Журналист: И в чем вы видите основную причину случившегося?
В. Арнольд: Я могу продемонстрировать это еще одним примером. Несколько лет назад в Америке шли так называемые «Калифорнийские войны». Штат Калифорния вдруг заявил, что школьники не так подготовлены, чтобы учиться в университете. Ребятишки, приезжающие в Америку, к примеру, из Китая, оказывается, подготовлены гораздо лучше, чем американские. Причем не только в математике, но и физике, химии, в других науках. Американцы превосходят своих зарубежных коллег во всевозможных сопутствующих предметах — в тех, которые я называю «кулинария» и «вязание», а в «настоящих науках» сильно отстают. Таким образом, при поступлении в университет американцы не выдерживают конкуренции с китайцами, корейцами, японцами.
Журналист: Понятно, что такое наблюдение вызвало шок в американском обществе, так как в нем не принято отводить соотечественникам «вторые места» ?!
В. Арнольд: Американцы тут же создали комиссию, которая определила круг проблем, вопросов и задач, который должен старшеклассник знать и уметь решать при поступлении в университет. Комитет по математике возглавил Нобелевский лауреат Гленн Сиборг. Он составил требования к ученику, оканчивающему школу. Главное из них — умение 111 разделить натри!».
Журналист: Вы шутите?
В. Арнольд: Отнюдь! К 17 годам школьник должен эту арифметическую операцию делать без компьютера. Оказывается, сейчас они этого не умеют… Восемьдесят процентов современных учителей математики в Америке понятия не имеют о дробях. Они не могут сложить половину с третью. Среди учеников этот контингент составляет 95 процентов!
Журналист: Звучит анекдотично!
В.Арнольд: …Теперь о физике. Я сам читал требования к «их» федеральной программе. Там, в частности, говорится о том, что школьник должен знать о двух фазовых состояниях воды, которая в холодильнике превращается из одного в другое. Гленн Сиборг потребовал, чтобы было введено в программу три фазовых состояния — еще и водяной пар. Однако Конгресс и сенаторы запротестовали, прошли бурные дебаты, и штат Калифорния был осужден и осмеян за то, что посмел усомниться в качестве образования американцев. Один из сенаторов, например, сказал, что он набрал 41,3 процента голосов избирателей, и это свидетельствует о доверии к нему народа, а потому он всегда боролся в образовании только за то, что он понимает. Если же нет, то и учить такому не следует… Аналогичными были и другие выступления. Два года продолжалась битва. И все–таки победил штат Калифорния, так как очень дотошный адвокат нашел в истории США прецедент, при котором закон штата становился в случае конфликта выше федерального. Таким образом, образование в США временно все–таки победило…
Журналист: А вы не преувеличиваете? Значит, теперь там научатся делить 111 на тройку?
В.Арнольд: Ирония ваша понятна, но я попытался докопаться до корней проблемы. И докопался до… Томаса Джефферсона.
Журналист: Третьего президента США ?
В. Арнольд: Его — голубчика! Отец–основатель Америки, творец конституции, идеолог независимости и так далее. В своих письмах из Вирджинии у него есть такой пассаж: «Я точно знаю, что ни один негр никогда не сможет понять Евклида и разобраться в его геометрии». Поэтому нынешние американцы вынуждены отвергать Евклида, математику и геометрию. И все это заменяется знанием того, на какую кнопку надо нажимать… Размышления, мыслительный процесс заменяется механическим действием, и это выдается за борьбу с расизмом! [87]
В своей образованности Европа ничуть не уступает США. В Германии функционально неграмотное население составляет 14%, в Великобритании — 22%. Во Франции, которая считается образцом высокой культуры, их — 36%. В связи с этим в сентябре 1997 года очередной номер солидного французского еженедельника «Пуэн» вышел с кроваво–красным анонсом на черной обложке: «40% школьников не умеют читать — немыслимо!»
А вот что по поводу европейской системы образования пишет российский эмигрант, преподающий сейчас в Сорбонне: «В Швейцарии треть взрослого населения не в состоянии прочесть инструкцию к лекарству и разобрать то, что написано в избирательном бюллетене, что, однако, не мешает жителям этой маленькой, но гордой страны активно участвовать во всенародных референдумах — ключевом инструменте их «прямой» демократии. Немногим лучше дело обстоит в Бельгии. В Испании система образования разваливается прямо на глазах. Преподаватели испанских университетов жалуются, что уровень подготовки многих студентов настолько низкий, что на первом курсе их вновь приходится учить простейшим правилам правописания и арифметики[215]. О невежестве европейцев, которым пока еще далеко до зияющих высот клинического скудоумия обитателей Нового Света, можно тоже слагать легенды. Одна моя знакомая европейка, представительница так называемого среднего класса, убеждена в том, что солнце восходит на юге, а заходит на севере. Учительница франкоязычной средней школы, в которой учится сын одного моего коллеги, не знает, кто такой Александр Дюма и кто такие «три мушкетера». Упоминание о таких странах, как Украина или Азербайджан, ввергает европейца в состояние глубокого культурологического шока» [88].
Подобное невежество не случайно. Вся система западного образования основана на том принципе, что человеку необходимы лишь только те знания, которые могут пригодиться в практической жизни, то, что позволит ему без лишних проблем работать и потреблять. Человек должен быть функционален, и не более того. Запад никогда не ставил перед собой цель воспитания непрерывно самосовершенствующейся, гармонично развитой духовно, интеллектуально и физически личности, обладающей целостным представлением о мире и стремящейся к творческой самореализации. Запад стремился репродуцировать человека–функцию — надежный, управляемый микроэлемент социально–экономической метасистемы. Примитивный индивид — основа стабильности и прогресса по–западному. Он хорошо выполняет свою профессиональную и социальную роль, он четко знает «что есть добро и зло» и живет точно по изначально установленным правилам, т.е. он «правильный» во всех смыслах этого слова. Но вместе с тем он не имеет внутреннего содержания (что собственно и позволяет ему достигать «правильности»). По сути, современный западный обыватель — это лишь ухоженная, с любовью взлелеянная психосоматическая оболочка, внутри которой экзистенциональная пустота. Обладающий примитивным разумом и набором базовых жизненных правил, заменяющих ему духовность, человек утратил свою непосредственную индивидуальность, а потому и качества даже относительно свободного и независимого существа. В таком состоянии он абсолютно зависим, представляя собой идеальный объект для манипуляций. Вместе с угасанием поля традиционной культуры, на Западе исчезло и духовное напряжение, а вместе с ним воля индивида к ежесекундному отстаиванию себя как уникального, самобытного духовно–психологического явления. Становясь примитивным, он способен защищать себя лишь как индивидуалистически настроенную биологическую особь.
Таким образом, можно констатировать, что, целенаправленно создавая условия для интеллектуальной деградации человека и максимального сужения его кругозора, которые приводят к выхолащиванию его духовности, правящие круги Запада получают практически неограниченную возможность для манипуляции массовым сознанием. Взрослый человек, обладающий разумом, знаниями и уровнем духовного развития четырнадцатилетнего подростка, является прекрасным материалом для создания репрессивной системы манипулятивного тоталитаризма.
В ее основу легла фрейдистская методика, позволяющая осуществлять контроль над людьми путем формирования мотивации человека, от которой, в свою очередь, зависят его мысли, чувства, желания и действия. Навязав западному мегаобществу, при помощи массовой пропаганды, мнение, что счастье человека заключается в наслаждении, а свобода в возможности его беспрепятственно получать, правящие круги Запада жестко привязали обывателя к трем основным категориям влечения: комфорту (удовлетворению потребностей, при постоянном расширении их разнообразия), наслаждению (во всех возможных его формах) и наживе (как главному условию, обеспечивающему достижение комфорта и наслаждения). При таком методе контроля открытое, масштабное, физическое принуждение становится ненужным. Если люди психологически привязаны к комфорту и наслаждению, то их можно принудить делать все что угодно, регулируя их доступ к деньгам как главному условию счастья. В такой ситуации несвобода отождествляется не с самой системой духовно–психологического подавления, а с «ближним», другим человеком, который также с маниакальным упорством стремится к деньгам, чтобы обеспечить себе комфорт и наслаждение. Так создаются психологические предпосылки «борьбы всех против всех», используя которую правящим кругам Запада удается держать под контролем основную массу населения «золотого миллиарда».