Читать интересную книгу Эпоха сериалов. Как шедевры малого экрана изменили наш мир - Анастасия Ивановна Архипова

ней, что выпадает за границы языка, не подлежит его законам – пресловутая тайна женственности, которая в невротической симптоматике может оборачиваться ужасом, тревогой, отвращением. Не случайно в мифологии женскому сопутствуют образы бездны, дыры, провала, хаоса, смерти. Об этом – отвратительная изнанка женщины в горле Ирмы; об этом – ужасная невеста, убийца, ходячий мертвец.

Женщины никогда не образуют замкнутого множества, одна не похожа на другую, и потому считать их приходится по одной. «Армия невест» – вовсе никакая не армия, хотя и можно было бы предположить, что объединяет их всех Ужасная Невеста, но она-то как раз исключением не является, а все женщины в этой армии хорошо знакомы Шерлоку и Джону, каждая в своей неповторимости. Сон как раз и показывает Шерлоку, что объединить их всех под грифом «Женщина» невозможно.

Тем не менее Женщину с большой буквы можно все же встретить – в психотической симптоматике (на языке психоанализа это будет называться «тяготением, толчком к Женщине»), там, где Имя-Отца не сработало в качестве метафоры, вытеснившей материнское желание. Так, уже упомянутый судья Шребер обнаруживает себя Женщиной Бога, женщиной абсолютно уникальной, ибо ей суждено дать жизнь новому человечеству.

В мире, где правит Мориарти (который, как Темный император при Дарте Вейдере, оказывается Другим Другого, тем, что всегда маячит за плечом Майкрофта), в Другом нет нехватки. В этом мире Шерлок сам может оказаться Женщиной темного бога или, во всяком случае, столкнуться с Женщиной в ее особом обличье – с Ужасной Невестой, в которой явственно проступают черты отца-обезьяны. В сновидении начинается новый отсчет: Мориарти умирает окончательно и бесповоротно, и это сулит перемены в отношениях Шерлока со своим желанием.

Звериная супруга

Один из приемов работы сновидения (отмеченный Фрейдом в «Толковании») – «переворачивание истинного положения вещей» (в бессознательном нет противоположностей). Именно отсюда берется, например, тучный Майкрофт вместо зацикленного на своей физической форме Майкрофта из вселенной «Шерлока»; отсюда и усы Уотсона. Несколько более сложная конструкция связана не с реальным положением вещей, а с желаемым: желая видеть Джона своим символическим отцом, сновидец переворачивает ситуацию, сам оказываясь в отцовской роли (Молли в сновидении называет Холмса «папочкой» Уотсона; Холмс и Мэри обмениваются понимающими «родительскими» взглядами, когда Холмс говорит про Уотсона: «Как быстро они растут!»). Мэри (беременная в реальности) во сне не беременна, что заостряет важность этого обстоятельства для сновидца (кроме того, как мы помним, беременность Мэри отчасти превращается в толщину Майкрофта). Таким образом, еще один (неявный) аспект женского в сновидении – мать. Мэри, во сне тесно связанная с Майкрофтом, замещает его по «материнской» линии: вместо матери-крокодила – супруга символического отца82.

Мы пока еще ничего не сказали о настоящих родителях Шерлока. Впервые мы видим их после «воскрешения» Шерлока – пожилую чету, заглянувшую к Шерлоку на Бейкер-стрит и донимающую его бессмысленной болтовней: мы (как и Уотсон) принимаем их поначалу за клиентов Холмса. Узнав правду, Джон изумлен тем, что они «такие обыкновенные», на что Шерлок ответствует, что это «крест», который ему приходится нести (запомним это слово – «крест», оно пригодится нам для дальнейшего диагноза). Приехавших в Лондон погостить родителей братья пытаются сплавить друг другу, как страшную обузу (Майкрофт в особенном отчаянии, что доставляет немалое удовольствие Шерлоку).

Второй раз мы пересекаемся с ними в третьем эпизоде третьего сезона: теперь уже братья, вместе с Уотсонами, гостят у родителей. Миссис Холмс безмерно раздражает Майкрофта всеми своими словами и действиями, так что мы невольно смотрим на нее его глазами и можем пропустить мимо ушей ее реплику: «Кто-то всадил пулю в моего мальчика, и если я выясню кто, я превращусь в настоящее чудовище!» С этим словами она несет чай Мэри – той, кто, собственно, и «всадил пулю».

Мэри тем временем попадается на глаза монография по математике, автор которой, как выясняется, – миссис Холмс. Мистер Холмс сообщает Мэри, что его жена – большая чудачка и настоящий гений, отказавшаяся в свое время от науки ради детей (а еще она, добавляет он, «чертовски меня заводит»: это замечание – первое проявление сексуальности в семействе Холмсов – особенно радует Мэри). Самого же себя смиренный Холмс-старший считает идиотом, что Мэри немедленно переводит с холмсианского на человеческий как «нормальный, душевно здоровый человек».

Очевидно, что своей гениальностью и эксцентричностью дети обязаны маме (математику, как канонический профессор Мориарти), отказавшейся, судя по всему, не только от карьеры, но и от атрибутов истинно холмсианского поведения (она нарочито заурядна – непрестанно говорит банальности, навещает Лондон в качестве туриста с массовыми вкусами, а также крутит, как хочет, покорным, но обожаемым мужем).

Фамилия Холмс – это имя отца (Имя-Отца?): фамилия матери, возможно, угадывается из таинственного списка в руках Майкрофта, который нам показывают под занавес «Невесты» (среди прочего там обозначена фамилия Vernet). Как известно, в каноне предком Холмса (братом его бабушки) является французский живописец Верне. Необычными, уникальными именами своих детей наделяет именно миссис Холмс («Ты дала мне это имя!», – говорит Майкрофт в третьем эпизоде третьего сезона).

Отец братьев Холмсов – обычный человек, а его жену со скрытыми (забытыми, отвергнутыми) талантами, возможно, стоит отнести по мифологическому ведомству «звериных (или чудесных) супруг» (вроде царевны-лягушки). Божественная (чудесная) невеста достается простому смертному и забывает о своем происхождении (как правило, муж прячет от нее звериную шкуру). Найдя спустя много лет замужества шкуру, она покидает мужа и детей, возвращаясь в волшебное царство: так, в самом жестоком варианте колесница Гелиоса уносит волшебницу Медею, расправившуюся со своим «смертным» семейством.

Интересно отметить, что в творческой вселенной Стивена Моффата, одного из создателей «Шерлока», который нередко пользуется мифологическими схемами, тема наследования чудесных и жутких способностей от матери разрабатывается в сериале «Джекилл». Герой сериала, Том Джекман, страдающий от «семейного проклятия» (раздвоение на Джекилла и Хайда), в финале, выследив женщину, утверждавшую, что она его мать, становится свидетелем ее страшного превращения в «Хайда» (этой сценой сериал заканчивается). Миссис Холмс, возможно, тоже вполне способна «превратиться в настоящее чудовище».

Пробуждения: структура обсессивного субъекта