— Да, — прошептала она.
«Убей. — Женщина покачнулась, будто хотела придвинуться поближе. — Лучше. Чем так».
— Я не могу, — ещё тише произнесла Кристина. — Не знаю, что нужно делать.
«Она знает».
С этими словами призрак лёгким кивком указал туда, где, по всей видимости, должна была находиться Хель. Та обнаружилась прямо за спиной, неслышно подкравшись почти вплотную. Кристина так и не определилась, услышала ли она последнюю реплику, или догадалась обо всём по произнесённым вслух ответам. Да это и не имело особого значения: Хель отлично понимала, что от неё требуется, и даже более того — желала этого всем своим существом. А даже если бы не желала, то попросту не смогла бы с этим бороться: разве можно победить в сражении с собственным дыханием? Остановить сердцебиение или обратить кровоток вспять? Каким бы разумным не был рах, в конце концов он волей-неволей будет делать то, что предусмотрено его природой.
— Мне очень жаль, что для тебя всё закончится именно так, — голос Кристины превратился в едва слышный шелест.
Женщина в последний раз встретилась с ней взглядом. Медленно кивнула, словно хотела попрощаться — и, не выпуская ладонь Кристины из своей, сделала шаг в сторону — так, чтобы встать прямо напротив Хель. Призраки внимательно разглядывали друг друга; в них больше не было ни ненависти, ни ярости, ни злобы — только бесконечное спокойствие и принятие установленного порядка вещей: один должен уйти, а другой остаться.
Всё началось без предупреждения — грудная клетка призрака распахнулась, будто распоровшись по невидимому шву, обнажив пульсирующее темнотой сердце. Именно оно, как подозревала Кристина и являлось рахом, в то время как остальное — его облик, человеческий или не очень, когти, оружие и мало ли что ещё — представляли собой всего лишь иллюзию. Пальцы Хель с жутковатым хрустом удлинились, гладкие ногти вытянулись, превращаясь в короткие, но невероятно цепкие когти; женщина застыла на месте, словно давая своему палачу возможность как следует подготовить удар.
«Берегись, — неожиданно настойчиво зазвучал леденящий голос призрака. — Холм. Не подходи. Духи лгут. Не дают. Отбирают. Город у воды, но вокруг песок. Парус над волнами. Он найдёт. Думает, свободен. Пленник, как другие. Берегись!», — последнее предостережение было подобно скрежету испорченного радиоприёмника.
— Что?
Она резко обернулась, но было уже слишком поздно: женщина выпустила её ладонь из своей — и в ту же секунду мир завертелся перед глазами, а земля ушла из-под ног. Кристина попыталась удержать равновесие, но для человека, обмотанного в несколько слоёв ткани и простроченной ваты, это оказалось совершенно непосильной задачей. Впрочем, всё случилось даже раньше, чем она успела с размаху опуститься на жёсткие камни: размытая серо-зелёная тень молниеносно сблизилась со своей жертвой и хищно вонзила сразу пять когтей той в грудь. Одновременно с этим воздух зашипел от тяжёлого удара мечом — Мартон понял происходящее по-своему и решил подстраховаться.
Клинок вошёл в тело призрака, не встретив ни малейшего сопротивления — да и не было уже никакого тела, только россыпь тусклых искр, длинными росчерками оседающих на мостовую. Лишь чёрное сердце — плотная сфера, жадно поглощающая любой падающий на неё свет, продолжало парить, покачиваясь, над землёй. Исчезла и Хель, оставив после себя точно такой же сгусток черноты. Сферы пришли в движение и медленно, словно нарочито неспешно, принялись вращаться вокруг друг друга. Мало-помалу их скорость росла, они притягивались всё ближе, то и дело едва не вылетая с орбит, но почти сразу же возвращаясь — будто две миниатюрные, но от того не менее чудовищные чёрные дыры, кружащиеся в последнем танце.
Пространство завибрировало; сначала совсем чуть-чуть, но вскоре эти колебания сделались настолько явственными, что их можно было ощутить кожей. Чёрные сферы неуклонно подбиралась друг к другу, и чем ближе они становились, тем меньше Кристине хотелось узнать, что будет, когда они, наконец, столкнутся.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Вы, все! — Она вскочила на ноги и замахала в сторону гвардейцев, привлекая внимание. — Отходите! — Она настойчиво указывала в сторону посёлка. — Да не стойте же вы!
Однако они как заворожённые разглядывали движения преобразившихся призраков и, казалось, вовсе её не слышали. Сообразив, что ничего путного у неё не выходит, Кристина ухватила Мартона за руку и потащила гвардейца к выходу, перешагивая и перепрыгивая через сваленные в беспорядке тела. Уже оттуда она обернулась и попыталась снова:
— Шевелитесь! Как на вашем жёваном языке будет «валите отсюда пока целы»⁈
В этот момент чёрные сферы соприкоснулись.
На мгновение всё стихло — а затем по Формо пронёсся мощный порыв ветра. Уши заложило от раскатистого грохота ставень и треска выбитых слюдяных окон, напоминающего грохочущую вдалеке бурю. Ноги Кристины оторвались от земли, взрывная волна подняла её и вышвырнула прочь, заставив кубарем покатиться по грунтовой дороге. Остановилась она в паре метрах за воротами, уперевшись во что-то подозрительно мягкое и резко пахнущее кровью. Сдерживая тошноту, она как могла развернулась, нащупала ногами мёртвое тело и кое-как отпихнула его в сторону. Это усилие отняло у неё последние силы.
Кристина изнемождённо перевернулась на спину. Над головой темнело затянутое тучами небо, лицо тронул прохладный ночной ветерок, несущий с собой запахи яблонь, свежеструганного дерева, хвои, прелого сена и свежести — так иногда пахнет перед долгим осенним дожем. Впервые за последние пару часов она вдохнула полной грудью, а затем медленно закрыла глаза: они победили.
Глава 21
Вспышка
— Все живы? Отзовитесь!
Эйдон сел на земле и устало вгляделся в темноту. Кристальную лампу, единственный доступный источник света, отбросило взрывом и, скорее всего, встречу с мостовой она уже не пережила. Полагаться оставалось исключительно на слух.
— Здесь, капитан, — почти сразу отозвался Нильсем.
— Цел, — где-то неподалёку пробасил Анор.
Тяжело захрипел и раненый Вильён; воздух со свистом рвался из его груди, слова не складывались в предложения, но Эйдон был рад услышать хотя бы это.
— Она… всё? — судя по доносящимся звукам, Нильсем поднялся на ноги.
— Хорошо бы, — с надеждой проговорил Анор, наощупь перебираясь поближе к Вильёну. — Даже не верится, до чего же живучая тв… — на последнем слове здоровяк осёкся; Эйдону даже показалось, что едва видимый силуэт тревожно оглядывается по сторонам. Наконец, он закончил нарочито бодрым и беззаботным тоном: — Мартон, ты там живой?
— Порядок, — откликнулся тот. Голос шёл откуда-то из-за ворот. — Шлем слетел, виском о землю приложился. Вроде ничего серьёзного.
— А ты продолжай ходить с развязанным шлемом, — насмешливо посоветовал Нильсем. — Пойду гляну, может в мастерских завалялась лампа, хотя бы масляная.
— А Её светлость? — вмешался в разговор Эйдон. — И что с одарённой?
После всего, что капитану довелось увидеть за этот вечер, язык не поворачивался называть Кирис просто «магом». Если Сальвийский дух призвал её в помощь Его Величеству, то он не ошибся в выборе. Подчинить себе призрака, да ещё такого могущественного как рах, само по себе было достижением; но сначала остановить, а затем и развоплотить другого, не менее, а может даже и более опасного — это было уже за гранью. Тем важнее доставить девушку в столицу и любыми посулами убедить сотрудничать.
— Пока не вижу, — тем временем отозвался Мартон.
В паре десятков шагов скрипнула дверь, и окованные сапоги Нильсема затопали по деревянному полу. Что-то невнятно зашуршало, звякнули металлические инструменты — не иначе сотник в потёмках налетел на угол верстака. Через некоторое время из мастерской донёсся его приглушенный голос:
— Бедно живут, ничего не скажешь.
— Даже жирника [4] нет? — крикнул Анор, cклоняясь над Вильёном.
— Как же, держи карман… Зато у них здесь светец [5] у верстака, а где светец, там и лучина найдётся.