил Одноглазый, когда я высунулся из фургона. На улице было темно. Он уже распряг лошадей, отпустил их пощипать травки у обочины, развел костер и теперь, устроившись на козлах, полировал копье. Гладкое, словно выточенное из слоновой кости древко украшала серебряная инкрустация — гротескные рельефные фигурки, — Ты метался и вопил что есть мочи.
— Спасибо, что ты обратил внимание.
— Не за что. Как я понимаю, мне не стоило беспокоиться. Старуха сказала, что ты каждую ночь орешь как очумелый.
— Пожалуй, так и есть. Мне просто-напросто наминают бока детали твоего самогонного аппарата.
Я, конечно, соврал, но лишь отчасти, ибо не сомневался в том, что Одноглазый прячет где-то в фургоне нечто вроде перегонного куба. Даже в Деджагоре, в самые тяжкие дни осады, он и Гоблин ухитрялись добывать некую бурду, которую сами гордо именовали пивом.
Вот и сейчас он не сразу сообразил, что ответить, и тем самым подтвердил мою правоту. Да и то сказать, стоило этому паршивому фургону хоть ненадолго задержаться на одном месте, как фуражное зерно волшебным образом превращалось в мутное, вонючее, но определённо хмельное пойло.
— Зачем ты копье-то вытащил? — поинтересовался я. — Давненько оно мне на глаза не попадалось.
Это было не простое оружие. Одноглазый изготовил его специально для того, чтобы поражать Хозяев Теней.
— Я тут потолковал кое с кем из братьев, которые ошивались возле Госпожи. С Бадьей и с Рыжим. Пока ты дрых и храпел. Так вот, парни сказали, что за последнее время аж три раза замечали здоровенную черную кошку. Вот я и решил, что на всякий случай не помешает иметь под рукой подходящую железяку.
Говорил он совершенно спокойно, но спокойствие это было деланным. Раз уж он взялся за копье, которое считал шедевром своего колдовского искусства, значит, угроза представлялась ему нешуточной.
По всей вероятности, «кошка» являлась оборотнем по имени Лиза Бовок — женщиной, превратившейся в пантеру и потерявшей возможность вернуть себе человеческий облик, поскольку Одноглазый укокошил ее наставника прежде, чем тот успел обучить ее этому фокусу. Она уже пыталась добраться до Одноглазого, и он не без основания полагал, что попытается снова.
— Попробуй ее поймать, — предложил я, — думаю, ежели Госпожа поработает с ней как следует, мы сможем использовать эту киску в своих целях.
— Дельная мысль, буду иметь это в виду.
— Я собираюсь встретиться со Стариком.
— Скажи ему, что я хочу вернуться домой. Здесь чертовски холодно, во всяком случае для такого старика, как я.
Я хихикнул, чего он от меня и ждал, и, разминая онемевшие ноги, потопал туда, где, по моим прикидкам, основанным главным образом на плотности лагерных костров, должен был находиться Костоправ.
Как хорошо, что у нас с Одноглазым вошло в обычай беседовать на древних наречиях. Я не успел пройти и двадцати футов, как из темноты выступил Тай Дэй. Он ничего не говорил, просто находился рядом и оберегал меня. Хотел я того или нет.
19
Марш продолжался. Фургоны и подводы переломались. Лошади охромели. Люди сбили ноги. Слонам явно не нравилась погода. Как, впрочем, и мне. Пару раз пошел снег, но падал он не мягкими хлопьями, как положено нормальному снегу, а какими-то колючими и кусачими, мгновенно таявшими дробинками.
До сих пор конница Могабы не предпринимала серьезных попыток преградить нам путь. Его всадники не доставляли нам хлопот до тех пор, пока наши фуражиры в поисках провианта не забирались слишком далеко от основных сил. По мне, так Могабу интересовали лишь сведения о продвижении нашей армии и он вовсе не собирался попусту терять солдат, пытаясь остановить нас в чистом поле, прежде чем мы доберемся до его укрепленных позиций.
Дело шло к вечеру, но никто почему-то и не думал отдавать приказ сделать привал. Солдаты угрюмо ковыляли по разбитой дороге, кляня пронизывающий ветер и обмениваясь мнениями насчет генералов, которые все как один чокнутые и сукины дети.
Я пошел искать капитана. И нашел. На плечах у него сидели вороны, целая стая вилась над головой. Он улыбался: единственный счастливый дурак во всей армии. Сот уж воистину всем генералам генерал.
— Привет, командир. Мы что, собираемся тащиться без передыху всю ночь?
— Так ведь до Чаранки осталось всего-то с десяток миль. Будет совсем не худо, если мы остановимся там. Поутру Могаба протрет глаза и увидит наш лагерь у себя под носом.
Что ни говори, а Старик жил в своем, вымышленном мире. Ему просто на роду было написано стать генералом. Он для этого созрел — коли и вправду считал себя способным перемудрить Могабу. Он не видел Могабы в Деджагоре. И вообще не присмотрелся к нему как следует.
— Мы притащимся туда в таком состоянии, — заметил я, — что он запросто сможет сплясать на наших костях.
— Сможет, да не станет. Длиннотень связал его по рукам и ногам.
— Он надерет нам задницу, а хозяину своему наврет с три короба.
— Ты-то наверняка так бы и сделал.
— Хм… очень может быть.
— Так вот, Длиннотень сам будет здесь и воли Могабе не даст. Ступай малость сосни. Я хочу, чтобы с восходом солнца ты уже сидел у Могабы на плече.
Дядюшка Дой находился всего в нескольких шагах от нас. Вид у него был такой, словно он все слышит и мотает на ус. Говорили мы на форсбергском, но я не был уверен в достаточности этой меры предосторожности.
Вороны никогда не отлетали далеко.
Из этого разговора я уразумел одно — у Костоправа все-таки имелся план. Хотя поверить в это было нелегко.
— Я не устал и спать не хочу.
Это было правдой. Вот есть и пить, как всегда после прогулок с Копченым, мне хотелось отчаянно. Но я имел возможность воспользоваться штабной кухней.
Прибывали все новые и новые посланцы.
— Думаю, — проворчал Костоправ, — подошло время объяснить людям, что они должны делать.
— С ума сойти, до чего оригинальная мысль. После стольких лет…
— Мурген, тебе не кажется, что Отряд может найти и другого пройдоху летописца. Сказано тебе отдыхать — вот и иди.
Старшие офицеры начинали собираться к нему на совет. Меня не пригласили, так что волей-неволей пришлось тащиться обратно в фургон. Там я набил пузо, вдоволь налакался воды и вновь отправился гулять с духом. Первым делом мы с ним поинтересовались, о чем толкует Костоправ со своими командирами, но это оказалось пустой тратой времени. Узнал я очень мало. Говорил в основном сам Костоправ: развернув весьма подробную карту, он указывал каждому офицеру место, которое его подразделению предстояло занят: перед встречей с Могабой. Удивило меня одно — Старик настаивал на том, чтобы Прабриндрах Драх занял позицию в центре, тогда как свои войска он намеревался поместить на правом фланге — все, кроме особо обученной боевой группы, которую он решил расположить за левым крылом Госпожи.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});