А мой приятель Толик объяснил еще проще:
— Да он держит всех под гипнозом. Он знаешь какой, Кио!.. Войдет в сберкассу и скажет: «Дайте мне сто тысяч», — и ему дадут, а он уйдет, и никто ничего не заметит.
Этому я верил.
Первый раз я увидел Эмиля Теодоровича, работая в клоунской группе Московского цирка. Помню, сначала прибыл багаж Кио. Целый день его ассистенты в форменных халатах распаковывали ящики, извлекая из них таинственные аппараты, ширмы, кубики, вазы, сундуки.
А сам Кио не появлялся. Мне сказали, что приедет только к началу репетиции, которую назначили на ночь.
— Почему репетиция ночью-то? — спросил я одного из униформистов.
— А чтобы никто не смотрел. Секреты. Всех лишних из цирка выгонят.
Я расстроился. Так хотелось посмотреть. И начал думать, как бы попасть на репетицию. А попал просто. К концу дня за кулисы пришел Арнольд, увидел меня с Мишей и крикнул:
— Идите сюда, черти! Я занимаю вас у Кия (именно так он произносил фамилию Кио). Первая репетиция сегодня ночью. Будете изображать в интермедии поджигателей войны.
Так мы попали на репетицию. И сразу узнали многие секреты знаменитого иллюзиониста, убедившись, что все в его аттракционе построено не на гипнозе, а на фантазии, системе отвлечений, ловкости рук и аппаратуре. С интересом я наблюдал за Кио. В идеально сшитом костюме, в дымчатых очках, чуть сутуловатый, он медленно ходил по манежу, отдавая четкие указания. Дисциплина в его коллективе поразительная. Позже я понял: в иллюзионном аттракционе успех предопределяется идеальной подготовкой к работе на манеже и точными действиями ассистентов за кулисами.
Репетицию вел Арнольд. Он работал с Кио много лет. Ставил ему аттракцион и даже придумал несколько интермедий, которые исполняли клоуны, занятые у Кио. Это всегда оживляло представление.
— Эмиль! — кричал Арнольд с места. — Не давай этому парню увозить голубей. Голуби — символ мира, а у этого парня (слова относились к одному из униформистов) лицо убийцы!
— Эмиль! Здесь сделай паузу, — требовал Арнольд после показа одного из трюков. — Публика в этом месте начнет аплодировать. Ты должен выждать.
Со дня премьеры я ежедневно смотрел, как работает Кио.
В черном фраке (шили по заказу у лучшего портного Риги), в белоснежной манишке, он уверенным шагом выходил на манеж. Глаза его иронически поблескивали сквозь очки. Всем своим видом он как бы говорил: «В общем-то, все, что вы увидите, конечно, обман, но попробуйте догадаться, в чем он. Я хочу вас поразить. Да, мне это ничего не стоит сделать».
Аттракцион Кио шел в бешеном ритме. Трюк сменялся трюком — один лучше другого. Публика не успевала опомниться.
Нравился мне его знаменитый фокус со львом. На манеж вывозили на колесиках большую железную клетку, в которую Кио «заключал» одну из ассистенток. Щелкал запор, клетку на несколько секунд накрывали легкой материей, а затем, когда покрывало поднимали, публика видела: вместо ассистентки в клетке мечется громадный лев. Так же эффектно выглядел и трюк, когда на манеж выносили вставленный в рамку прямоугольный кусок стекла. По обе стороны стекла Кио прикреплял две бумажные мишени, а затем, отойдя па несколько шагов, стрелял из пистолета. Сквозь бумагу и стекло он продевал металлический стержень с лентой. А когда мишени снимались, зрителям показывали, что стекло совершенно целое и никакого отверстия в нем нет. Долго я ломал голову, как это делается. Расспрашивал ассистентов, а те смеялись и говорили: «Сам догадайся». Позже, когда наконец узнал секрет фокуса, я поразился, как все просто.
Как-то Эмиль Теодорович сказал мне:
— Публика не должна успевать анализировать. Если появится для этого время, зрители начнут докапываться до секрета. Тут нужны быстрота, темп, ритм. Пускай дома вспоминают и думают.
Кио рассказывал, как трудно придумывать иллюзионные трюки. Сотни раз приходится пробовать, репетировать, переделывать и совершенствовать аппаратуру, прежде чем что-то получится. А иногда, как рассказывал Кио, фокус рождался случайно.
Так, например, в Ленинграде к Эмилю Теодоровичу ночью пришел в гостиницу моряк с тросточкой. Он постучал тросточкой об пол, потом, подняв ее двумя руками за концы, сказал коротко: «Ап», — и… тросточка исчезла. В руках у моряка оказались два платочка.
Через неделю этот фокус Кио с большим успехом показал на манеже. Эмиль Теодорович усложнил трюк. Платочки снова превращались в трость. Публика не могла понять секрета устройства тросточки, зато уж коллеги Кио все разузнали, и через год многие иллюзионисты страны показывали этот трюк.
Среди многочисленных ассистентов, которые, конечно же, менялись — кто-то готовил свой номер, кто-то выходил на пенсию, кто-то переходил ассистентом к другому артисту, — оставалось ядро из преданных Кио людей. Среди них Иван Брюханов и Иван Татаринский. Можно даже сказать, что аттракцион держался именно на этих людях. Они помогали Кио придумывать трюки, изготовляли чертежи аппаратов, сами мастерили реквизит с секретными устройствами. В наиболее ответственные моменты они выходили на манеж ассистировать Кио.
В качестве ассистентов у Кио работали и лилипуты.
Я думал, что он это делает для того, чтобы придать аттракциону экзотическую окраску: маленькие человечки бегают и хлопочут, как бы перенося зрителей в сказку, где великаны и карлики творят чудеса. Как-то спросил об этом у Кио.
— Ничего подобного, — ответил он, — с ними просто удобно работать. Они маленькие и легко влезают в любой трюковый ящик. Если из якобы пустого ящика могут неожиданно появиться только два обычных ассистента, то лилипутов — пять — шесть. Эффект-то больше.
В цирке Кио уважали и любили. И я сразу попал под обаяние этого человека. Помню, тяжело заболела Таня, и я не смог прийти на представление. На другой день Эмиль Теодорович подошел ко мне и спросил, что случилось. Узнав о болезни Тани, он предложил свою помощь — достать лекарства, пригласить врача — специалиста. Я удивился, почему он вдруг подошел ко мне, к неизвестному артисту, делающему первые шаги в цирке, а потом узнал — он всегда старался помочь всем, не делая различия между конюхом и директором цирка.
Часто после представления знакомые просили меня раскрыть секреты трюков Кио. Обычно я отшучивался, говоря, что это «обыкновенный гипноз».
В связи с гипнозом мне вспоминается случай, который произошел с Эмилем Теодоровичем в Тбилиси.
Кио ехал на такси в цирк. Шофер, пожилой грузин, узнав его, спросил:
— А правда ли, товарищ Кио, что вы гипнотизер?
— Правда, — спокойно ответил Кио.